Сергей Шведов - Яртур

– И где же выход? – нахмурился Ратмир.

– Нужно опоить мечников Родегаста сон-травой, – подсказал Ермень.

– Это будет сделать не так-то просто, – покачал головой Волох.

– Даже княгине Турице? – наивно спросил Ратмир.

Волох засмеялся:

– Боюсь, что ее появление там насторожит княгиню Ладу. Дочь князя Ария на дух не выносит мою мать.

– Княгиня Турица пойдет к Бутую вместе с Златой и Лелей, – пожал плечами Ратмир. – А без ее догляда ни ты, князь, не отпустишь свою племянницу, ни я – свою жену.

– Есть возражения? – оглядел Волох притихших бояр. – Ну, значит, быть посему. Да поможет нам Велес, беры, в наших неустанных трудах на пользу своему племени.

Бутуй буквально с ног сбился, стараясь устроить княгиню Ладу со всеми удобствами. Кроме всего прочего, следовало еще позаботиться и об охране. Ибо боярин очень хорошо понимал, что любая неожиданность чревата для него тяжкими последствиями. Князь Родегаст не простит своему ближнику провала столь важного для всей Асии дела. Речь шла о войне и мире, и ставки в этой игре были слишком высоки. Княгиня Лада, надо отдать ей должное, хлопоты боярина Бутуя принимала с благодарностью и не выставляла ему завышенных требований. Видимо, месяцы, проведенные в заточении, сделали ее более покладистой по части удобств. Куда больше сил у боярина отнимали мечники, коих следовало разместить так, чтобы они не слишком бросались в глаза княгине Ладе и расенским обывателям. Бутую пришлось нарядить часть присланных Родегастом людей конюхами, садовниками и просто прислугой, а свою челядь отправить в загородную усадьбу.

– Боятся холопы уезжать из города, – выразил робкий протест приказный Глузд, глядя при этом на князя преданными глазами. – Слух по Торгу идет, что прошлой ночью над усадьбой боярина Бренко видели грифона. А ведь та усадьба аккурат рядом с нашей расположена.

Боярина Бренко Бутуй терпеть не мог. Мало того что дурак, так еще и дурак активный, вечно попадающий в какие-то истории по причине пристрастия к черной магии. Магии его обучили парсы. Один из этих учителей и по сию пору живет в усадьбе Бренко, пугая окрестных смердов своими причудами.

– Не до тебя мне сейчас, Глузд, – махнул рукой Бутуй. – А холопам скажи, чтобы сидели тихо в загородной усадьбе и не вздумали в город возвращаться. Я хоть и не грифон, но головы им запросто поотрываю.

Не успел еще Бутуй освоиться в новых обстоятельствах, как к нему в дом повалили незваные гости. Первой, удивив всех и в первую голову княгиню Ладу, заявилась Турица, да не одна, а в сопровождении двух княжон, Лели и Златы. Тут уж хочешь не хочешь, а принимать надо. Прежде Бутуй полагал, что Турица с Ладой терпеть друг друга не могут, но собственные округлившиеся глаза развенчали это заблуждение боярина – более сердечной встречи двух женщин и представить себе было нельзя. Обе княгини прямо-таки излучали взаимную любовь и крайнюю степень доброжелательности. Боярин Бутуй невольно залюбовался дебелой Златой, изрядно располневшей после родов, и, видимо, упустил нить разговора. Во всяком случае, не сразу отреагировал на просьбу Турицы показать ей свой недавно построенный дворец.

– Слышала я, что он лучший в Расене, – ласково глянула на хозяина княгиня.

Бутуй вниманием гостьи был польщен и с охотою вызвался удовлетворить любопытство не только княгини Турицы, но и княгини Златы, которая тоже изъявила горячее желание прогуляться по дворцу и саду. Боярин гордился своим дворцом и имел на это полное право. Одних комнат здесь было без малого четыре десятка. И плюс еще четыре зала. Один из них, расположенный в первом ярусе, даже с фонтаном. Возле этого фонтана Бутуй и потерял одну из своих гостий. Видимо, боярин слишком увлекся беседой с княгиней Златой и проглядел, как княгиня Турица толкнула не ту дверь.

– Найдется, – сказала жена княжича Ратмира, прижимаясь горячим бедром к бедру Бутуя. – Просто, видимо, прошла в сад, подышать воздухом.

– Так, может, и мы последуем за ней? – предложил боярин, слегка взволнованный столь близким соседством с красивой женщиной.

– Но ведь ты обещал мне показать свою ложницу, благородный Бутуй, – вскинула тонкую бровь Злата.

Боярин почувствовал легкую дрожь в конечностях и воровато огляделся по сторонам. Кроме незнакомого мечника, стоящего у выхода в сад, в зале не было никого.

– Он со мной, – небрежно махнула рукой в сторону незнакомца княгиня Злата. – Из моей свиты. Так это правда, боярин, что ложе тебе привезли из Парсии?

– Да, – кивнул головой Бутуй, разрывающийся между внезапно вспыхнувшей страстью и долгом. – А твой мечник из асов?

– Нет, он ашуг, – отмахнулась от вопроса Злата и потянула хозяина к лестнице. – Мы поднимаемся в ложницу, боярин?

Бутую ничего другого не оставалось делать, как махнуть рукой и на Турицу, куда-то запропастившуюся, и на мечника, невесть откуда взявшегося. Охваченная любопытством, Злата буквально втащила боярина на второй ярус и сама открыла дверь его ложницы. Вообще-то боярин приготовил эти роскошные покои совсем для другой женщины, но тут уж выбирать не приходилось, что выпало, то и выпало.

– Какая красота! – ахнула Злата. – А ложе действительно из кости носорога? И оно действительно обладает волшебными свойствами?

– Говорят, что да, – слегка растерялся от такого напора боярин.

– Повышает силу у мужчин и разжигает страсть у женщин? – ласково улыбнулась Бутую Злата.

За себя боярин ручался. Судя по всему, столь же сильно волшебное ложе подействовало и на княгиню Злату. Словом, если и следовало кого-то винить в нечаянно приключившемся в роскошной ложнице блуде, то только загадочных парсских мастеров, с их пристрастием к магии и чародейству. Подол сарафана княгини Златы как бы сам собой пополз вверх, что оказалось тяжким испытанием для золотой застежки, поддерживавшей штаны боярина Бутуя. Застежка не выдержала напора и обнажила то, что в приличном обществе следует держать за плотной завесой. Княгиня Злата ахнула от восхищения и зашлась в сладкой истоме. Ну и что, по-вашему, в такой ситуации следовало делать боярину Бутую? Спасаться бегством? Вспоминать о долге и обещании, данном князю Родегасту? Да пропади они все пропадом со своими интригами!

Княгиня Лада не видела Лелю почти полгода, но сразу приметила перемену, произошедшую с ней за минувшее время. Удивляться наблюдательности княгини не приходилось, ибо Леля после смерти Майи осталась на руках у Лады. Своим молоком она ее и выкормила. Благо подросший Яртур без споров уступил Леле свое место у материнской груди. Лада не рискнула расспрашивать приемную дочь при посторонних, но как только за Турицей и Златой закрылась дверь, она тут же вопросительно взглянула на Лелю. Под этим взглядом княжна покраснела и опустила глаза.