Джон Райт - Туманы Эвернесса

Все опустились на колени, за исключением самого Галена, который натянул лук и направил его на Землю между ног; и за исключением Ворона, который считал все это глупостью, но старался сохранить свое важное спокойствие.

Гален, нахмурив лоб, напрягся изо всех сил и выстрелил в почву. Стрела немедленно пустила корни и на ней появились листья.

— Что теперь? — спросил Ворон.

— А вот теперь я произнесу свое кровь-проклятие, — сказал Гален. К этому времени стрела выросла в дерево, выше человека.

Гален поднял на лук и посмотрел на звезды, сияющие в черном небе рядом с ослепительно-ярким солнцем.

Черная тень выросла за ним.

— Проклятие? — сказала тень.

К этому времени дерево пустило побеги, и стояло в центре рощи саженцев.

— Я проклинаю их прощением, — сказал Гален. — Пускай они едят плоды с древа добра и зла, и пускай знание никогда покинет их, какими бы слепыми они не хотели стать. Пускай каждый проходящий год углубляет их познания, пока они станут по-настоящему мудрыми и добрыми, и пускай все, что они видят, напоминают им об их преступлениях и бередит их память. И я взываю к Архангелу Рафаэлю: приди в эту сферу, помоги им и управляй ими. И только тогда, когда сменится три поколения, вернись в империю тронов или останься здесь, по своему желанию. Смотрите все! Я призываю ангела в эту сферу выстрелом из лука!

И он выстрелил в воздух. Стрела взлетела в лунное небо, поднялась выше, еще выше, и исчезла из виду.

— Ты мудро выбрал свое проклятие, смертный, — прошептала тень. — Если бы ты выбрал гнев и ненависть, то убил бы жену того, кто стоит рядом с тобой, потому что и она пила твою кровь, не меньше чем эти…

К этому времени роща разрослась, и они стояли на зеленом холме в сердце густого леса. Зеленые лозы уже начали хоронить разбитые остатки башни города пыток.

Из того участка неба, в котором исчезла стрела Галена, спускалась падающая звезда.

— Это просто метеор, верно? — неуверенно спросил Ворон. — Ты же не сбил звезду с неба, а?

— Приближается Рафаэль, — твердо ответил Гален. — А теперь последнее дело, и я вызову сон-лошадку, чтобы она перенесла нас на землю. Не смотри. Это будет отвратительное зрелище, но я не собираюсь носить лицо Дилана на себе больше, чем должен!

Он выстрелил прямо над собой. Стрела взлетела, задержалась на мгновение в апогее, перевернулась и начала падать вниз. Гален отбросил капюшон и с отвращением сбросил плащ из шкуры сэлки; свет солнца осветил его обезображенное лицо и изуродованную грудь. Стрела ударила Галена и превратилась в поток тепла, омывший его с головы до ног. В то же мгновение он стал таким, как был, и какое-то время стоял под небом, широко раскинув руки: обнаженный, вновь родившийся человек.

Небо над ними наливалось синевой.

Гален надел белую хламиду, и из леса вышли четыре прекрасных девушки с серебряным оружием в руках. Одна застегнула на нем шпоры и пожелала, чтобы мужество толкало его только вперед; другая накинула на его плечи серебряную кольчугу, пожелав, чтобы только скромные желания охраняли его сердце; третья надела на него остроконечный шлем, пожелав, чтобы осторожные мысли стерегли голову, а последняя встала на колени и опоясала серебряной портупеей, с которой свисал колчан со стрелами. Она пожелала ему использовать оружие мудро, не поддаваясь гневу или гордости.

Потом все четыре девушки поцеловали его, одна за другой, и, со скорбными лицами, грациозно покачиваясь на ходу, ушли обратно в зеленый лес.

Ворон наблюдал за всем этим, широко разинув рот от смущения.

— Что это? Кто это? Разве бывают в мире такие женщины, а?

Гален улыбнулся.

— Мне по-настоящему нравятся некоторые особенности моей работы. Ты видишь свет за холмами?

— Восход солнца?

— Нет, солнце в зените. Это тот, кого я вызвал: Рафаэль. Я хочу уйти до того, как он появится. Нужно особое мужество, чтобы разговаривать с Серафимом. Отойди в сторону, пока я рисую на песке линию воображаемой стены.

Гален произнес заклинание призыва, и прекрасное крылатое существо спустилось с неба, ее серебряные копыта не оставляли следов на новорожденной траве.

Гален обнял сон-лошадку и ласково потрепал ее по носу; светящиеся клочки тумана погладили его пальцы.

Ворон поглядел на свет за горами (который приближался, сопровождаемый песней горнов, боем барабанов и звоном цимбал), на новое синее небо, на новорожденный лес и на только что появившееся прекрасное создание, которое ело яблоко из руки Галена, и его челюсть отвисла от благоговейного страха.

Гален взглянул на Ворона через плечо и засмеялся.

— Да не удивляйся ты так! В конце концов это только сон…

Ворон нахмурился, потому что не помнил, когда заснул.

II

В это мгновение сверху слетел кусок темноты, принявший форму летучей мыши. Мышь замахала крыльями вверх-вниз, прицепилась к ветке ближайшего дерева и заговорила высоким тонким голосом.

— Дело сделано! Я взываю к тебе, Ворон: отплати мне обещанной шкуркой.

— Я знаю твой голос, Дилан! — сказал Гален. — Ты попортил мне немало нервов. Почему бы мне не убить тебя прямо сейчас? — и он поднял лук, но не сумел согнуть его.

— Злая тварь! Разве ты не сбежал от меня, а? — резко сказал Ворон.

Но тут заговорила сон-лошадка, и как будто музыка заиграла на вершине холма. — Ворон сын Ворона, ты должен сдержать свое слово. Здесь, в этом мире, мы не ценим золото, потому что оно растет на деревьях как осенние листья, не ценим и вино, которое течет в щедрых ручьях. Но слово, данное однажды, нельзя вернуть, потому что нашего самого главного врага зовут Забвение, и существует только одно оружие, которым можно победить его: выполнять свои обещания.

Ворон шагнул вперед, вынул шкурку человека и бросил ее на корни дерева, на котором висела летучая мышь.

— На! Это твое. Бери.

Мышь ринулась вниз, прямо в складки кожи, и на поляне появился седоволосый бородатый человек.

— Не надо быть таким надменным со мной, пацаненок, — сказал Дилан. — Ты уже забыл, что мы, сэлки, сделали для человечества? Самые первые из нас были обыкновенными тюленями. Это человеческие пальцы застегнули на наших шеях первые шкурки; тогда у нас не было рук, чтобы сделать такое!

Гален, с рассчитанной небрежностью, вынул волчью шкуру, которую сохранил, и бросил ее к ногам сэлки, равнодушно сказав:

— О, я думаю, это тоже твое. Бери.

Дилан недолго думая подобрал и ее.

И тут Гален указал на Дилана тремя пальцами и громко сказал:

— Подарок из страны эльфов, добровольно принятый!