Юлия Васюкова - Девять жизней одной Кошки

— Верю. Почему-то я тебе верю, хотя и не знаю. Ты приходишь и уходишь. Ты осуждённая, но свободно передвигаешься по тюрьме. Ты улыбаешься, хотя я точно знаю, что сейчас тебе хотелось бы расплакаться. Я прав? — Алексан отстранился и заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос. После чего нежно прикоснулся губами к моему лбу и отступил назад, вновь устроившись на лежанке.

— В чём-то да. К примеру, в том, что мне стоит верить, — я вздохнула и натянула лёгкие туфли. Выпрямившись, немного постояла перед ним, полюбовавшись его обнажённым телом, и выскользнула из камеры, беззвучно закрыв за собой дверь.

Время приближалось к рассвету. Нужно успеть передать Алану записку для Арго и Кристиана, к тому же, нужно дать ему некоторые распоряжения, по поводу охраны.

Улыбнулась. Алан всегда относился ко мне иначе. Даже, когда я вела себя недостойно, когда убивала на его глазах и устраивала жестокие разборки. Этот мужчина, с сединой в волосах, смотрел на меня как на неразумное дитя, нуждающееся в родительской любви и ласке.

Раньше меня это раздражало. Я давно уже не малый ребёнок. Но сейчас, когда мне нужен был любой возможный союзник, его симпатия ко мне оказалась весьма кстати. Алан стал моими ушами и глазами в этом месте. Он же помогал мне передавать указания Арго. Именно начальник стражи распорядился о том, что бы Алексана лучше кормили и всячески послаблял ему несладкие условия пребывания в тюрьме. Единственное, чего он не знал, так это того, что происходит со стражниками, которых он меняет почти каждый день около моей камеры. Он знал, что я способна на многое, но уж точно не мог предположить, что мне не составит труда вскрыть разум этих юнцов.

Легко скользнув в узкий коридор, считавшийся служебным и ведущий кабинету начальника стражи. Им давно уже не пользовались, стражники порой попадались весьма габаритные и просто застревали в нём.

Быстро добралась до нужной двери и коротко, трижды, постучала. Дверь открылась, и меня втащили внутрь, впившись в губы грубым поцелуем. Я изумлённо распахнула глаза и в недоумении уставилась на слишком серьёзного Энтони, сжимающего меня в объятиях. Как он здесь оказался?!

— Ты?! — Я резко выдохнула и ударила его по лицу, вырвавшись из хватки кота. — Как ты смеешь?!

— Ты моя, и это не обсуждается, — улыбнулся кот. От моего удара он даже не поморщился. На его щеке набухали от крови пять царапин, оставленные моими когтями. — И мне не нравиться этот запах. Ты опять встречалась с НИМ?

— Тебя это касается в самую последнюю очередь, — прошипела, лихорадочно оглядывая кабинет. В нём царил хаос: вещи разбросаны, мебель сломана. Алана не было видно. Боги, он поплатиться за всё, если причинил вред этому человеку! — Где Алан?!

— Я здесь, — раздался полный боли голос из угла. — Прости, Шел, он…

Резко развернувшись, я увидела жестоко избитого начальника стражи, с рваными ранами от когтей на груди, лице и животе. Моё шипение нельзя было истолковать превратно и уж точно понять как-то иначе. Энтони сплюнул и отошёл в сторону, сделав вид, что его ничего из происходящего не касается.

Злобно посмотрев на него, я мягко приблизилась к Алану и коснулась его лица, вливая магию исцеления, накладывая на него плетения заживляющего заклинания. Вместе с этим я наложила на него усыпляющее заклятие, потому как процесс излечения будет весьма болезненным. К тому же одна из ран на его груди была слишком глубокой. Придётся её зашивать, на живую.

— Нитку и иглу. Живо, — бросила я Энтони, снимая лоскуты, в которые превратилась одежда начальника стражи. Приходилось действовать аккуратно, чтобы не растревожить раны ещё больше.

Кот сунул мне в руки то, что я просила и молча замер за спиной, наблюдая за моими действиями. Его присутствие нервировало меня, но я всё же сцепила зубы и быстро сшила края рваной раны. После чего закрепила ещё одним заживляющим заклинанием. Устроив его поудобнее на полу, подложив валявшийся рядом плащ под голову, я встала и сложила руки на груди, не оборачиваясь к Энтони. Пусть первым заговорит.

Но он не стал ничего объяснять. Просто подошёл ко мне сзади и положил руки на напряжённые плечи. Его пальцы заскользили по моей шее: нежно погладили у основания, дотронулись до лица и перешли на спину. Его пальцы уверенно прошлись по позвоночнику, чуть нажимая, но едва ощутимо, словно только намекая на что-то. Его дыхание щекотало мой затылок, я кожей ощущало жар исходивший от его тела. Почему-то от этого во мне разлилась странная истома.

Энтони сал разминать мои мышцы на спине, будто его прикосновения не имеют никакого значения, но я чувствовала, что его дыхание стало совершенно обжигающим, а прикосновения нельзя было назвать дружеской помощью и даже массажем.

— Что ты делаешь? — Тихо спросила, прикрыв глаза и старательно удерживаясь от того, чтобы не замурлыкать. Отчего же меня так тянет к этому коту? Что в нём такого, что заставляет меня желать ластиться к нему?

— Получаю то, что принадлежит мне, — насмешливо протянул Тони. Склонился к моему уху и прошёлся языком по ушной раковине. — Или приручаю дикую кошку… Что тебе нравиться больше.

— Ни то и ни другое, — ответила несколько вяло: я расслаблялась и плавилась в его руках, как воск. Разум отвергал любые возможности того, что я могу получать наслаждение от прикосновений другого мужчины, но тело… Тело предательски отвечало на все его действия. — Энтони…

— М? — Он чуть отстранился и развернул меня лицом к себе, крепко прижав за талию к своему сильному телу. — Ты что-то сказала?

— Я не люблю тебя, — тихо прошептала, закрывая глаза и всё же начиная мурлыкать, получая удовольствие от его откровенных ласк, горячих рук скользящих по моему телу.

Мужчина фыркнул и, склонившись к моему лицу, взял в плен мои губы, покусывая их, проникая внутрь моего рта, обжигая своими прикосновениями. Казалось, что ему абсолютно всё равно, что чувствую я и кого люблю.

— Не люблю… — Оторвавшись от его губ на одно мгновение, снова повторила я эти слова, как какую-то заповедь. Но кто меня услышал?

Меня как послушную куклу опрокинули на деревянную поверхность стола, непонятно как выжившего в этой бойне.

Когти Энтони прошлись по моей груди, коснулись шнуровки на рубашке и резко дёрнули вниз, легко разрезая её. А я ничего не могла поделать — мне хотелось большего, и плевать было моим чувствам и ощущениям на то, что они предают тем самым Алексана… Нет, даже мыслей подобных не появилось.

Он отпустил мои губы и переместился ниже. Влажно прошёлся языком по шее, коснулся губами ключицы, что-то проворчал и разрезал тонкую ткань прямо посередине, по ложбинке на груди и ниже, до самого пояса штанов.