Александр Маслов - Гнев и милость богини

- Извините, Морас, но мне нужно на берег. Прямо сейчас, - сказал Голаф, не дожидаясь пока Гардет спустится с юта. - С вашего позволения я возьму шлюпку и двух матросов.

- Что за спешка? - капитан нахмурился, упираясь костяной тростью в палубу.

- Я хочу скорее знать, что случилось с шетовым "Гедоном", и я это прекрасно смогу сделать сам.

- Может, подождали бы, Голаф, час-полтора, пока я переведу наш корабль на более удобную стоянку? - Морас подумал, что с появлением когга Давпера, лучше занять место дальше от берега и судов, обступавших пристань, так, чтобы пространство вокруг "Нага" было свободным и хорошо просматривалось. - Подождали бы, и я составил вам компанию, - предложил олмиец.

- Незачем, Морас. Извините, но я сам все быстро выясню. Если желаете, то к часу Береса встретимся возле… где либийские девицы промышляют… - рейнджер задумался, вспоминая название таверны у святилища Бастет.

- Возле "Мягкой Кошки", - догадавшись, подсказал Аронд.

- Да, там. Аните не говорите, зачем я иду, - Голаф поправил ворот нового камзола, купленного сестрой, и двинулся к правому борту, у которого дежурила шлюпка.

Ступив на скрипящие доски лодочного причала, Голаф Брис поспешил по улице, огибавшей рынок и выходящей к храму Сектеха - именно в том направлении, как франкиец успел заметить, ушли Давпер и его помощники, державшие носилки с кем-то тяжело раненым или больным.

В толчее господствовавшей здесь, где перетаскивали товары от набережной к рынку и складам, где суетились моряки, докеры, драли глотки сотни перекупщиков, нагнать гилена Пери было невозможно, хотя тот надолго задержался у причала. Голаф лишь надеялся, что кто-нибудь подскажет, куда направились люди в банданах, несущие приметные носилки, а если ему не повезет догнать самого Давпера, то выследить кого-то из удалой команды "Гедона" не составляло труда.

Пройдя до складского двора, куда вереница полуголых рабов тянула мешки с зерном, рейнджер остановился и окликнул человека в серой одежде рохесского покроя:

- Эй, парень, подскажи, здесь недавно проходили люди в банданах. Несли носилки накрытые зеленой накидкой. Куда они направились?

Тот не ответил, брезгливо скривившись и отступив за ворота складского двора.

- Не надо тебе туда, северянин. Не к чему преследовать черного магистра, - сказал либиец, стоявший в жидкой тени оливы. - Не надо, - настойчиво повторил он. - Из этого пользы не будет. Ступай лучше другой дорогой, туда, где тебя ждут.

- Кто ждет? И при чем здесь "черный магистр"? Ты, незнакомец, что-то путаешь, - Голаф, прищурился от яркого солнца, разглядывая старика, по-видимому, жреца какого-то нищего храма. - Меня интересуют люди с носилками. Поможешь - дам двадцать шилдов. Отведешь туда - целый сальд дам.

- Нет, - жрец-либиец качнул темной бритой головой и подошел ближе. - Тебя больше интересует другое. Ступай к храму Бастет, а оттуда иди через рынок. Иди, как ноги тебя ведут, - сказал он сухим, как песок голосом и, прикоснувшись к франкийцу, исчез.

Голаф стоял в полном недоумении, стараясь понять, было ли видение старика следствием слишком донимавшей жары или старик действительно существовал: только что разговаривал с ним, трогал его за рукав. Скорее всего, верным было последнее: Брис будто до сих пор чувствовал прикосновение его худых и твердых пальцев. Еще рейнджеру померещилось, что по затылку разливается странное магическое тепло. Сняв головную ленту, он тряхнул волосами, роняя капли пота. Потом оглядел дорогу к храму Сектеха и повернул назад к рынку, именно туда, куда его направлял старик-либиец.

За кварталом мастерских, откуда доносился скрип гончарных кругов и стук молоточков, начинался гефахаский рынок, вряд ли уступавший размерами главной торговой площади Иальса. Соединяясь с портом, он был самым известным и шумным местом не только Гефахаса, но и всей настоящей Либии. В средине его, как это ни странно, располагались храм Бастет и множество таверн, где останавливались частые иноземные гости; обширную площадь занимали караванные дворы, лавки, а вокруг многими десятками рядов расходились в стороны полотняные навесы мелких торговцев, помосты и шатры.

Мэги Верда, шедшая впереди, выбрала ряд, где продавали различную утварь из меди и благородной бронзы, и Астра не стала спорить, сама заинтересовавшись изящными начищенными до огненного горения изделиями. Двигаясь за госпожой Глейс и Карридом через шумную толпу, мэги Пэй разглядывала кубки, подсвечники и посуду, чеканную рунами, изображениями богов и древних святынь, вспоминая, что либийская бронза когда-то ценилась почти так же высоко, как серебро.

- Посмотри, как забавно, - сказала Верда, останавливая Астру и указывая на площадку за пересечением проходов, где толпились мергийские моряки и аютанцы в просторных цветастых одеждах.

Мэги Пэй уже сама приметила либийца с крючковатым посохом, стоявшего на возвышении, облаченного в наряд служителя Хеги. Два зазывалы рядом с магом приглашали нараспев зрителей, обещая скорое явление чудес.

- Прошу, госпожа Пэй, это нам необходимо видеть, - Верда тщетно старалась протиснуться сквозь столпотворение у помоста, пока ей на помощь не пришел Каррид Рэбб. Несколькими бесцеремонными движениями он оттолкнул аютанцев и потянул Астру и Верду за собой.

- Великий маг Нагасэф Курх, - вскинув темные худые руки, продолжал вещать зазывала.

- Всего два сальда за зрелище! Он покажет вам невозможные чудеса! Искусство, которым владеют боги! - подхватил его второй горластый. - Великий Нагасэф Курх - сам возлюбленный сын Хеги!

- Надо же, сын Хеги! - чуть толкнув Верду в бок, Астра рассмеялась. - Бедная богиня волшебства, она, наверное, ничего не ведает о своем бесстыжем сыне.

- Посмотрим, что он сотворит, - ответила ей улыбкой госпожа Глейс, бросив монеты в кувшин и проходя за ограждение.

Маг стукнул посохом в доски помоста, толпа притихла.

- Когда-то вечный Абоп населил землю нашу подобными себе существами, вызывающими почтение и страх, - начал Нагасэф, повернувшись к столику, на котором лежали какие-то предметы. - Тоже в небольшом числе сделаю теперь и я. Вы увидите, как сухое дерево тайной силой моей обратится в змею! На ваших глазах обратиться оно в хозяйку южных песков - быструю, беспощадную триору. Но не бойтесь - я здесь, и тварь останется в моей власти.

Он бросил на пол обрезок виноградной лозы и, разведя широко руки, зачитал заклятия - их завораживающее, чем-то трагическое звучание слушали в тревожном оцепенении собравшиеся внизу.

- Не выйдет у него и хвоста триоры. Лоза лозой останется, только расцветет. Я так хочу, - прошептала мэги Пэй на ухо Верде. - Поможешь эту шутку сыграть?