Наталья Бульба - Вторжение

Надеяться и… понимать, что этого не случится.

Он… был… воином.

Глава 9

Лера Д’Тар

То выражение в застывших глазах, с которым Айлас смотрел на замершего на пороге Вилдора, я не забуду долго. Как и те мгновения, когда не только решалась судьба слуги, но и я должна была сделать выбор из двух версий одного и того же события.

И я одновременно боялась, что правым окажется Айлас, потому что в этом случае его судьба вновь возвращалась в тот миг, когда он опустился на колено и склонил голову, ожидая решения победителя. И… надеялась, что будет именно так и подтвердятся мои подозрения, что игра моего новоиспеченного жениха значительно сложнее, чем просто желание заполучить меня в жены и пройтись по Лилее.

Я поняла, что все это время не шевелилась, опасаясь неосторожным движением разрушить ту тишину, в которой Вилдор принимал решение. Окинув напряженным взглядом своего бывшего друга, но так и не произнеся ни слова, он вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Мои ноги подкашивались, когда я сползла с кресла и подошла к Айласу, глаза которого были закрыты, а плечи судорожно вздрагивали. Похоже, от сдерживаемых рыданий.

– Он не убьет тебя, – впервые, находясь на Дариане, я была уверена в том, что говорила.

Но это были не те слова, которые были ему нужны.

– Он больше не позволит мне быть рядом.

В его глазах было отчаяние. Отчаяние, которого я не понимала, но… принимала. Я видела проявление тех чувств, которые мне самой были недоступны. Потому что это хоть и напоминало любовь, но ею не являлось. И единственное слово, которое срывалось с моих губ, когда я видела страдания слуги, было преклонение. Слепое, лишенное смысла, надежды, не объяснимое разумом, но существующее так естественно.

– Моя госпожа позволит мне ее покинуть? – Его голос, как обычно, был спокоен, но… я буквально физически ощущала, насколько ему тяжело.

– Ты хочешь пойти к ялтару? – не знаю отчего, но сама мысль об этом была мне неприятна.

Но я уже решила для себя: если будет надо, я попытаюсь повлиять на решение Вилдора. Уже предполагая, что за свое заступничество мне придется дорого заплатить.

– Ялтар с экселленцем и комманданте второго эшелона. Я могу идти?

Мне оставалось лишь кивнуть, разрешая – Его реплика вернула меня к желанию остаться одной. Но я не предполагала, как долго продлится мое одиночество, единственными спутниками которого будут Сэнар и меч.

Утекали дни, оставшиеся до вторжения, а ни ялтара, ни Айласа я не видела. Мой тер на оба интересующих меня вопроса отвечал лаконично: занят… жив. Повторяя то же самое и на тренировочной площадке. Из чего я делала вывод, что его молчание никоим образом не связано с контролирующими системами. А чтобы гадать о причинах, послуживших основанием для такой краткости… информации не хватало.

На следующий день после нашего разговора забежал Ярангир. Его глаза сияли. На лице, когда он, отослав Сэнара из комнаты, отстегнул лицевой платок, блуждала многозначительная улыбка.

Мой вопрос был закономерен, а вот его ответ…

– Тринадцать талтаров. Из самых непримиримых. В половине из освободившихся талтаратов Вилдор отказал наследникам в клятве верности, приняв ее у алтаров боковых ветвей. А Совет, хоть и понимает, в чем дело, помешать ялтару не может: все в соответствии с Кодексом и правом сильного.

– То есть он использовал меня, чтобы навести порядок в Совете?

У меня были подозрения, что и здесь все не так просто. Особенно после того, как Маргилу упомянул о неприязни старшего сына самого ялтара к младшему, который многим и виделся будущим правителем Дарианы. Но я не думала, что он не только избавится от тех, кто не соответствует его планам, но и сумеет поставить на их место нужных.

Поистине замысел Вилдора, даже по тем крохам информации, которая становилась мне доступной, потрясал. А вот его цель продолжала оставаться скрытой в ворохе тех возможных вариантов, что уже приходили в мою голову. И я нисколько не удивилась бы, узнав, что большинство моих предположений окажутся, в конце концов, верными. Такие, как нынешний ялтар Дарианы, по мелочам не размениваются.

– Даже мой отец не считает, что можно быть в этом уверенным. У меня же все, что делает Вилдор, вызывает восторг.

Несмотря на то что он должен был знать о контроле над моими покоями, в его словах не было лести. То, что произносили его губы, нисколько не противоречило тому, что я видела в его глазах. И это вновь возвращало меня к размышлениям о том, кем же является ялтар Вилдор. Если даже те, кого можно назвать оппозицией (если не пойти еще дальше и не заподозрить их в желании сменить на Дариане власть), искренне восхищались его талантами.

– Ты и про вторжение тоже? – Я опустилась в кресло у окна, из которого открывался вид на ставшее для меня судьбоносным озеро.

Но как бы ни были горьки связанные с ним воспоминания, его гладь ласкала взор, возвращая душе спокойствие и надежду. А виднеющиеся вдали снежные вершины создавали удивительный союз гармонии и мощи.

Губы моего родственничка продолжали кривиться в улыбке, но глаза стали совершенно непроницаемыми, не давая мне понять, что же он думает на самом деле. Впрочем, их отношение к схватке было мне хорошо известно, и я не ожидала услышать от Ярангира ничего нового, кроме того, что уже кто-нибудь из даймонов не произносил.

– Для нас бой – еще большая потребность, чем еда, сон или продолжение рода. Первое, что делают с новорожденным, – дают его ладошке ощутить холод рукояти меча. Вся наша жизнь – это постижение воинского искусства. Самая достойная смерть для нас – уйти в Хаос во время битвы, забрав с собой врагов. Мы были созданы такими, и это в нашей природе.

Мне не хотелось начинать спор, который я и сама считала бесполезным. Трудно объяснить что-то тому, кто не хочет слышать, кто считает свою правоту единственно возможной, а свою точку зрения самой объективной. И возможно, я бы сдержалась, так ничего и не сказав, если бы не ощущение, что эти слова нужны не столько Ярангиру, сколько Вилдору, который хоть и не собирался быть постоянно в курсе происходящего здесь, но мог в очередной раз оказаться случайным свидетелем.

– А про то, что мы созданы другими, никто из вас, естественно, задумываться не собирался. – Я старалась говорить как можно бесстрастнее, переняв эту манеру у них.

Все-таки иногда простая констатация факта могла ранить значительно сильнее, чем самые эмоциональные аргументы. И в этот раз это подействовало.

Ярангир оказался у моего кресла со свойственной всем даймонам стремительностью. Опустился предо мной на колени, сжав мои ладони своими с такой нежностью, какую я не могла даже в нем подозревать.