Владилен Янгель - Войны веры

Из года в год, встреча происходила на одном и том де месте – на берегу небольшой горной речушки две на редкость упрямых сосны вцепились в каменистую почву на самом краю обрыва. Чуть дальше начинались многочисленные пороги лишь самую малость не дотягивающие до полноценного водопада. Грохот воды делал любой разговор невозможным, но именно это место было предназначено для общения между старейшиной Видящих и послом Халифа.

Несмотря на почтенный возраст Сафир без труда вскарабкался по крутой горной тропинке, пожалуй он сумел бы подняться к заветному месту и с закрытыми глазами. Преодолев крутой подъем Сафир даже не вспотел, хотя двадцать лет тому назад едва не сверзился с этой тропинки вниз. Все шлом своим чередом и все же послу казалаось, что не хватает чего-то очень важного. Живя среди видящих совершенно иначе начинаешь относиться к своим ощущениям, возможно тому виною одиночество? Либо же это первая весточка от припозднившегося безумия? Это вопросы так и остались без ответа поскольку Сафир поймал наконец юркую мысль. Из семени смутного подозрения родилось знание. Старейшины не было на своем месте! Это было так же немыслимо, как солнце вместо востока взошедшее на западе. Еще ни разу старейшина не опоздал, да что там опоздал, он похоже всегда встречал рассвет именно в этом месте, и к приходу Сафира всегда был готов заранее. Впрочем для Видящих это скорее правило чем исключение.

Несколько долгих минут посол стоял не в силах совладать с удивлением.

Сердце сжало тягостное предчувствие.

Мелкие камушки брызнули в разные стороны, когда Сафир бросился обратно. Горная тропа внезапно потеряла всю свою приветливость, скользкие булыжники так и норовили сбросить человека вниз, превратив его в изломанную жестоким ребенком куклу. Чудом удерживая равновесие посол спустился в долину. Солнце уже явно взошло, и пожалуй до полудня оставалось часа четыре не больше. Деревенька жила своей обычной жизнью правда ничего общего с жизнью простых крестьян не имеющей. Видящие не возделывали поля и не пасли скот, некоторые дома были окружены садами, но далеко не все из них были ухоженными. Еду и утварью крохотное поселение Видящих снабжали расположенные у подножья деревеньки. И дело было даже не в приказе Халифа, причина была в том, что большая часть народу охотно пользовалась услугами анклава. Да пожалуй немалую роль играл и суеверный страх, перед могуществом Видящих. Сафир перешел на шаг, бешено бьющееся сердце болью напоминало о прошедшей молодости.

Смерив шаг Сафир двинулся к дому старейшины, по странной логике он располагался на небольшом отдалении от деревеньки. Добротные дома проплывали мимо идущего посла, у них не было номеров, за двадцать с лишним лет жизни в этом месте Сафир так и не узнал даже имен своих соседей, не говор уже о полноценном общении. И все же эти люди были дороги ему, хотя по большому счету любить их было не за что, да и в том люди ли они Сафир до сих пор сомневался, уж больно они отличались от тех же крестьян. Не внешне, внутренне, но от этого было только страшнее. Впрочем старейшина отличался и внешне, но он похоже был своего рода уникумом среди себе подобных, и его положении в поселении было более чем странным. Пожалуй из всех видящих он был самым человечным. Сафир сам окрестил его старейшиной просто по тому что нужно было отличать его от остальных жителей анклава. Впереди замаячил аккуратны домик старейшины, уютный яблоневый сад на удивление ухоженный окружал домик плотным кольцом.

Дыхание стало хриплым, ноги ватными, каждый следующий шаг давался с большим трудом, чем предыдущий. И все же Сафир шел не останавливаясь в мозгу тревожным звоночком звенело понимание того что стоит остановиться и сердце просто не выдержит. Постепенно замедляя шаг Сафир приблизился к дому. Остановившись на крыльце перевел дух унимая безумный стук сердца. Шум крови в ушах постепенно стихал. Толкнув дверь посол вошел во внутрь и не подумав постучать или еще как то обозначить свое присутствие. По собственному опыту он знал что это бессмысленно, застать видящего врасплох не самая простая задача. Запах ладана приятно щекотал ноздри. В доме царил беспорядок, но это самое обычное явление в доме старейшины. Сафир неоднократно наблюдал за процессом прорицания, и знал что беспорядок это меньшее из сопутствующих дару предвиденья зол. В первый раз летающие по совершенно безумным траекториям предметы вызывали оторопь и даже некоторый испуг, во второй раз удивление не более, а спустя несколько лет пропало и удивление.

– Проходи Сафир, мне есть, что тебе сказать. – Прозвучал из небольшой комнатушки сильный мужской голос. Посол замер, впервые за все время он слышал голос Старейшины, за двадцать лет ни звука! Дурные предчувствия с новой силой захлестнули разум посла. Пройдя дальше Сафир толкнул дверь, едва слышно скрипнули петли.

Старейшина сидел прямо на полу по хитрому подогнув под себя ноги.

Глаза закрыты. На вид ему было не больше тридцати, темные со странным отливом волосы в беспорядочно падали на плечи частично закрывая лицо.

Ровное дыхание шевелило отдельные пряди. Сухое аскетичное лицо безмятежно. Льняная рубаха с косым воротом и кожаными вставками на локтях, точно такие же штаны. Он напоминал не то отшельника не то странствующего дервиша. Хотя вполне мог купаться в роскоши, любой владыка отдал бы душу за возможность советоваться с ним в делах. Но Старейшине было все равно, он стремился к богатству и славе не больше чем к смерти. И как подозревал Сафир это было единственным верным решением, ведь вздумай провидец заняться торговлей или ставками и на него бы начали охоту. Впрочем, в основе такого пренебрежения мирскими благами лежало вовсе не боязнь гнева сильных мира сего. В основе лежала совсем иная логика. Об этом так просто забыть когда ведь они так похожи на простых людей. ‹‹До тех пор пока не откроет глаза›› – подумал посол мрачно, и словно по команде веки Старейшины дрогнули открываясь. Два серебряных сгустка не имели ничего общего с глазами человека – ни зрачков ни белков. Лишь равномерное жидкое серебро заполняло собой глазные впадины, мелкие серебристые искорки отделяясь от глаз стремительно взмывали вверх изредка путаясь в длинных волосах.

– Смотри! – Властно приказал старейшина и взгляд его нечеловеческих глаз скрестился со взглядом посла. В следующий миг Сафир привычно потонул в этих омутах серебристого света. А следом пришли видения, вот дом в котором сидят двое, Сафир и Старейшина. Миг и картина отдаляется, вот уже вся деревенька становиться совсем крохотной что уместилась бы и на ладони, но движение не прекращается. Небо темнеет, вначале медленно но с каждой секундой все быстрее, и дело вовсе не в наступившей ночи, мир внизу остается все таким же ярким солнечным. Еще один жуткий миг и мир внизу становиться всего лишь частью огромного лазурного шара, частью причудливого узора из гор рек и морей. Рывок и вот уже шар вовсе не огромный, а совсем крошечный с вальяжностью Визиря он кружится вокруг пылающего шара просто невообразимых размеров. Жуткая картина с необычайной резкостью врезается в память.