Вадим Друзь - Сателлит Его Высочества

— Отчего-то, — проскрипел старик, — мне здесь мерещится рука Белого Лендера… Ты, что, брал у него уроки?

— Не брал, — сказал Максим чистую правду, но прояснять ситуацию не стал. Вместо этого он активировал один из сильнейших защитных артефактов «Кокон» и намеренно не скрывал своих приготовлений, надеясь ввести Крега в заблуждение. А сам лихорадочно начитывал заклинание «Зеркала». И в последний миг успел-таки поставить его на пути запущенного колдуном «Танца смерти». Как теннисный мяч от стены отскочил от Макса клубящийся сгусток преисподней, и метнулся назад, к колдуну.

Но и тот был далеко не лыком шит, и тоже имел свою Зеркальную Стену. Адский мяч вернулся к Максиму, и уже повреждённое Зеркало не смогло его отразить, а лишь слегка изменив траекторию, пропустило. Зацепленный по касательной «Кокон» лопнул как ореховая скорлупа под молотком, Макса же впечатало в боковую стену, а все помещения замка позади его позиции оказались прошитыми насквозь и зияли цепью пробоин.

«Слабовата кольчужка…» — подумал Максим, пытаясь вдохнуть хотя бы глоток воздуха, и понимая при этом, что по крайней мере одно из рёбер дало трещину. Пытаясь срастить ребро, он натолкнулся пальцами на непонятное препятствие, секунда ушла на осмысление и принятие решения: «А — попытка не пытка. Понюхай-ка, старикашка, тевтонской вонючки…»

Ладонь привычно легла на ребристую рукоять газовика, пальцы сами собой сняли пистолет с предохранителя, взвели курок и перевели флажок в положение «автоматический». Он отлепился от стены и, не вынимая руки из-под балахона, скорчившись, поковылял на прежнее место.

— Продолжим? — в голосе Крега явно слышалась снисходительная ирония, — Или передохнёшь?

— Продолжим, — делая вид, что силы на исходе, прохрипел Макс, а сам подумал: «Нужен какой-то отвлекающий маневр…»

Как ни был флегматичен Магистр Бездны, а всё-таки вздрогнул и отшатнулся, когда рядом с ним возник фантом Белого Лендера с занесённым для удара посохом. Этого секундного замешательства вполне хватило Максиму, чтобы успеть выхватить пистолет и одной очередью разрядить его, целясь в верхнюю часть груди противника.

Германский «газ-парализант» CR сделал своё дело: Крег задыхался, его горло перехватил спазм, и глаза полезли из орбит…

Не теряя драгоценных мгновений, Макс отбросил ненужный уже пистолет и, задержав дыхание, в три прыжка оказался рядом с целью. Ещё только ринувшись к колдуну, он уже потянул меч из ножен. Расположение меча на спине тем и хорошо, что только лишь извлеченный меч уже занесён для удара.

И Максим этот удар нанёс.

Крутнувшись в пируэте, ни на малейшее мгновение не замедлив полёта клинка, он с оттяжкой полоснул по шее находящегося в ступоре Крега. Ему показалось, что меч рассёк пустоту и не нанёс колдуну никакого вреда, а потому, чтобы уже наверняка, он, завершая вращение своего тела, заключительным движением вогнал клинок по самую рукоять в грудь Магистру.

Всё происшедшее после запомнилось Максу до самых ничтожных мелочей, но отчего-то походило на замедленные кадры какого-то сумасшедшего триллера.

Меч, рукоять которого он продолжал сжимать обеими руками, вдруг налился ярким багровым светом, и будто бы сам стал держать Максима за руки. Голова колдуна с застывшими широко раскрытыми глазами, всё же покинула своё привычное место — завалившись на плечо, обнажила ровнейший срез шеи, и с глухим стуком упала на пол. И тогда из обрубка шеи прямо в лицо Максима, плотным ледяным потоком хлынула чёрная аморфная масса.

И свет померк…

Гл. 11

Возвращение из мрака было долгим и тягостным, и более походило на всплывание из глубины, нежели на пробуждение. Ощущение тела приходило поэтапно, участками, и каждый такой участок жил своей собственной болью. Последним, завершающим штрихом, пришло нестерпимое першение в горле. Максим содрогнулся в приступе надсадного кашля и, похоже, именно это вернуло ему слух. Такой знакомый нежный голос ангельским пением зазвучал в его голове:

— Максим, ну прошу вас, очнитесь…

Веки были неподъёмно тяжёлыми и поднимались целую вечность. И упали снова, лишь только по глазам резанул свет. Вторая попытка стала более результативной и позволила определить, что этот безжалостный свет исходит от трёх свечей в канделябре, а чудный голос принадлежит Лючии Тауфф.

— Слава богу, вы пришли в себя! Максим, я чуть не умерла от отчаяния, когда увидела эту жуткую картину. Мне показалось, что вас… — девушка всхлипнула и закрыла лицо ладонями.

— Лючия, всё уже позади, не плачьте, — нашел в себе силы выговорить Максим, — дайте мне ещё несколько минут, чтобы привести себя в порядок, и расскажите, как вам удалось меня отыскать?

— Это всё Тони, и этот огромный волк. Сначала был какой-то ужасный грохот, после он стих, а через некоторое время двери камеры отворились, и на пороге стояли они — волк и Тони. Я даже подумала, что мне мерещится, но, слава богу, это оказалось правдой. Потом мы выпустили королеву, и волк привёл нас сюда. А тут… а тут такое… — она прерывисто вздохнула, — Как хорошо, что вы живы!..

— Всё в порядке, Лючия, всё уже в порядке, но — где же остальные?

— Тони запрягает лошадей в карету, а королева с моей горничной пошли на людскую половину раздобыть воды и полотна, чтобы перевязать ваши раны.

— Раны? Да нет у меня никаких ран…

— Но вы же весь в крови!

— Наверное, это не моя кровь. И вода, чтобы умыться, очень даже не помешает.

Макс уже закончил регенерацию повреждений и, будто ничего и не было, легко поднялся на ноги. Только в горле осталось ещё специфическое першение, видимо, он всё же надышался немецкой химии.

Послышались шаги, и в зал вошла полная достоинства королева Анна, даже простой кувшин воды несшая с поистине монаршим величием. Позади неё семенила горничная с огромным тазом и стопкой полотенец подмышкой.

— Это всё, что удалось найти… — расстроено произнесла Её Величество, но тут она заметила Макса, и глаза её округлились. — О, наш герой намного живее, чем нам показалось!

Максим склонился в поклоне:

— Это большая честь для меня, Ваше Величество, получить воду из ваших рук. Я сей же час приведу себя в порядок, и тогда — полностью к вашим услугам.

Умывшись и наскоро почистив одежду, он, наконец, огляделся. Да, здесь было отчего испугаться женщинам. Весь пол усыпан каменным крошевом, в стенах зияют огромные бреши, повсюду куски рухнувших скульптур, да ещё у камина на обрубке шеи стоит отрубленная голова с выпученными глазами, а неподалёку от неё бесформенной грудой громоздится остальное тело с торчащим из него мечом.