Марина Дяченко - Ритуал

Дракон скользил и скользил, и крылья его чуть вздрагивали, ловя потоки теплого воздуха; Юта ощутила вдруг, как тело ее теряет вес, как, невесомые, взлетают над головой волосы, и вот уже не принцесса — новое крылатое существо парит у дракона за спиной…

Арман спускался все ниже и ниже, кусты и редкие деревца пригибались от ветра, сравнимого разве что с диким ураганом; взметались в воздух целые комья земли, летели оборванные листья, козы разбегались по равнине, как бумажные шарики, гонимые сквозняком. Юту окатывали волны резкого драконьего запаха — запаха могучего, разгоряченного ящера. Почти коснувшись крыльями травы, Арман снова взмыл в небо.

Солнце клонилось к западу; туда, куда оно собиралось сесть, стянулись в ожидании тонкие, прозрачные вечерние облака. Опускаясь, остывающий диск закутался в розовую ткань; небо, золотое над западным горизонтом, оставалось холодным, фиолетовым на востоке — за Ютиной спиной. С изменением освещения изменился мир.

Солнце село, из-за зубчатого гребня скал ударил вдруг последний луч — тугой и зеленый, как стебель весенней травки. «Вот и вечер», — подумала Юта отрешенно.

Она не помнила, сколько прошло времени. Она почти забыла свое имя. Мысль о том, что можно жить, не поднимаясь в небо, была дикой и кощунственной, а сама она — девочка, выросшая во дворце, девушка, похищенная драконом, Юта-до-полета — казалась теперь Юте-после-полета другим, почти незнакомым человеком.

Арман куда-то летел — принцесса уже не понимала, куда. Небо гасло, и гасло море, и над далекой дугой горизонта поднималась луна, оранжевая, как апельсин. От луны по воде разбегалась дорожка — как от солнца, но мягче, таинственнее.

Дракон описал круг над чем-то, хорошо ему заметным, и снова-таки кругами пошел снижаться.

Юта увидела, что под ними не замок — замок маячил в отдалении, маленький, но отлично различимый. Арман спускался на скалы, но у принцессы не доставало сил удивляться — она вдруг почувствовала свою полную опустошенность.

Толчок — когтистые лапы заскрежетали на камнях. Дракон опустился в ложбинку, устроился надежно, прижал к бокам кожистые крылья и вопросительно покосился на Юту, так и застывшую у него на холке.

Она сидела, бледная, потрясенная, не разжимая пальцев и не закрывая рта — ему пришлось немного встряхнуться, чтобы объяснить принцессе свое желание освободиться от всадницы.

Это оказалось не так просто; пальцы ее окоченели, а она и не заметила. Теперь, согревая их во рту, сгибая с трудом и разгибая со стоном, путаясь в трех веревках и пытаясь ослабить затянувшиеся узлы, она ощущала, как немилосердно горит обветрившееся лицо.

Арман покорно ждал, пока она освободится и спустится. Наконец, нога ее скользнула, ища опоры, по драконьему боку, нащупала выступающий край чешуйки — и сама принцесса Юта съехала на животе прямо под Арманово брюхо.

Осторожно переступая, он отошел в сторону и обернулся человеком — принцесса даже «Ах» не успела вымолвить.

— Понравилось? — спросил он, по-хозяйски сматывая веревки. Он не казался усталым или запыхавшимся, и голос его хрипел ни больше обычного.

Принцесса длинно вздохнула. Попыталась подняться на ноги — и снова уселась среди камней. Не находя слов, развела дрожащими руками:

— Арма… Как ты… Какой ты.

Возможно, она хотела сказать, что по-настоящему появилась на свет только сегодня. Может быть, ей хотелось узнать, зачем крылатые существа вообще возвращаются на землю. А может, она попыталась сообщить о том, что стала совсем другим человеком — Арману оставалось только гадать, потому что вместо всего этого с принцессиных губ слетали нечленораздельные, исполненные восторга звуки, а руки бессознательно обнимали воздух, напоминая о рыбаке, который хвастает уловом.

Излив, наконец, свои чувства и немного успокоившись, принцесса оглянулась, пробежав взглядом по зубчатому краю скал, окружавших ложбинку:

— А где… мы? Зачем?

Он без слов протянул ей руку. Привыкшая доверять ему — а может быть, просто очень уставшая — она удержалась от вопросов до того самого момента, когда вдвоем они вскарабкались на средней высоты скалу и снова увидели замок, море и поднимающуюся луну.

— Смотри… — Арман показывал куда-то в сторону. Присмотревшись, она увидела необъятных размеров корзину, полную чего-то белого, ясно различимого в наступающих сумерках.

— Гнездо калидонов, — усмехнулся Арман. — Они вылетели. Я сверху увидел, гнездо теперь пустует… До весны…

Юта стояла, не в состоянии уже удивляться. Ей было холодно, она вздрагивала, обнимая плечи и пытаясь унять дрожь.

Гнездо было размером с небольшую площадь, круглое, с высокими краями, сложенными из целиком выкорчеванных кустов. Дно гнезда неразличимо было под белым покрывалом. Белые груды, подобно огромным сугробам, тут и там разбросаны были в камнях.

Юта разлепила растрескавшиеся губы и слабо спросила:

— Что это… там? Помет?

Арман негодующе фыркнул.

Она едва поспевала за ним, перескакивая с камня на камень. Он подсадил ее на кромку гнезда; сухие ветки затрещали, но выдержали. Вряд ли птенец калидона мог весить больше принцессы Юты.

Еще шаг — и она по колени погрузилась в мягкое, теплое, ослепительно белое.

Калидоний пух!

Юта шагнула еще раз — и упала. Пух обнял ее, обволок, мгновенно согрел; она перевернулась на спину — и увидела, как в темнеющем небе кружатся пушинки, поднятые в воздух ее падением.

— Балуют они птенцов, — сказал где-то рядом невидимый Арман. — Те, правда, вылупливаются совсем слабыми, голенькими… Осеннее гнездо калидонов — что может быть лучше? Потом дожди пойдут, пух намокнет, сваляется…

Юта вспомнила няньку принцессы Май. Та все твердила, что послушные девочки после смерти будут гулять в облаках…

— Может быть, я умерла, Арман? — спросила она озадаченно.

Тот, явно сбитый с толку, переспросил после паузы:

— Что?

— Правда, я не очень-то послушная… — пробормотала Юта, закрывая глаза.

Луна поднималась — Юта уже могла видеть ее, лежа на спине. Высыпали звезды; длинным облаком серебрилась Медовая дорога. Пух в воздухе все держался, все не опадал, и лунный свет делал каждую пушинку подобной звезде.

Юта давно перестала различать, где сон, где явь. Белый пух глушил звуки, каждое движение вызывало к жизни звездную метель… Юта поднялась на локтях, потом встала.

Луна светила ярко, гнездо помещалось на вершине скалистого гребня, и все ущелья вокруг были залиты матовым белым светом. Тем чернее были изломанные тени и далекий, будто из картона вырезанный, замок, тем глубже — темное небо…

Юта повернула голову. В нескольких шагах стоял Арман.