Галина Гончарова - Средневековая история

Двое обменялись понимающими взглядами.

Алекс был племянником мужа Ады. Но вопреки всему они с молодой женой не стали враждовать. Может, потому что с первой встречи их потянуло друг к другу словно магнитом? Гостиные, конюшни, пикники… старый муж и не подозревал о таком увлечении. Наоборот, Ада шипела, что Алекс — дармоед и бездельник. Приживал и подхалим. Алекс честил ее продажной девкой и подзаборной кошкой. Так что супруг был абсолютно спокоен за свою честь.

И ни о чем не беспокоился. В том числе и о своем кошельке… сволочь старая!

После его смерти вдруг выяснилось, что полученного наследства хватит только года на три самой скромной жизни в глуши. А это любовников не устраивало.

Они продали, что смогли, заложили все остальное — и отправились покорять столицу. Почему бы и нет?

Оба красивы, молоды, Ада еще и с титулом…

Действительность оказалась грустнее. Деньги таяли втрое быстрее, чем хотелось бы. А вот достойных кавалеров не находилось.

Можно бы опять выйти замуж за старика. И Аделаида рассматривала и этот вариант. Но… не хотелось! Джес Иртон был просто подарком судьбы.

— Я буду очень осторожна. Но он ведь женат!

— Его жена живет в глуши. И вообще — не бери в голову. Я о ней позабочусь!

— Вот как?

— Малышка, даже не думай об этом. Приручай своего бобра. Нам нужна эта жирненькая тушка. А когда станешь законной женой — ты обо мне не забудешь, не так ли?

Аделаида согласно улыбнулась.

— Сомневаюсь, что Джес Иртон даже в подметки тебе годится в постели.

— главное — пока это не проверяй. Ты женщина добродетельная, у тебя никого кроме мужа не было — и тот по большим праздникам.

Аделаида еще раз улыбнулась. Уже не согласно, а откровенно блудливо.

— А сейчас не праздник?

Тонкие пальцы потянули корсаж чуть вниз.

— Праздник, — согласился мужчина, подхватывая ее на руки. — И мы будем праздновать долго.

Остаток вечера Лиля потратила на расспросы о вирманах. И воспользовалась самым близким источником. Хозяином трактира.

Тот был только рад присесть с графиней, поговорить о родине. Особенно когда слушают и задают вопросы. Собеседнику должно быть интересно, разве нет?

Должно.

Лиле и было.

Вирма оказалась маленьким островом, на котором почти ничего не росло. В голодный год в корм скотине шло все — даже растолченные рыбьи головы. Хотя со скотиной там была напряженка. Коровы не выживали. Держали коз и овец. Пряли удивительно тонкую нить. Делали шикарные шерстяные платки. Но этим ведь не прокормишься!

Вирмане были и пиратами.

Это все знали, но выжигать «осиное гнездо» никто не торопился. Для этого нужен был союз. И крепкий. Все отлично понимали — пойдешь на Вирму за шерстью — вернешься стриженым. Кораблей там хватает, драки они не боятся, смерти тоже…

Их терпели, как неизбежное зло. И в то же время…

Корабли вирман ходили вокруг всего континента. Перевозили грузы, помогали торговле. Иногда наемничали.

Им доверяли.

У вирман было своеобразное отношение к честному слову, о котором знали все.

У вирманина есть слово, топор и корабль. Потеряешь корабль — топор и слово тебе его добудут. Потеряешь топор — слово добудет тебе и топор и корабль. Но если твое слово ничего не будет стоить — ты уже не вирманин.

Лиля вздохнула с облегчением.

И задумалась — может быть плюнуть на гонор, прогнуться, да и поговорить с вирманином о найме?

Кажется, вовсе уж в безнадежную аферу она не ввяжется? А пираты это все-таки не крестьяне. С ними будет легче.

Или должно быть?

С одной стороны — кругозор у них будет шире. И видно, что не идиоты.

С другой — а будут ли они тебя уважать? Силу они уважают. А можешь ты им предъявить эту силу?

Нет.

Так что тогда? Из огня в полымя?

Но дом как-то надо защищать! Арт говорил, что скупщики, которым продавали девчонок, придут примерно через месяц-полтора. И надо бы их встретить. Лиля весьма не любила работорговлю. Опять же, сразу несколько плюсов. Опасности они не ждут, больших потерь быть не должно…

Потерь…

Люди же!!!

И за каждой мыслью, каждым шагом — человеческие жизни. Искалеченные люди. Изувеченные судьбы. Страшно — хоть под кровать лезь. И полезла бы, если бы помогло.

Ей придется запустить… да хоря в курятник! Вот!!! И еще довериться, и постараться его приручить, и прикормить! И надеяться на лучшее.

Но разве есть выбор?!

Муж на нее, простите, забил глубокий болт. Если они тут есть — арбалетный. Или баллистный. Отцу тоже особо дела нет. Замуж вышла?

Свободна, детка! Я тут и сам с усам. А ты плодись и размножайся, от баб-с толку нету, так ты мне внука роди. Мы из него человека сделаем!

И что остается?

Лечь и помереть?

Не дождетесь. Мы еще побарахтаемся. Идей хватает! Я и в своем захолустье такое смогу сделать — оно и лучше, что захолустье. Меньше завистливых глаз, ушей и ног.

А вирмане… если они имеют представление о порядочности — это замечательно. Если же нет — попробуем привязать их выгодой.

Да хоть что-то попробуем сделать. Люди — главное богатство!!! На них ни серебра не жалко, ни золота… они тебе все добудут. Но если нет людей — ты никто.

Меньше пустого места.

Лейф Эрквиг мрачно смотрел на берег.

Подходить вплотную к берегу он не стал. Там было полно купеческих кораблей. Мало ли — если начнется шторм… да и просто — не хотелось. Лучше стоять подальше от всех. и ворье не полезет, и катапульты… хотя эти все равно достанут. Очень уж удобно устроены — всю бухту простреливают. В Ативерне не дураки живут…

Все равно. Лучше подальше от берега. Шлюпки на корабле есть. Так что все будет нормально.

С одной стороны — надо бы уходить.

С другой — они только сегодня зашли в порт. Надо бы закупиться, поправить парус, да и…

Куда идти?

Вопрос стоял очень остро.

Можно бы ходить вдоль побережья, предлагая свои услуги за плату. Можно!

Но они ведь не одни! С семьями! Женами!! Детьми!!!

И как прикажете жить? От порта до порта?

Сам Лейф не видел в этом ничего страшного. Но сильно подозревал, что Ингрид так не сможет. И остальные женщины тоже.

А дальше что?

Вирманина кормит море.

Ты можешь храбро идти на абордаж, когда знаешь — за твоей спиной команда. И только команда.

А когда за твоей спиной еще и беззащитные люди?

За которых ты в ответе?

Случись что во время боя — и все.

Как смотреть смерти в лицо, зная, что малейшая случайность — и самый лучший и близкий человечек на этом свете умрет?

Лейф не считал себя героем.