Елена Звездная - Замок Оборотня

Мой ответ Сонхейда не обрадовал, однако оборотень мгновенно поднялся, видимо, чтобы сопроводить меня в столовую. А я…

– Жаль, вы ведь на мгновение стали почти нормальным, – тихо прошептала, глядя на лэрда.

– Устал, – его голос стал хриплым и злым, – более подобного не повторится.

Мне молча протянули руку. Я не отреагировала, осторожно спросив:

– А о каком важном разговоре вы говорили в ванной? Сонхейд медленно сложил руки на груди, не отрывая от меня пристально-неприязненного взгляда. И да – промолчал.

– И все же, – упорствую.

– Так о чем вы хотели поговорить?

Он продолжал молчать. Я смотреть на него снизу вверх, с надеждой, что Сонхейд станет вновь нормальным… почти.

– Ты очень красивая, – неожиданно произнес лэрд.

Почему-то комплиментом это не прозвучало. Затем оборотень продолжил:

– Отказаться от выбора зверя болезненно, а ты исчезла. Я начал поиски едва вернул человеческий облик, но тебя не было. Ни тебя, ни твоего запаха, и имя Эллис Утхенем оказалось не твоим.

Лицо лэрда передернулось от злости. А я… я смотрела на него округлившимися от ужаса глазами просто не веря… Не желая верить! Не понимая… не…

– Эллис? – переспросила вмиг охрипшим голосом.

И уютная гостиная с теплом от ярко пылающих дров в камине, с мягким полумраком и чувством защищенности словно отступила, впуская сонм жутких обрывочных воспоминаний: Холодная Аляска… парни с юрфака с которыми я поехала, вместо заболевшей в последний день перед отъездом соседки по общежитию… Студенческий лагерь на берегу озера… Лагерь охотников чуть поодаль… Дик Эванс со шкурой волка в руках, которую он выпросил у странных, мрачных и неразговорчивых охотников… Он вообще всех и всегда уболтать мог, вот и тех уговорил… И шкуру принес, и все ее трогали… Я не смогла – с нее еще капала кровь… А наши перепили пива и смелые в пьяном угаре все перемазались этой волчьей кровью… Один из охотников, вернувшийся за шкурой, как-то странно смотрел на парней…

Ночь… Жуткая, лунная, приближающийся вой… Крики и хрипы влагере охотников… Нападение стаи волков на нас, сонных, перепуганных, выбежавших из палаток… Огромный серебристо-серый волк с жуткими желтыми светящимися глазами…

Меня отвлекла острая боль в ноге – только тогда я осознала, что в ужасе смотрю на Сонхейда, неосознанно пытаясь отползти к краю дивана! Потому что только сейчас я вспомнила, где видела эти глаза! И эту звериную скорость и…

– Ты вспомнила, – лэрд криво усмехнулся.

Я не смогла ему ответить… Перед моими глазами словно воочию жуткое видение – мужчина, орущий от ужаса, его быстрый бег… И серебристо-серый волк настигающий… Прыжок и вцепившись в горло волк выдирает кусок плоти… охотник булькая и захлебываясь кровью падает практически в шаге от застывших от ужаса нас с Диком…

– Ким, без истерик, – как-то угрожающе приказал Сонхейд.

В следующее мгновение в гостиной раздался дикий вопль. Мой. Я заорала так, что оглушила сама себя, вскочила с дивана и, игнорируя жуткую боль в ноге, побежала к двери. Я рвалась к ней со всех сил, я почти добежала, и забилась в сильных руках, подхвативших уже у двери. Я кричала, дралась, царапалась… все что угодно, только бы отпустил, только бы не трогал, только бы…

– Ким, прекрати! – окрик не возымевший никакого эффекта, – Ким,хватит!

Он вернул меня обратно, сел на диван, усадил орущую, вырывающуюся и царапающуюся меня на колени, сжал, как маленького ребенка, пережидая истерику. Не знаю сколько времени так прошло, я, сорвав голос, уже только всхлипывала с подвываниями, Сонхейд продолжал крепко удерживать, в камине потрескивал огонь, за окнами начался дождь…

– Удивительно, – едва я обессилела, произнес лэрд, – сейчас у тебя истерика, а тогда… Удивительно, Ким.

Я всхлипывала, прижатая к его груди.

– Удивительно, – он чуть склонил голову и коснулся губами моего лба, – я искал отважную и смелую девушку, бросившую вызов альфе стаи Северных Гор, а нашел испуганную и замирающую от ужаса. В чем же секрет? Что тебя так изменило, Ким? И эти твои крики по ночам.

Я дернулась, из полулежащего приняла сидячее положение и посмотрела в янтарные глаза Сонхейда. Он нахмурился мгновенно, но я продолжала смотреть, не скрывая ни гнева, ни возмущения, ни ярости!

– Хотите знать, что произошло? – голос снова был хриплым, потому что опять сорвала.

– То есть вы правда хотите знать, что произошло!

Скривившись, лэрд прорычал:

– Не смей смотреть альфе в глаза, Ким!

И вот тогда я сорвалась:

– Да пошел ты, псина блохастая!

Рванувшись, спрыгнула с колен оборотня и теперь стояла, разъяренно глядя на него. Господи – я стояла, смотрела на звереющего монстра и единственная эмоция, охватывающая все мое существо – ярость! Дикая, неистовая, всепоглощающая!

– Два года! – прохрипела я.

– Два долбанных года, урод шерстистый! Два года моей чертовой жизни! Десятки смененных психологов! Лечение в клинике! Срыв за срывом – и это все был ты! Ушлепок! Псих! Волчара драная!

Сонхейд больше не злился. Лэрд в шоке смотрел на меня все округляющимися глазами. А меня понесло окончательно:

– Скотина! – хриплый визг на весь дом.

– Уродская блохастая скотина, лучше бы ты меня там сожрал, чертов ублюдок! Чертов проклятый блохастый ублюдок, два года! Два года, мразь! Сначала каждую ночь, потом дважды в неделю, а после лечения, после проклятого мать его лечения, раз в месяц стабильно!

На сей раз Сонхейд попытался проявить характер и даже встал, чтобы угрожающе нависнув надо мной, прорычать:

– Ким!

– Пошел вон, придурок! – заорала я.

– А хотя нет, стоять! Я еще не все сказала! Сидеть, гадина!

И лэрд почему-то сел. Такое ощущение, что он рухнул просто таки, но взгляд был взбешенным. Но я вообще не боялась! Я больше совсем его не боялась – потому что вот он мой самый страшный кошмар, сидит передо мной! Он осязаем, он существует, и он больше не будет мне сниться!

– Два года! – заорала я, чувствуя как по щекам потекли слезы.

– Два проклятых года, Сонхейд! Два года это был ты, волчара драная! "Зверь во мне", да? Зверь?! Урод! Я же чуть с собой не покончила, Сонхейд! Я спать боялась! Я на антидепрессантах провела два чертовых года, Сонхейд! Потому что мне снился ты! Ты! Ненавижу! Господи, как же я тебя ненавижу, псина серебристо-серая!

Сонхейд мрачно выругался и поправил:

– Волк.

– Псина! – я сорвалась на крик. – Шавка! Пес блохастый! Брехло подзаборное! Псяра желтобрюхая! Коврик блохастый! Уши с ножками!

– Ким!

– Сидеть! – от моего вопля задрожали окна.