Пропавшая невеста 2 (СИ) - Полина Верховцева
Острием ножа Доминика расковыряла верхний слой почвы и погрузила ладони глубже. Результат ее тоже не впечатлил, тогда вместо пригорка она, наоборот, спустилась во впадину и расковыряла там лунку глубиной на пол локтя. Там, где земля была прохладнее, линии жизни ощущались ярче и были более отзывчивыми. Ника легко пробежала мысленным взором, по тому, что росло рядом и устремила вперед и вглубь. Не верила она что на такой больше территории не было ничего полезного!
Еще немного, еще…
Линии начали подрагивать и сокращаться, словно нехотя открывая перед Доминикой свои секреты. Нашелся дурман, притаившийся на склоне, некрупный сиреневый ирис, степной лен и солодка. В земле обнаружились крепкие, спящие до весны луковицы тюльпанов, а рядом чудилось что-то едва уловимое, пытающее опуститься ниже. Ника потянула за ним, нацелилась, пытаясь ухватить…и отпрянула.
Потому что это был маринис. Не одно семя, не два и даже не десяток. Гораздо больше. И они двигались. То подскакивали, ближе к поверхности, то опускались, вгрызаясь в землю. Мерцающие линии над ними извивались, словно пытаясь уклониться, дрожали и разрывались.
Кажется…кажется, они приближались.
Ника подскочила на ноги и, приложив ладонь козырьком над глазами, уставилась вдаль. Все та же степь, все те же ленивые волны, пробегающие следом за порывами ветра. Только ощущение беды нарастало.
Позабыв свою сумку, она бросилась к ближайшему воину.
— Там! Под землей! — махнула рукой, обозначая направление, — что-то есть!
Он удивленно уставился на нее, не понимая, почему красивая лекарка внезапно стала похожа на тень — бледная, испуганная.
— Что? — спросил он, перекладывая кривой меч с одного плеча на другое.
— Я не знаю. Кажется, оно движется. К нам!
Воин обвел хмурым взглядом степь:
— Никого нет.
— Глубоко. Я еле почувствовала!
В лагере не было принято оставлять без внимания тревожные сигналы, поэтому воин подал сигнал своим людям, и через минуту вокруг них собрался уже целый отряд — человек тридцать, до зубов вооруженных и верхом на виртах.
— Надо проверить. Ты, — указал на Доминику, — с нами.
Она даже опомниться не успела, как один из воинов подхватил ее за талию, усадил перед собой и тут же сорвался с места, следом за остальными.
* * *
Удалившись на приличное расстояние от лагеря, процессия остановилась. Главный спешился, прошелся туда-сюда, рассматривая что-то у себя под ногами, потом снова заскочил в седло и, приподнявшись на стременах, огляделся вокруг.
— Ничего, — хмуро взглянул на Доминику.
Та сдаваться не собиралась
— Я точно говорю, что-то двигалась. Я чувствовала.
— Давай еще раз.
Прежде чем успела возразить, уже оказалась на земле.
Эти варвары тискали, как хотели!
— Пробуй.
Ника, сморщившись, смотрела на сухую, растрескавшуюся землю у себя под ногами. Прикасаться к ней не хотелось. То гадливое ощущение, которое возникло в прошлый раз, до сих пор неприятно кололо ладони.
Но на нее смотрели десятки серьёзных, внимательных глаз, а в голове против воли звучали слова Дария о том, что пора взрослеть.
— Сейчас, — она нагнулась, поскребла ногтем сухую корку, — мне нужна мягкая…спасибо.
Она еще не договорила, а ближайшая вирта выпустила когти, наполовину меняя форму, и в два удара разгребла внушительную яму.
Чувствуя себя не слишком уверенно под чужими взглядами, Ника присела, прижимая подол к коленям, окунула ладони в развороченную землю и снова выпустила свой дар, пытаясь уловить мерцающие нити.
Только их не было. Лишь ошметки с обугленными краями, зато то, другое, инородное теперь виделось огромной пульсирующей массой.
— Что видишь?
— Это под нами. Глубоко.
— Движется?
Ника снова погрузилась в свои ощущения
— Да, опускается, — пробормотала рассеяно, — словно…словно…кошка перед броском.
Воины крепче перехватывали оружие и осматривались по сторонам, пытаясь заметить хоть что-то.
Было тихо. Все-та же спокойная степь, ленивые волны, гнущие сухой ковыль до земли, вечерняя, уже не такая злая жара.
— Уверена?
— Да, — Ника подскочила на ноги, — надо отходить. Там что-то…
Наполовину обращенная в ящера вирта, первой распахнула алую пасть и зашипела, глядя себе под ноги, следом за ней и остальные встревожились и начали перекидываться. А спустя пару минут и люди почувствовали то, что раньше уловили чуткие звери. Вибрацию, неравномерные толчки, треск, будто кто-то разрывал холстину.
— Поднимаются!
Всего одно слово и все пришло в движение.
Доминику подхватили чьи-то руки, бесцеремонно закидывая поперек седла, вирты, на ходу перестраиваясь в боевую форму, устремились из зоны поражения, а на том месте, где только что стоял отряд начали дрожать и подпрыгивать мелкие камушки.
Первая трещина прорвала поверхность оглушающим скрежетом. Потом земля надсадно застонала, выгнулась дугой и просела, открывая багряное нутро прорыва.
Доминика, болтающаяся вниз головой, увидела, как из провала появляется странный силуэт. Сначала он был похож на голову черного ворона с гигантским клювом, потом показалось тело — несуразное, короткое с тяжелым брюхом, и по-паучьи длинные конечности.
Валлен. Он был один. Запрокинув уродливую голову, он огласил степь протяжным клекотом, и в тот же миг стрела вонзилась ему между пластин, прикрывающих тонкую, морщинистую шею. Он хлюпнул, захлебнувшись собственным воплем, и, нелепо взбрыкнув ногами, провалился обратно.
На долю секунды воцарилась тишина, а потом из пролома хлынули валлены. Пять, десять, двадцать. Ника мгновенно сбилась со счета. Разъяренной волной он ринулись к воинам, а те, вместо того чтобы спасаться, развернулись к ним лицом и обнажили оружие.
Ей хотелось кричать: бегите, глупцы! Но голос пропал. Она только могла смотреть, как Рой все яростнее проталкивается на поверхность, и едва слышно скулить от страха.
Их слишком много!
Защитники тоже это понимали, и в небо устремились сигнальные огни, призывая помощь из лагеря. Осталось только продержаться.
Воин усадил ее позади себя, накинул ремни, крепящие к седлу, и коротко обронил:
— Держись.
Ника вцепилась в его пояс и молилась всем известным богам. Своим, чужим, вообще неведомым. Всем! Лишь бы помогли.
Противники схлестнулись, как две стихии, и степь наполнилась устрашающими криками, звоном оружия, рычанием вирт и дьявольскими завываниями роя.
Нику трясло, швыряло из стороны в сторону, подбрасывало на седле, когда вирта перемахивала огромными прыжками с места на место, или обрушивалась сверху на очередного валлена, орудуя когтями, зубастой пастью и длинным, как прут, хвостом. В воздухе запахло едкой гнилью, словно одновременно раздавили сотню маринисов, и приторной сладостью крови.
Одного из воинов снесло лавиной валленов, накрыло с головой, не оставляя ни единого шанса. Где-то
