Проект "Мессия" - Татьяна Белова
Девять помнит, что Генри Раус был настоящим ученым, он буквально жил в лаборатории университета, повторяя древние опыты, а вот его сосед по общежитию, Арнольд Ретфель, был повесой и наркоманом, и в очередной раз, ставя на себе эксперименты по смеси разного рода стимуляторов, он все свои будущие достижения просто вспомнил. Но для жителей воздушной колонии “Латрия”, воспоминания Ретфеля были жизненно необходимы, ведь будущие Сопредельные Штаты Латирии, это воздушные острова у самого Предела, мир в облаках, у которого нет и никогда не было земли, только металл, лед и ограниченное количество воздуха. Мир, где никогда не забываешь, что все вокруг дано людям взаймы.
И все это Девять отчетливо помнит.
Поток почти беспрерывно заполняет её колодец. От этих знаний она становится глубже и будто бы шире, как река в половодье. А в голове продолжает падать лед и осколки купола. Наука часто двигается трагедиями и войнами, её колодец так глубок, что их в ее памяти теперь предостаточно. Девять с трудом отворачивается от яркой, манящей глубины и возвращается в кают-компанию, где звучит бархатный голос авара лен Валлина и полный рвения голос Преподобного, они о чем-то спорят.
— Если нас увидят Ткачи, то наверняка сообщат магистралам! По законам воздушного права, мы пираты! — доказывает Преподобный.
— Зря только так нервничаете, Преподобный, — отвечает Терранс. — Если Эхо Ткачей нас и зацепит, то решат, что мы мусор, мы слишком низко, погрешность в метр и корабль сорвется в свободное падение, ни один контрабандист, если он в своем уме, так летать не будет!
— А-а… мы что же? — спрашивает доктор.
Терранс смеется.
— А мы, доктор, теперь знаем, что смерти нет!
Девять не притронулась к своей тарелке, что с беспокойством в голосе замечает доктор:
— Айя, вы ни-ничего не съели.
— Вы тоже, доктор, — парирует она и встает. — Мы пойдем, попробуем поспать. Мелисса, — обращаясь к системе корабля, Девять говорит громче. — Настрой систему оповещения, хочу чтобы ты разбудила нас, когда взойдет солнце.
Терранс тоже поднимается из-за стола.
— Я провожу, — говорит авар. Она кивает. Она позволяет ему быть галантным и сохранить лицо. Он думает, что позволяет ей играть свою роль убедительнее. Он хочет верить, что она просто марионетка латирийцев, вирус-паразит, захвативший тело его дочери, и что всё еще можно исправить.
Проводив ее до дверей каюты, Терранс спрашивает:
— Зачем тебя послали?
Девять слышит это в его голосе. Слышит, что они теперь по разные стороны.
— Переживаешь, что кому-то другому достанется власть? Обидно, да, что не одному тебе пришла в голову мысль, что веру можно использовать как оружие. Расскажи, как ты хотел убедить всех, что Каттери — мессия? У тебя был план?
— Что человек желает превыше всех других благ? — отвечает Терранс. — Конечно же, стать равными с Неведомыми в их бесконечных воплощениях.
— Ты собирался дать людям доступ к Инкубатору?
— Я хочу дать людям веру в светлое будущее, будущее, где они смогут заслужить право на новую жизнь.
Девять качает головой и усмехается.
— Ты истинный наследник Вестников. Твоя мать должна тобой гордиться!
Её язвительный тон не задевает Терранса.
— Ты можешь подарить калеке новое тело, вылечить больного ребенка, подарить надежду отчаявшемуся, повернуть само время вспять. Люди этого заслуживают! Люди имеют право на чудо! Теперь ты знаешь, мы все изначально равны на этой планете! Называй это как хочешь, магия или технология, главное это сделает жизнь людей лучше!
— Признай, ты делаешь это не ради людей, а просто хочешь нажимать на кнопку! Взвешивать людей на весах! Решать, кто достоин! Тобой движет тщеславие и жажда власти, ради них ты принес в жертву свою дочь!
— Если все получится, то моё тщеславие, будет меньшим из зол.
— Мэтресс лен Валлин тоже так считает и потому выпустила на свободу живой вирус, чем ты лучше нее?
Девять входит в темноту каюты и облегчением вздыхает, когда дверь за ней закрывается.
Фигурки из глины
Первым ее видит доктор, от неожиданности он кричит и машет руками. Во сне она знает, что доктор пришел в себя среди пустыни, запаниковал, но потом взял себя в руки и пошел искать остальных, первым он нашел Преподобного, старик сидел, подняв лицо к небу и бредил, все повторял что-то на незнакомом языке. Она тоже видит доктора, но не обращается на него внимания, оглядывается на дрожащее марево над пустыней Арради, вокруг до самого горизонта их окружает ровный, белый песок. Авара лен Валлина и той, другой, нигде не видно. Преподобный все так же сидит на песке и покачивается, как болванчик, на нем белая длинная рубаха и он босой. Доктор все так же кричит, прыгает и машет руками, привлекая ее внимание, а потом испугавшись, что она пройдет мимо, бежит к ней. Бежит навстречу и вдруг резко останавливается, не добежав десяток шагов. Она видит, что доктор предусмотрительно оторвал рукава рубашки и намотал на голову, чтобы защититься от солнца. А солнце здесь беспощадно.
Она смотрит на себя — жесткая, как панцирь, аюба пустынников, с глубоким капюшоном. Тень капюшона скрывает лицо. По плечам рассыпались длинные волосы. Мелисса всегда имела слабость к золотым кудрям и зеленым глазам. Всегда хотела выглядеть именно так. Она собрала этот образ по памяти и была в нем уверена. Она снимает капюшон и улыбается доктору.
— Заблудились, доктор Гаару? — спрашиваешь она.
— Вы знаете, где мы? — спрашивает доктор. Он растерян и оглядывается на Преподобного, но тот все еще раскачивается туда сюда и бубнит что-то себе под нос.
— Мы были на корабле, — добавляет доктор.
— Кажется, вашему спутнику нужна помощь, — говорит она, обходит доктора и направляется к Преподобному.
— Постойте! — кричит доктор и, спохватившись, бежит следом. Песок жжется даже через носки, он подпрыгивает и морщится. — Простите, а кто вы? Как вы…
Он, наконец, обгоняет
