Эолин (ЛП) - Гастрейх Карин Рита

Теперь его отрезвило воспоминание о наивных надеждах того маленького мальчика. Он и представить себе не мог, что его судьба — видеть, как эти одаренные мужчины и женщины разрывают друг друга на части на поле боя. Он также не ожидал, что его клятва обяжет его взять великую традицию Кэдмона, когда-то разделяемую тысячами, и доверить ее судьбе одного принца.

Прошло всего несколько часов после коронации Акмаэля, когда сэр Дростан получил первое приглашение от нового короля. Рыцарь прибыл в зал совета и обнаружил, что правитель был занят беседой с мастером Церемондом. Они сидели за длинным столом, сделанным из цельного массива черного дуба, на том самом месте, где Кедехен встречался со своим Советом и принимал самые важные решения своего правления.

Комнату украшали военные и магические артефакты. Большие окна вдоль южной стены открывали стратегический вид на холмистые равнины внизу. Как и все покои, зал был вычищен, проветрен и уложен свежим камышом. И все же Дростан не мог избавиться от гниения, разрушившего лицо короля, и чувствовал, как призрак Кедехена задержался в тенях.

Стражи, впустившие Дростана, закрыли за ним двери. Акмаэль подозвал его.

— Мастер Церемонд сообщил мне о сложном проекте, предпринятом по приказу моего отца, чтобы лучше понять другие формы магии, — сказал Акмаэль, когда Дростан занял его место. — Мне кажется, что для угрозы, которая в лучшем случае подозревается, тратится много усилий.

— Тень маг цепляется за эту землю, — губы Церемонда были сжаты, костлявые руки теребили рябиновый посох. — Несмотря на наши старания по их искоренению, в Селен ходят слухи о снежной ведьме, обитающей в восточных лесах. А прошлым летом недалеко от Моэна мы получили подтвержденный отчет о подрывном колдовстве. Женщина, путешествующая одна, пыталась соблазнить двух парней. Когда они стали сопротивляться, она превратилась в рысь и напала на них, прежде чем исчезнуть в ночи.

Пока Церемонд говорил, Дростан внимательно следил за своим новым сюзереном. Молодой король унаследовал все суровые черты лица своего отца, но еще не научился пользоваться этим каменным выражением лица. Что-то мелькнуло в его темных глазах при упоминании ведьмы из Моэна, но исчезло до того, как сэр Дростан смог уловить сущность.

— Две ведьмы не составляют вооруженного восстания, — взгляд Акмаэля обратился к сэру Дростану, приглашая рыцаря заговорить. Не для этого ли его призвали, чтобы уладить первое разногласие между королем и волшебником? Эта мысль совсем не понравилась сэру Дростану.

— Мой король, как вы знаете, я оставляю вопрос о том, как найти и уничтожить подрывную магию, мастеру Церемонду, — сэр Дростан уважительно кивнул волшебнику. — Хотя я согласен, что ваш отец добился непростого мира. Никогда нельзя легкомысленно относиться к возможности вооруженного восстания, особенно на заре правления. Как, возможно, сообщил вам мастер Церемонд, прошлой осенью пограничники перехватили небольшой караван с оружием. Того, что они несли, было немного, но оно предназначалось для боя. Мы не можем сказать, сколько еще таких грузов проникло в наши земли незамеченными за последние годы.

— Вы допрашивали кучеров?

— Только трое мужчин сопровождали повозки. Все они пытались бежать, и только один был задержан живым.

— Король передал его нам для допроса, — добавил мастер Церемонд, — но он погиб, так и не сообщив ничего.

— Погиб, мастер Церемонд?

— Мой король, как вам известно, чем упрямее преступник, тем более строгие методы применяются. Верховный маг Бейдон лично наблюдал за процессом, растянул допрос на несколько недель, но, в конце концов, узник не продержался достаточно долго, чтобы дать нам информацию, которую мы искали.

— Ваш отец и Совет подозревали, что это вооруженное движение, организованное с использованием примитивной и чужой магии, — сказал Дростан. — Внедрение таких сил, если его вовремя не остановить, может представлять серьезную угрозу миру в королевстве.

— Почему мне не сообщили об этом, пока был жив мой отец?

Вопрос вызвал неловкое молчание. Сэр Дростан случайно встретил взгляд Церемонда. Кедехен всех подозревал в предательстве, кроме, может быть, этого волшебника, который когда-то сидел по правую руку от него.

— Он думал, что я могу быть замешан, — Акмаэль говорил так, словно впервые это понял. — Он подозревал, что я могу использовать это движение, чтобы предать его!

— Мой король, — спокойно ответил Церемонд, — ваш отец питал к вам большое уважение. В глубине души он не хотел верить, что вы способны на измену, но любой благоразумный король принял бы такие же меры предосторожности, когда дело касается его ближайших наследников. Неразумно позволять гордыне или привязанности затуманивать рассудок при защите Короны. Ваш отец понял это, как и вы.

— Я понимаю, — если король и находил снисходительный тон Церемонда оскорбительным, он не показывал этого. — Очень хорошо. Любой обиде, которую я имею к моему отцу, придется подождать до загробной жизни. Мастер Церемонд, вы будете держать меня в курсе ваших находок. Я также хотел бы поговорить с Верховным Магом Телином и другими магами, участвующими в этом проекте.

— Как пожелаете, мой король.

— Сэр Дростан, нам нужно усилить бдительность вдоль границ и следить за деятельностью наших кузнецов. Вы также доложите мне о полной оценке обороны этого города и нашей готовности в случае восстания.

Сэр Дростан кивнул. Ему было что сказать об их готовности в случае нападения, хотя мало что можно было сказать в присутствии Церемонда. Корона Вортингена командовала множеством пехотинцев и рыцарей, а крепость была неприступной, как никогда. Но класс воинов-магов был на грани вымирания. За последние двадцать лет мастер Церемонд принял лишь горстку Высших Магов, и только один из них, Акмаэль, был обучен военному искусству. Принц вырос в опытного бойца под опекой сэра Дростана, но легионы, когда-то защищавшие сердце и душу Мойсехена, исчезли.

— Могу ли я предложить, мой король, — сказал Церемонд, — что было бы полезно на этом раннем этапе вашего правления организовать продвижение Всадников, чтобы напомнить людям о цене измены?

Ожидаем для волшебника. Банда рыцарей без чести опустошит сельскую местность. Кедехен не колебался бы с таким предложением, но Акмаэль остановился. Челюсть его боролась с какой-то невысказанной мыслью.

— Мой король? — подсказал Церемонд.

— Нет, мастер Церемонд. Нет. Я бы распустил «Всадников».

У сэра Дростана перехватило дыхание от неожиданности.

— Это был путь моего отца. Не мой.

— Мой король, — пробормотал Церемонд, — я не думаю, что это разумно.

— Я не спрашивал вашего мнения, мастер Церемонд. Это военное дело, и король решил. Сэр Дростан, проследите, чтобы это было сделано.

— Да, мой король, — Дростан ощущал ярость Церемонда, как жгучий туман. Волшебник не привык к тому, чтобы его мнение не принималось во внимание королем Мойсехена.

— Есть еще один вопрос, который мы еще не решили, Дростан, — продолжал король. — Относительно сэра Бортена. Мы будем уважать желание моего отца. Этот человек не должен возвращаться в Моэн. Держите его здесь в течение одного года, и пусть он выполняет любую услугу, которую вы сочтете уместной, в поддержку наших воинов. По истечении этого периода, если он хорошо послужит и покажет себя достойным, мы рассмотрим возможность сделать его рыцарем Вортингена.

— Мой король, — сэр Дростан кивнул. Хотя он был менее доволен этим приказом, он был обязан повиноваться.

Церемонд пошевелился, словно хотел что-то сказать, но Акмаэль поднял руку и отпустил их обоих.

— Это все.

Хотя волшебник молчал, когда они уходили, Дростана он не обманул. Церемонд будет искать способ заставить волю короля отражать его волю, и он не успокоится, пока не преуспеет.