Ржавое поле (СИ) - Анкудович Максим

— Она тебя погубит, дитя. Приведет тебя, в такие места, где тебе ни за что не хотелось бы оказаться.

— Враки! Она хорошая! Она мой друг! — разозлился Владимир.

Старуха, сощурившись, внимательно посмотрела в покрасневшее от злости лицо мальчика.

— Что тебе нужно, дитя? — спросила она холодно.

— Викин воздушный змей зацепился за ваш дом. — сказал Владимир, и тут же сморщился. «Балда! Теперь она знает Викино имя, и сможет заколдовать ее!» — Можно его забрать?

Старуха наклонилась, так что ее лицо оказалось напротив лица Владимира, и, глядя ему прямо в глаза сказала:

— Воздушный змей, это ведь не то, что тебе по-настоящему нужно, дитя. И это, самое меньшее, что ты можешь от меня получить. По твоим глазам, я вижу, что ты пришел ко мне за уважением, за силой, которая не позволит никому, обращаться с тобой так, как тот толстый, вредный мальчишка. И я дам тебе это, если ты будешь достаточно смелым, чтобы принять мой дар. Идем, дитя.

Старуха взяла опешившего Владимира за плечи и повела на задний двор. Там, среди зарослей крапивы паслась мелкая белая курица, клевавшая попадавшихся ей на глаза муравьев. Рядом стояла березовая чурка, с воткнутым в нее топориком. Чурка и топор были покрыты высохшей кровью.

— Ты, когда-нибудь, рубил головы курам? — спросила мальчика ведьма.

Владимир отрицательно покачал головой.

— Но ты видел, как это делается?

— Один раз. Мама попросила отца зарубить курицу к ужину. И я подглядывал.

— Тебе было интересно?

Мальчик кивнул.

— Что ты тогда почувствовал?

— Я испугался.

— Если хочешь, чтобы тебя боялись, также, как ты тогда боялся, отруби голову этой курице. — зловеще прошептала старуха ему на ухо. — Иди сюда! — строго сказала она, глядя на курицу. Та замерла, подняв голову, и с испуганным видом пошла в их сторону, будто бы против своей воли.

Старуха взяла курицу в руки и положила ее голову на чурку.

— Смелее, дитя. Один храбрый поступок, сегодня и всю твою жизнь, все дети будут бояться тебя. — успокаивающим тоном сказала она Владимиру.

— Но зачем убивать ее? — жалобно спросил он ведьму.

— За свой страх, ты платишь своей гордостью, — сказала старуха. — За чужой, нужно платить кровью.

Владимир внимательно посмотрел ведьме в глаза. Что-то внутри него щелкнуло в тот момент. Ему было жаль курицу, он не хотел причинять ей зла, но мысль о том, что это избавит его от издевательств Семена, не отпускала мальчика. Как тогда, когда он сам не заметил, как постучал в дверь страшного дома старухи, так и сейчас, он не понял как топор оказался в его руке. Мгновение, и обезглавленная курица уже бежала через двор, разбрызгивая густую темно красную кровь во все стороны. Это зрелище привело Владимира в ужас, он отбросил топор и закрыл лицо руками.

— Молодец, дитя. — услышал он голос старухи. — Запомни этот страх. Запомни это чувство. Теперь, одно твое желание, и твои маленькие враги будут чувствовать такой же ужас.

Учеба в средней школе тяжело давалась Владимиру. Он еще раз посмотрел на свои записи, с тоской вспоминая, как в начальных классах их учили счету на маленьких пластиковых палочках. Тогда казалось, что все обучение в школе пройдет без особых хлопот. Если бы не помощь Вики, он бы уже остался на второй год. В последние несколько месяцев он часто приходил к ней после школы, чтобы позаниматься. В этот вечер, он вновь был у нее.

— Ребята, может вам чай заварить? — спросила Полина Николаевна, заглянув в комнату дочери.

— Нет, спасибо. — ответил Владимир, оторвавшись от своих тетрадей, в беспорядке разбросанных на столе.

— Не нужно. — поддержала его Вика.

Девушка лежала на спине, закинув ноги на стальную трубу в подножье кровати. Когда Полина Николаевна вернулась на кухню, Вика встала, чтобы прикрыть за ней дверь.

— Ну что там у тебя? Сошелся ответ? — спросила она Владимира, встав у него за спиной.

— Вообще нет.

Вика бросила взгляд на его записи и ткнув в них пальцем, сказала:

— Тут знак должен поменяться, при переносе. Мы же на прошлой неделе, это уже проходили!

— Да ладно, ты, не сердись. — примирительным тоном сказал Владимир. — Сейчас переделаю.

Он зачеркнул неверное решение и принялся записывать пример заново.

За окном мела метель. Снег, вперемешку со льдом, стучал об оконное стекло. Короткий зимний день уже закончился и на деревню опустились сумерки. С утра, по радио, обещали морозы, Полина Николаевна сильно натопила печь, но прогноз не оправдался, и в комнате было душно.

— Я упарилась! — вздохнула Вика, она оттянула воротник футболки и подула себе на грудь. — Вся мокрая. Отвернись, я сменю футболку.

Владимир послушно отвернулся. На столе стояло маленькое, круглое зеркальце, и он видел, в его отражении, как Вика встала перед открытым шкафом и, взявшись пальцами за край футболки быстрым движением стянула ее через голову. Владимир смотрел на ее тощую, бледную спину, с родинками на лопатках. Он почувствовал, как сердце его забилось чаще, дыхание стало тяжелым и шумным. Он никогда не думал о Вике, как о девушке, до этого момента, ему стало стыдно от своих мыслей. Владимир заставил себя отвести глаза от зеркала.

— Ну что? Получилось? — спросила Вика снова подойдя к нему. — Ты опять знак не поменял! — с нескрываемым раздражением в голосе сказал она. — Ты меня совсем не слушаешь что ли?

В ту ночь Владимир долго не мог заснуть, представляя подругу, с голым торсом, стоящую к нему спиной. Он без конца думал о том, чтобы он увидел, повернись она тогда к нему.

Неделю спустя, в доме культуры проводили вечер танцев, приуроченный к приближающемуся новому году. Всех учащихся старших классов обязали присутствовать, потому что перед началом вечера должен был выступить председатель колхоза с посланием для молодежи. Актовый зал дома культуры украсили бумажными гирляндами, которые третьеклашки вырезали на уроках труда из цветного картона. В центре зала установили высокую елку, усыпанную самодельными снежинками и стеклянными шарами.

Владимир любил бывать на подобных мероприятиях. После истории с воздушным змеем и курицей, дети стали бояться его, как и обещала старуха. Поначалу это смущало мальчика, он переживал, что любое его резкое движение или неосторожный взгляд, заставляло вздрагивать ребят с которыми он хотел подружиться. Но довольно быстро он научился получать от этого удовольствие. Стал увереннее и нахальнее. Позволял себе говорить и делать то, на что раньше никогда бы не решился. Дети начали ровняться на него. Они объясняли себе случившиеся с ним перемены тем, что разглядели в нем внутреннюю силу, о которой не догадывались прежде. Воспользовавшись своим влиянием, Владимир превратил Семена в изгоя, с которым никто не хотел дружить, и даже сидеть за одной партой. Некогда популярный парень, сын высокопоставленного отца, стал затюканным зажатым ребенком, который все время сидел дома и редко выходил на улицу.

Магия старухи не распространилась на Вику. Она не изменила своего отношения к Владимиру, и осталась единственным человеком в его окружении, который мог открыто не соглашаться с ним. Единственным человеком, чье мнение имело для него значение. Их дружба сильно мешала девушке. Она вошла в тот возраст, когда ей хотелось внимания от мальчиков, принимать их ухаживания, выслушивать признания в любви и симпатии. Но страх перед Владимиром, ее самым близким другом, отбивал охоту у всех потенциальных ухажеров. А их было не мало. В свои пятнадцать лет Вика превратилась в красивую, улыбчивую девушку, о которой мечтали все деревенские мальчишки.

Отслушав со скучающим видом обязательную программу, помимо председателя выступил хор, исполнивший пару новогодних песен и один гимн, посвященный неизбежной победе коммунизма, ребята расселись на скамейках, расставленных вдоль стен. Все ждали, когда приглушат свет и включат музыку.

Всю неделю Владимир думал о том, как пригласит Вику на танец. Девушка стояла с подружками у стены напротив него, в модном, черном платье-свитере с большим розовым цветком на груди и широким поясом из кожзаменителя, подчеркивающим тонкую талию. Вокруг Владимира собрались его подпевалы, пытаясь привлечь его внимание веселыми историями и остротами. За их спинами, с испуганным видом, стояла девочка, учащаяся на год младше. В скромном ситцевом платье в горошек, с большими пластиковыми кольцами сережек в ушах, она выглядела немного нелепо. Протиснувшись сквозь парней, она обратилась к Владимиру: