Дэвид Гаймер - Эра Зигмара: Омнибус

— Ни то, ни другое, — ответил Принц Пепла. Тзинчит не двигался, заставляя себя оставаться согбенным, и держал глефу в вертикальном положении, словно обычный посох. Он не хотел раздражать диких последователей Кхорна ещё больше, он уже достаточно их спровоцировал тем, что просто оказался здесь. В то же время, он хотел продемонстрировать спокойствие чемпиона, слишком могущественного, чтобы испугаться воинов Кровавого Бога, пускай даже собравшимися в таком числе.

— Моё, — прошипел вожак.

— Объедками, может, поделимся! — прогрохотал разжигатель гнева.

Колдовские знаки ярко загорелись на доспехах Ведьмачьей Стражи, когда мертвенно-бледные рыцари выстроились перед своим принцем, ощетинившись зубчатыми полуторными мечами и потрёпанными щитами.

— Не атаковать, — игривым, лукавым тоном сказал Зувий. Сэр Абриэль не был так уверен, и из дыры в лице, используемой им в качестве рта, донеслось что-то вроде вопроса. Вожак и разжигатель гнева двинулись вперёд, их люди потянулись за ними.

Глаза Зувия обратились к тому, что было позади разъярённого отряда. С престола из скреплённых черепов (как предположил Орфео, они принадлежали кочевникам), поднимался чемпион куда крупнее. Смертоносец, возвышенный чемпион Кровавого Бога. Хоть он и был некогда человеком, Кхорн благословил своего избранного громадным туловищем. Предводитель отряда был настоящей стеной мышц. Он носил ожерелья, сделанные из жил и зубов больших зверей, а из изменённого черепа росла пара бычьих рогов. На руках у него были закреплены костяные оружия — острые прокалыватели, вытянутые, словно пара когтей. На спине воина висел боевой топор, клинок которого был шириной с самого чемпиона.

— Стоять, — сказал чудовищный воин. Его голос был столь же глубок, как бездонные впадины, простирающиеся до самых недр Владения. Его псы войны резко остановились, словно их дёрнули назад на цепи. Присягнувшие Крови встали, как вкопанные, и расступились по приказу смертоносца, чтобы дать ему пройти.

Зувий видел, как на ладони, мыслительный процесс чемпиона — с дикарями так получалось часто. Напряжение в глазах. Подрагивание губ. Орфео рассудил, что этот смертоносец сражался со всем, что жило и дышало на этих равнинах. Он встречал колдовских слуг Великого Изменителя прежде. В отличие от своих заместителей, он был осмотрителен. Мудрое поведение, мысленно согласился принц.

— Что вы делаете здесь, на Разорённой Равнине? — требовательно вопросил воин через шатёр. — Говорите быстро и правдиво, или кровавые налётчики расколотят ваши кости до самого костного мозга внутри. Разжигатели гнева легко убьют вас в мгновение ока. По моему приказу, ваша кровь присоединится к буре, в честь могучего Кхорна.

Зувий почувствовал на себе взгляды всех присутствующих. Варвары жаждали развязать схватку.

— Это было бы необдуманно, — ответил принц, выигрывая время, пока его разум бурлил. Дикари-кхорниты внутри шатра буквально захлестнули бы их. Другие, услышав звуки битвы, зашли бы в тыл боевому отряду тзинчитов. Началась бы просто ещё одна бойня, на крови и костях предыдущей. Орфео попробовал воздух серебряным языком. Мечи и колдовство не могли сейчас помочь ему добраться до цели. Придётся положиться на одну из прочих способностей, дарованных ему богом. — Потому что в таком случае, вы не услышите того, что я должен сказать.

— И зачем великому Скаргану Жестокосердому надо слушать враньё ничтожного ведьминого выродка, вроде тебя? — прошипел вожак Присягнувших Крови, оборачиваясь на своего хозяина.

— Потому что если произойдёт хотя бы половина того, о чём я расскажу ему, — ответил Зувий, — его возвышение обеспечено.

— Какое возвышение? — прогремел Скарган.

— Вечноизбранный зовёт тебя, о могущественный, — солгал Принц Пепла.

— Всемогущий Архаон?

— О да, мой господин, — сказал Зувий. — Возвышенный Главный Устроитель Апокалипсиса обращается лишь к величайшим воинам эпохи, и он зовёт тебя.

— Я вырежу этот лживый язык из твоего рта, тзинчит, — пообещал вожак.

— Краал, сын Жуфгора, не мешай колдуну говорить, — произнёс Скарган Жестокосердый. Кровавые налётчики заволновались вокруг своего вожака, в то время как у разжигателей гнева вспенились заполненные косыми зубами рты. — Как ты пришёл к этому знанию?

— Мне было видение, мой господин, — ответил Зувий.

— Видения и ворожба, — сплюнул в отвращении Краал, сын Жуфгора.

Зарычав, смертоносец мотнул рогатой головой. Один из Присягнувших Крови зашёл за спину своему вожаку и вонзил ему ниже подбородка клинкок налётчика. Всё было кончено в одно мгновение — главарь грохнулся наземь, а его убийца шагнул вперёд.

— Воарк, сын Краала, — произнёс смертоносец, — Присягнувшие Крови — твои.

Убийца поклонился в ответ, благодаря за возвышение.

— Колдун, говори.

— Мне явилось видение в пламени горящего города, о возвышенный, — продолжил Зувий. — Скарган Жестокосердый, несущий печать Вечноизбранного. Возвышенный Главный Устроитель Апокалипсиса собирает свои войска, смертоносец. Кхорн знает, что ты будешь среди них.

Скарган прищурил кровавые шары глаз, глядя на Зувия.

— Твоя ворожба не работает на мне, — сказал он принцу, уперев кончик прокалывателя в свой бронзовый ошейник. — Кровавый бог защищает.

Зувий кивнул. Он видел такие артефакты на чемпионах-кхорнитах прежде — Кхорн желал защитить своих мясников от магических манипуляций. Но сейчас тзинчиту и не нужны были такие силы.

— Встать между Завершителем Миров и его избранным? — возразил Зувий. — Это не про меня, смертоносец. Не пойду на такое даже за всю мрачную славу во Владениях. Я знаю своё место — как в этом, так и во всех прочих вопросах. Я всего лишь гонец.

Скарган Жестокосердый взглянул на Воарка, сына Краала.

— Расскажи мне ещё о своём видении, колдун, — приказал смертоносец.

— Вы должны пройти по Кованой Тропе, о возвышенный, — продолжил Зувий, — к месту испытания, так Вечноизбранный сможет определить, сделал ли он мудрый выбор.

— Битва? — спросил Скарган, его глаза вспыхнули алым.

— Я полагаю, мой господин.

— Ты знаешь эту тропу?

— Знаю, — ответил Принц Пепелища. — И я видел, как вы пройдёте её и обретёте славу.

— Что ещё ты видел, колдовской ублюдок? — выплюнул смертоносец. Зувий задумался над вопросом.

— Ничего, могучий чемпион, — ответил ему принц. — Но я не могу перечить судьбе, равно как и воле Вечноизбранного.

Скарган нахмурился. Орфео понимал, что чудовищный воин не верит ему, и заметил, как тень сомнения омрачила черты военачальника.

Но не доверять слуге Тзинча — это одно, пусть даже разумное дело, а вот противиться воле Вечноизбранного Хаоса — совсем другое.

— Тогда ты покажешь мне эту тропу, — произнёс Скарган. Он повернулся к воинам, стоящим в шатре. — И, если я окажусь недовольным этим колдуном и его ничтожествами, или же вы увидите, что они делают что-то, что может мне не понравиться, тогда, во имя Кхорна — убейте их.

— Вы настолько же справедливы, насколько мудры, мой господин, — сказал Зувий Скаргану Жестокосердому.

V

Орфео Зувий пробирался сквозь кровяную бурю. Его боевой отряд с трудом ковылял через разливающееся болото крови. Маллофакс хлопал крыльями и отряхивал перья, сбрасывая багровые сгустки с оперения. Теперь Принц Пепелища был окружён кхорнитскими убийцами, жаждущими его крови. Оглядываясь назад через ряды Ведьмачьей Стражи и Незрячих, Зувий видел орду Скаргана Жестокосердого, следующую за ними через вихрь. Двое разжигателей гнева шагали по бокам от него, как примитивная почётная стража, а Воарк, сын Краала, шёл во главе кровавых налётчиков. Роясь вокруг своего возлюбленного смертоносца, они защищали Скаргана от бури собственными телами.

Когда Зувий узрел подлинный размер орды смертоносца, он понял, что решение не нападать на Жестокосердого и его мясников было верным. Боевой отряд Скаргана насчитывал сотни закалённых в боях воинов. Их уничтожение дорого стоило бы принцу — возможно, даже самой жизни. Скарган и его орда пришли на Разорённую Равнину в честь своего бога, омыться в кровяной буре, которую они считали воплощением Кхорна. Воины не знали, что вихрь существует лишь затем, чтобы бичевать равнину и губить неосторожных. Маллофакс рассказал своему принцу, что Разорённая Равнина — проклятое место. Кочевники, ветропоклонники и путешественники находили случайную смерть в вечном урагане, а их кровь становилась единым с дождём.

А дождь лил сильнее, чем когда-либо, стуча огромными каплями по доспехам Зувия. За чемпионами Хаоса, движущимися по Разоренной Равнине, оставалась череда трупов. Переходя от вихря к вихрю, подверженные превратностям бури, Скарган и его колдун-проводник теряли воинов своих боевых отрядов. Временами смерчи вызывали оползни или уносили людей в небо. Один из громадных разжигателей гнева утонул в воронке, скрытой под трясиной. Температура могла поменяться мгновенно: в одно мгновение на доспехах Ведьмачьей Стражи вырастали красные сосульки, через час же Зувий мог потерять колдуна в пахучих клубах красного пара.