Владимир Аренев - Паломничество жонглера

Господин Хожмур собственной персоной снизошел (вернее, поднялся на помостец) и, морщась, ткнул Гвоздю в губы свисток. Рыжий двинул бровями, мол, не заслоняй пейзажа в последние-то минуты, не на тебя же, злыдня, смотреть во время финального свиста, верно? Жрец отвалил.

Кайнор набрал воздуха в легкие и засвистел, переливчато, узорчато. Впрочем, свисток предназначался для Друлли, так что народ-то ничего и не услышал.

Им сейчас не до того было.

Дряхлым занавесом вздернулось и заплясало небо, грачи наконец-то оторвались от ветвей и с карканьем взмыли вверх, а по дороге, прямо на помостец, скакали гвардейцы, гвардейцы!.. «Вы чем тут занимаетесь, в-вашу!..» — «Да мы… да он… да сами видите…» Гвардейцы видели, гвардейцы ой как видели и ой как карали, вот уже и девятихвостки пошли выписывать по спинам и плечам, господин К'Дунель не останавливал, он только фургонам Жмуновым велел остановиться да, спешившись, скорым шагом направился к помостцу. Лично резал веревки на Гвозде, улыбался в усы.

«Сейчас еще обниматься полезет», — подумал Кайнор.

И действительно, господин капитан заключил его в свои крепкие, можно сказать, братские объятия. А заключивши, прошептал на ухо, чтоб другие не слышали: «Еще раз попытаешься сбежать, я всех твоих акробатов на хрен повырежу, понял? И псину твою живьем крысам скормлю. Если понял — кивни».

Кайнор — человек негордый и неглупый — понял и кивнул.

И даже похлопал К'Дунеля по спине в приступе ответной братской любви.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Иль по снегу бреду,

иль пустыней, в бреду, —

словно грешник в аду,

я пощады не жду.

Кто-то спросит:

«Живешь для чего ты, бродяга?»

«Не живу! Я лечу…

пусть — вот-вот упаду! »

Рыбацкая деревушка со звучным названием След Бердальфа, по сути, принадлежала монастырю Акулы Неустанной. Считалось, что именно здесь почти пятьсот лет назад великий мореплаватель и воин, основатель династии иншгурранских правителей, впервые ступил на берег Ллаургина — тогда еще не Отсеченного. Он приплыл сюда во главе множества искателей приключений, оставивших свои дома и отправившихся в новые земли «по веленью сердец своих» (а также, не сомневался Иссканр, из-за манящего сияния баснословных заморских богатств). Самого же Морепашца призвала в дорогу Неустанная. Именно она охраняла великую армаду Востока от невзгод, которые обрушивались на корабли, — потомки мореплавателей по сей день любят рассказывать истории о невиданных чудовищах, исполинских волнах, летающих черепахах, штормах, длившихся неделями… И хотя до падения Сети мореходство было такой же обычной профессией, как лекарство или зодчество, мало кто из приплывших в Ллаургин желал проделать этот путь еще раз по своей воле. Пусть даже новая земля оказалась совсем не тем взлелеянным в мечтах и расписанным в сказках краем с медовыми реками и золотыми горами.

Ну а теперь-то мысль о таком путешествии никому и в голову не взбредет! Большую часть кораблей, приплывших с Востока, разрушило время, меньшую — люди, ведь после падения Сети громадные парусники-дома оказались никому не нужны. Их сохранилось меньше десятка, дряхлых свидетелей былой славы. А прибрежные воды, куда только и отваживаются выходить предки былых мореходов, бороздят сейчас небольшие галеры да рыбацкие лодчонки. Правда, в распоряжении короля осталось несколько древних боевых трирем, предназначенных, впрочем, не для морских сражений, а для перевозки войска.

Время покорителей волн прошло — и не вернется уже никогда. Ни один человек в здравом рассудке не рискнет отправиться на восток дальше, чем на день-другой пути. Чем ближе к Пелене, тем пустынней выглядят воды, а та жизнь, что кишит в них… лучше человеку с нею никогда не встречаться, Акула Неустанная — свидетель!

Такие невеселые мысли Иссканру навеял вид деревушки, в которую он пришел осенью 698 года, покинув в Дьенроке «родной» караван. В Следе Бердальфа Иссканр надеялся найти кого-нибудь, кто согласится отвезти его на остров Йнууг, где находился монастырь Акулы Неустанной. Хотя за время путешествия он успел прочесть некоторые из записей брата Гланнаха и догадывался, что попасть на остров будет не так просто. Да и на острове…

«Иногда мне мнится, что Баллуш обрадовался бы, если бы у Йнууга появилась собственная Пелена. Нет, я не осмелюсь обвинять отца настоятеля в стремленьи отгородиться от мира — однако ни для кого не секрет, что больше Тихохода заботят Пелена и прошлое, нежели мирские дела и настоящее.

«Мы — хранители традиций и знаний», — любит повторять он. И верно: ведь именно отец Кеввал Волны Усмиряющий из церкви Акулы Неустанной сопровождал Бердальфа в его великом походе и помогал советом в трудные минуты. Так же и Баллуш готов всегда помочь советом страждущему — и его ли вина, что порой советы эти жестоки и суровы? Таковы и зверобоги, которые властвуют над миром. Таков и мир. Таковы и люди, его населяющие».

Мухи не по-осеннему бодро роились во дворах и у побережья, где были разложены и развешаны пойманная рыба, шкуры тюленей и рыбачьи сети.

Деревенские псы так же бодро облаивали Иссканра и не теряли надежды ухватить его за пятку, а то и за что-нибудь повыше да помягче. Он лениво отмахивался от них палкой, пробираясь к причалу. Точнее, к тому, что считалось здесь причалом — к хлипкому настилу из полупрогнивших досок, на котором возились с лодкой рыбаки. На чужака ни один из них внимания не обращал.

— Добрый день! — крикнул Иссканр, подойдя ближе. — Да сопутствует вашим делам Акула Неустанная.

Один из рыбаков отвлекся от лодки, мельком глянул на Иссканра и, пробурчав: «Пусть и тебе сопутствует», — продолжил что-то втолковывать своим соотечественникам. Теперь Иссканр разглядел, что лодка, с которой они возились, пробита в двух местах, и рыбаки, похоже, решали, чинить ее или разобрать на доски.

— Скажите, уважаемые, как я могу попасть на Йнууг?

— Вплавь, — буркнул кто-то. — Как же еще.

Иссканр потянулся за мечом — собаки воспользовались моментом, и одна добралась-таки до штанины чужака.

Рыбаки оторвались от лодки, с вялым интересом наблюдая за развитием событий. Иссканр угостил обидчицу палкой, прислонился спиной к хлипкому деревцу, Проницающий ведает как выжившему на этих продуваемых ветром камнях, и вынул из поясного кошелька амулет брата Гланнаха — стилизованное изображение Акулы: