Наталья Резанова - Рассказчица историй

— Он здесь всем в уши надул, какой он храбрец, — опять вмешался Нерет, — и как он отважно бежал из варварского плена, уложив кучу злобных врагов…

— И тут совершенно не ко времени возвращается Ихи, — продолжала Кирена, — не потеряв ни одного человека, и начинает расписывать, какие мы хорошие и благородные. Разумеется, собирается суд скорый и несправедливый, и на следующее утро Аглибол обвиняет Ихи в измене, взяточничестве и трусости и уж не помню в чем…

— А солдаты?

— Ну, солдаты… Они же низкорожденные. Кто с ними будет разбираться? Солдат — в рабство, без суда. Судят одного Ихи.

— Каков приговор?

— Мы еще не знаем. Но ясно, что защищать его никто не будет. Нам, правда, сказали, что сестра его, жрица, пытается ему помочь, но женщин здесь никто не слушает.

— Когда вам это сказали?

— Вчера.

— Так… — Я обвела всех взглядом. — Высаживаемся на берег.

— Безнадежно, — сказал Нерет. — Ты знаешь, как она вчера лаялась с этой сворой?

— Было дело, — неохотно подтвердила Кирена. — Уж очень мерзко! И этот Непери выставляет свое превосходство. Мы, значит, грязные дикари, мразь болотная, змеепоклонники — а они великие и светлые, истинные сыны Солнца. Так я им и сказала: «Змея поглотит Солнце!»

— Высаживаемся на берег, — повторила я.

Да, такого я еще не видела. Я, конечно, догадывалась — по рассказам Ихи, по папирусам коменданта. Но догадываться — это одно, а увидеть…

Ни разу не видела вымощенной пристани. То есть я не так уж много к тому времени пристаней и повидала, но предполагала, что мощеных еще меньше. Если вообще есть. А эта была вымощена не булыжниками, а плитами, такими гладкими и ладно пригнанными друг к дружке, что это напоминало мне даже не двор крепости, а пол в каком-нибудь царском дворце. Убей меня Богиня! Да во фракийском Эноссе пол во дворце был гораздо хуже. С выложенной плитами пристани уходили вниз каменные молы-волнорезы, подобных которым я также еще не видала. Общим числом одиннадцать.

Величественное зрелище, особенно по сравнению с жалким состоянием флота. А пристань — или ее лучше назвать площадью? — тянулась до самых городских стен.

А стены! Сложенные из мощных каменных блоков, они превосходили «божественные» стены Трои, и на фоне небесной синевы казались ослепительно белыми.

Против нас возвышались могучие ворота. Они были покрыты сплошной каменной резьбой, довольно плохо сохранившейся.

Я уже привыкла по найденным рисункам к манере атлантов изображать предметы (совершенно отличной от фракийской и критской) и смутно разбирала среди этой резьбы очертания человека в пышной одежде, сидящего на троне, солнечных дисков и плывущих по волнам кораблей.

Тем временем в одной из створок ворот приоткрылась небольшая дверь, и оттуда выбралось несколько человек. Возглавлявшая их персона вполне соответствовала данному Неретом описанию. Только на голове у него был полотняный платок. Прежде виденные мной атланты на свои бритые головы надевали лишь шлемы.

— Непери и есть, — подтвердил Нерет. — А ворота они при нас полностью ни разу не открывали.

— Вообще-то это, должно быть, нелегко, — сказала я.

— Я поговорю с ними, — сказала Кирена.

— Хорошо.

Пока она направлялась к делегации атлантов, мои приближенные сгруппировались за моими плечами. Они шли навстречу друг другу. По странному совпадению обоих никак нельзя было назвать худыми. Но меня всегда поражала легкость походки у столь толстой женщины, как Кирена, как сон, как пузырек на воде. Как ни любила она прикидываться неуклюжей, но эта походка появлялась у нее в момент полнейшей собранности. Как сейчас.

На миг широкую физиономию Непери перекосило изумление. Видимо, прежде Кирена появлялась перед ним пыхтя и переваливаясь, как он сам. Затем он овладел собой. Заговорил брюзгливо и брезгливо, негромко, словно не особенно заботясь, услышат ли его.

Рядом стоял невысокий бледный человечек, не столь бледный, как чиновник, и не столь преисполненный достоинства — несомненно, переводчик.

Непери разыгрывал такое же гордое и богоподобное превосходство представителя высшей расы перед рабами и дикарями, что и Аглибол.

Правда, у тощего и малорослого офицера это получалось удачнее, чем у толстомордого чиновника. Хотя результат тот же самый.

Кирена отвечала ему благодушнейшей из своих улыбок — улыбкой для тех, кто не знал, что в бою она пострашнее волчьего оскала. Я мельком взглянула на своих. Что им атлантова спесь! Для Хтонии, Энно, Аэлло и прочих Непери значил то же, что таракан под копытом коня. А для самофракийцев происходящее было чем-то вроде ритуаль ной перебранки перед боем. Неприкрытая ненависть горела только на лице Митилены. Кирена вернулась к нам. Она по-прежнему улыбалась, показывая все зубы, но в глазах ее не осталось и тени смеха.

— Они отказываются вести переговоры с тобой, пока не казнят изменника. Говорят — это недолго. Вот подымется Солнце в зенит и напьется его крови…

— Подожди! Они сегодня казнят Ихи?

— Да. И его сестру.

— Сестра-то здесь при чем? — буркнул Келей.

— Обычай у них такой, — охотно пояснила Кирена. — Можно добровольно пойти на казнь вместе с осужденным. Вот она и вызвалась.

Митилена процедила сквозь зубы:

— Это вечное… женское… рабское желание принести себя в жертву за кого-то… Или хотя бы вместе с кем-то… В этом отношении мужчины умнее. Можешь себе представить, чтобы кто-нибудь из них отдал жизнь за нас?

Я не слушала ее. Я уже знала от Ихи, что такое «напоить своей кровью солнце», и как это делается. И еще вспомнилась мне Троя, где я в одиночку дошла до царской цитадели, и никто не встал у меня на пути.

— Стоять! — крикнула я по-атлантски. Удалявшийся к воротам вместе со своим выводком Непери медленно обернулся и застыл. Я направилась к нему. Впервые я услышала, как отдаются шаги моих сапог по каменным плитам Керне. Я знала, что мои люди вытягивают мечи из ножен и расчехляют луки. Но я до своего оружия даже не дотронулась.

— Слушай, раб! — продолжала я по-критски. — Передай своему хозяину, что я, Мирина, Военный Вождь по воле Дике Адрастеи, жду его здесь с любым оружием. Ставка — жизнь воина Ихи и его сестры, которых я беру под свою защиту. В случае предательства пусть пеняет на себя. И никакая кровь огня ему не поможет!

Голубые глаза чиновника не отрывались от моего лица.

— Я непонятно выразилась? — и медленно, но внятно повторила то же по-атлантски и добавила: — Пошел, раб!

Я вообще-то никогда не называю рабом свободного человека. И даже раба — рабом. Но это был еще тот случай… Непери повернулся и поспешил, переваливаясь, к воротам. Его жирные бока колыхались при ходьбе.