Аксенов Павлович - Арес 2

Примерно через полчаса свежий и замерзший Виктор шел по каменному коридору. Он направлялся к жрецам, но специально вышел задолго до назначенной аудиенции, приглашение на которую ему вручил страж храма после охоты на арнепов. Антипов вовсе не был излишне торопливым и не собирался просиживать под дверью жрецов, ожидая, когда 'солнце поднимется над горизонтом', как говорилось в послании. Виктор просто-напросто намеревался заблудиться. Из стратегических соображений.

Он спустился по лестнице и свернул в первый же коридор на нижнем этаже. На этот раз его путь лежал в противоположную от купален сторону.

Идя по голому камню или по дорожкам, прислушиваясь к своим гулким шагам, Антипов вспоминал вчерашнее происшествие. Его мысли касались не столько выявленной удивительной способности наносить раны демонам (это он уже успел обдумать), сколько спасению жизни своего недруга ан-Котеа. Почему он так сделал? Отчего не притворился, что разжались руки? Ведь возможно без его участия Женар погиб бы или получил ранения, несовместимые с участием в турнире.

'Выходит, что я – добряк и гуманист, господин Толстой? – с недоумением думал Виктор. – Ну что мне стоило Женара не удержать и уронить? Одним врагом было бы меньше. Что-то я не замечал за собой раньше кротости и всепрощения… надо бы вообще в зеркало посмотреть. Вдруг надо мной нимб вырос? А это явный провал!'

Но, несмотря на иронию, Антипов сумел быстро разобраться в себе и в произошедшем. Конечно, он не стал гуманистом и не приобрел такое лишнее для воина качество, как терпимость к врагам, просто… любой человек, не будучи убийцей, убивает так, как может, и никак иначе.

Возьмем для примера домохозяйку. Тихую, безропотную женщину, тайно ненавидящую пьяницу и тирана мужа. Она ловко обращается с кухонным ножом, когда разделывает мясо или режет хлеб, но пустит ли нож в ход, если ее жизнь станет совсем невыносимой? Нет, вряд ли. К человеческой крови тяжело привыкнуть, а чтобы вонзить нож в тело, нужно это делать либо сгоряча, либо хладнокровно, другого пути нет. Поэтому бедная женщина выберет привычное оружие домохозяек – отраву. Если продолжить логический ряд, то можно легко установить, что отчаявшийся грабитель убьет кинжалом, благородный дворянин – мечом, истеричная сожительница – скандалом (медленное и ненадежное средство), а лесной разбойник – стрелой. И смешение тут невозможно. Дворянин не станет бить кинжалом в спину, грабитель не закатит скандал, а сожительница не выстрелит из лука. Иначе убийство будет выглядеть подлым, странным и, что хуже всего, неприличным.

Так и Виктор оказался неспособным на неприличный поступок. Он мог бы 'подставить' врага, обмануть, опозорить, прикончить в честном бою, разорить, переспать с его женой, поджечь дом, но все остальное противоречило высоким моральным убеждениям Антипова.

Представитель замка ан-Орреант свернул в нужном месте, прошел еще немного и оказался у дверей, к которым он и стремился. Прочная древесина, составляющая дверь, выглядела обычно, но почему-то чувства Виктора всколыхнулись, а в груди потеплело. Однако он не стал заниматься самоанализом, это было бы совсем некстати, а начал претворять в жизнь очередной виток своего плана.

– Сердце красавицы склонно к изменам и переменам…, – напел Антипов, оглядываясь по сторонам. Потом откашлялся и громко спросил, стараясь, чтобы голос шел к замочной скважине. – Если ли кто здесь? Господа, я заблудился! Мне нужно указать дорогу, господа!

За дверью послышалось какое-то шуршание. Потом все стихло, а через несколько секунд дверь медленно отворилась. Уже не было слышно скрипа, кто-то очень хорошо смазал петли.

– Госпожа Вирета, – поклонился Виктор. Доверенная дама графини была дворянкой как-никак. – Простите, что побеспокоил. Не думал, что здесь ваша комната. Просто заблудился и хотел спросить у кого-нибудь дорогу. Дело в том, что меня пригласили уважаемые жрецы…

Вирета доброжелательно улыбнулась. Вопреки обыкновению на ней было обычное коричневое платье с высоким пояском.

– Это не моя комната, господин ан-Орреант, – сказала она. – Не угодно ли войти?

Антипов смутился. Точнее, сделал вид, что смутился. Ему было отлично известно, чья это комната. Графини. Также Виктор уже досконально знал и о распорядке дня ее сиятельства. Ласана очень поздно ложилась, но вставала рано, еще до восхода. В это время она занималась хозяйственными делами вместе с доверенной дамой, а иногда и другими. Потом завтракала, гуляла или ездила верхом, обедала и ложилась спать. А просыпалась уже ближе к вечеру.

– Конечно, госпожа Вирета, спасибо за приглашение, – Виктор шагнул мимо отошедшей в сторону дамы и оказался в уже знакомой комнате.

На стуле перед зеркалом сидела Ласана. Зеленые глаза с интересом наблюдали за смущенным мужчиной, а точеные руки неторопливо перебирали жемчужины на снятом браслете, который отлично подходил по цвету к бело-голубому платью.

Виктор поклонился гораздо глубже, чем Вирете.

– Ваше сиятельство, прошу простить меня за вторжение, но…

– Знаю, знаю, вы искали жрецов, – прервал его звонкий голосок.

– Искал, а…, – Антипов сделал вид, что замялся.

– Мужчины часто ищут неожиданные вещи, когда хотят найти лишь женщин, – улыбнулась графиня.

– Но я на самом деле искал жрецов. Вот, посмотрите, они меня пригласили, – Виктор протянул бумагу, полученную от посланника.

– Я верю вам, господин ан-Орреант, – Ласана слегка приподняла руку, отказываясь от предложенной бумаги.

Антипов не был бы самим собой, если бы не воспользовался моментом. Он шагнул к графине, опустился на одно колено и поднес ее кисть к губам.

– Хм… Что вы делаете, господин ан-Орреант? – графиня справилась с удивлением и вытащила руку из сильных мужских пальцев.

– Целую руку, которую вы столь любезно предложили мне поцеловать, – пояснил Виктор, не делая ни малейшей попытки отодвинуться.

– Я предложила?! – Ласана сдвинула брови.

– Ну да, только что протянули ее мне. Вот и госпожа Вирета видела, не так ли? – Виктор полуобернулся к даме.

– Ее сиятельство просто сделала жест, чтобы отказаться от бумаги, – пояснила недоумевающая Вирета, которая все еще стояла около двери.

– Моя ошибка, – покаялся Антипов, приложив ладонь к сердцу. – Как же быть? Ваше сиятельство вряд ли согласится вернуть мне поцелуй.

После короткой паузы графиня тихо рассмеялась. Коварный Виктор внутренне напрягся, приходя в себя. Эмоциональное отношение к смеху Ласаны могло спутать все карты. Он твердо собирался не поддаваться на чары девушки, иначе результат был бы непредсказуем. Женщины чувствуют, когда их любят, и сразу же становятся нечувствительными к любви.