Константин Бояндин - Умереть впервые

— Нет еще.

— И верно. Торопиться некуда. Войн нет, работы полно… еще успеешь. Но хоть приглядел кого-нибудь?

Таилег смутился и молча покачал головой.

— Тогда лучшего места, чем Алтион, тебе не сыскать. Похоже, что здесь собрались самые красивые — что ольтийки, что люди, что карлицы… Так что не зевай: Праздник — он не только для торговли-то!..

И снова расхохотался.

Странное дело, но Таилег не испытывал к нему неприязни. Может быть, оттого, что Иррген говорил понятными и простыми словами, не делал таинственных замечаний и высокими материями не занимался вовсе?

День Второй.

К вечеру начался маскарад. Многие приехали, уже заготовив себе костюм, кто не успел — мог приобрести его здесь же, а то и заказать на свой вкус. Коли водятся деньги в кармане — получай, что хотел! Карлики умеют обращаться не только с плугом, но и с иглой.

Некоторые ограничивались простенькой маской или попросту обряжались в накидки, мантии, плащи, что позволяло скрывать лицо. Со Второго Дня начинались разнообразные представления. Гвоздь программы, конечно, будет после Явления. А пока те, кто готов был слушать непритязательную — но подчас виртуозную — музыку бродячих музыкантов, смотреть постановки древних, но по-прежнему интересных пьес — словом те, кто любил всякое искусство, коль скоро шло оно от сердца, собирались и собирались…

Таилег тоже не избежал увлечения театром. Ему были по душе скорее ядовитые и насмешливые баллады, комедии, фарс… Классическая музыка, всемирно известные музыканты — да, но такую музыку, по его мнению, надлежало слушать в одиночестве.

Или с самыми близкими друзьями.

…Когда Таилег отдыхал в одном из трактиров под открытым небом, к нему подошла высокая фигура в маске горного льва и сказала голосом Элларида:

— Даала не видел?

— Нет, — покачал головой Таилег.

— Ясно. Тут, похоже, собираются его старые знакомые.

— Какие еще знакомые?

— Наблюдатели.

Таилег поперхнулся горячим медом и едва не захлебнулся.

— Чего им-то здесь надо? — произнес он, задыхаясь от кашля.

Горный лев похлопал его по спине:

— Понятия не имею. С другой стороны, почему бы им тоже не развлечься?

И растворился в толпе.

Не то чтобы Таилега сильно волновало, прибудут ли Наблюдатели на Праздник или нет — их дело, в общем-то, — но как-то много внимания они уделяют тем местам Ралиона, где ему доводиться находиться. Не к добру это. Увидит Даала — надо будет передать. Пока Таилег размышлял над этим, другой голос прозвучал у него над головой.

— Небесный камень все еще у вас?

Голос был мягким, журчащим, струящимся. Никогда прежде юноше такого слышать не доводилось. Немного похоже звучал голос Раддарри… но не так. Выговор был почти человеческим.

Но человеку не принадлежал.

Он оглянулся. Позади него, как и впереди, шло празднество. Веселый хаос, полная неразбериха. Никто не стоял у него за спиной.

— С кем я говорю? — спросил Таилег. Удовольствие от праздника неожиданно пропало. Кого это еще демоны принесли?

— Это не имеет значения. Я слышал, что вы хотели подарить его… Молчаливой.

Лихорадочно перебирая в уме имена, Таилег понял, что ни с кем этой мыслью не делился.

Что за наваждение!

— Камень у вас с собой? — прошелестел голос совсем рядом и Таилег снова, не выдержав, оглянулся. Никого. В смысле, никого, кому бы такой голос мог бы принадлежать.

Он едва не потянулся к застегнутому карману, в котором покоился камень, но вовремя сообразил, что делать этого не стоит.

— Камень спрятан в надежном месте, — ответил Таилег сухо. — Что вы от меня хотите?

— Отдайте его мне. Или продайте. Я заплачу вам столько, что вы проживете безбедно всю оставшуюся жизнь.

«Ага, — подумал Таилег, — последние несколько секунд после того, как камень покинет мои руки».

Эту песенку он слышал уже неоднократно. Но пели ее не таким голосом. От этого же веяло какой-то нечеловеческой силой… Таилег испугался бы, не находись он в людном месте, поблизости от Храма.

— Я уже решил, что с ним сделаю.

— А если я отыщу его сам? — Такая же жидкая, но явственная угроза скользнула в уши Таилегу.

— Найдете — будет ваш. Не считайте меня дураком, любезнейший… — Таилег хотел добавить что-нибудь покрепче, как вдруг сообразил, что его никто не слушает.

Он некоторое время допивал свой мед, пока до него не дошло, о чем с ним говорили. Мать честная! Надо немедленно предупредить всех остальных!

Он рассчитался с хозяином и принялся пробираться сквозь беспокойную толпу перед Храмом. На лице у него была маска летучей мыши. Ольт не на шутку встревожился.

— Опиши-ка голос еще раз, — потребовал он. Таилег повиновался, не вполне понимая, чего же от него добиваются. Ольт немного подумал и сказал:

— Рамдарон и Иррген где-то здесь. Я их пока разыщу, а ты бегом в «Стрелу» — и тащи Легларa сюда, к Храму. Иди только людными местами. Заметишь что-то неладное — немедленно возвращайся. Понял?

— Понял. — Таилег кивнул и быстрым шагом принялся спускаться с холма.

Хорошо бы двигаться быстро. Но поди проберись сквозь густую толпу, каждый человек в которой движется в свою сторону! Таилег не рискнул силой расчищать себе дорогу — можно ведь и нарваться — и принялся выбирать обходные пути, проскальзывая вдоль стенок всевозможных лавок на колесах, мимо деревьев, — но не удаляясь от освещенных мест. Легкие облачка закрывали луну — завтра должно было наступить полнолуние.

Слабый ветерок шевелил траву под ногами.

Несколько раз Таилегу бросались в глаза отдельные лица и силуэты, как тогда, на корабле. А один раз он явственно различил силуэт рептилии — безо всякой маскировки, спокойно перемещающейся среди обтекающей ее людской волны. Странно…

Всего он заметил с десяток выделяющихся силуэтов, но времени любопытствовать не было.

«Золотая стрела», так же как и другие постоялые дворы, была ярко освещена изнутри, но народу вокруг он не заметил. Это-то понятно. Все на празднике… или спят давно. Как Леглар. Где там у него комната? На втором этаже, четвертая дверь слева…

Открывая дверь, Таилег уже почуял неладное, но предупреждения Элларида моментально вылетели у него из головы.

…Первое тело лежало прямо у двери. Глубокая кровавая борозда пересекала спину жертвы. Как тогда в подземелье, Таилег ощутил неприятный, жуткий запах смерти. Не телесного разложения — смерти. Тяжелый, обессиливающий дух.

С кинжалом наготове он впрыгнул по-кошачьи в зал, оглянулся. Никого. Тело, хвала богам, не принадлежало никому из его знакомых.