Дж. Кинг - Сердце полуночи

Застывшие зрители внезапно ожили, очнувшись от своей неподвижности. Те, кто стоял на ступеньках, ринулись к выходу, стражники, бросив Казимира на произвол судьбы, попятились к лестнице. Казимир с трудом поднялся на ноги. Тварь снова взревела и полоснула острым как бритва когтем по горлу замешкавшегося солдата, и тот упал, захлебываясь кровью. Затем с прерывистым воем, напоминающим не то плач, не то смех, тварь пересекла сцену и заслонила ступеньки. Казимир начал потихоньку отступать за кулисы, где должен был быть другой выход.

Чудовище заметило его. Казимир развернулся и бросился бежать, скользя на холодном граните сцены. Тварь бросилась за ним, чиркая по гладкому камню длинными когтями. В три прыжка она настигла юношу и потянулась к нему. Услышав за своей спиной скрежещущий звук, Казимир бросился на живот, и удар руки, вооруженной пятью острыми как серпы когтями, пришелся в пустоту. Он успел откатиться в сторону, и тварь по инерции промчалась мимо, оставляя на каменном полу глубокие белые царапины.

Казимир вскарабкался на ноги и снова повернулся к запасному выходу. Он знал, что вряд ли успеет вовремя добраться до него, но иного выбора тварь ему не оставила. Раздался оглушительный рев, тварь развернулась и прыгнула, высекая когтями искры. Горячее дыхание обдало Казимиру спину, а когти оборотня снова взвились в воздух.

На сей раз тварь не промахнулась. Когти полоснули Казимира по плечу, но юноша ахнул и вырвался. Его одежда была разорвана на длинные полоски, а по спине и по груди потекла кровь. Тварь втянула своими трепещущими ноздрями запах свежей крови и снова ринулась в атаку.

Перед глазами Казимира мелькнула лестница, но тут выяснилось, что он приблизился к ней не в том месте. Спуск начинался с другого конца сцены, а здесь у него под ногами был провал десяти футов глубиной. Когти снова со свистом рассекли воздух у него над головой, и Казимир решился. С пронзительным криком он прыгнул вперед и вниз.

Темнота окружила его. В следующий момент он с силой ударился о противоположную стену лестничного пролета, и только потом оказался на лестнице.

Тварь прыгнула следом!

Казимир продрался сквозь решетчатые железные ворота “Кристаль-Клуба”, расположенные у подножья лестницы, и захлопнул их за собой. Тварь тяжело приземлилась на лестницу и тут же прыгнула на стальные прутья. Казимир успел повернуть в замке ключ, но когтистая лапа вцепилась ему в руку. Казимир едва успел отдернуться, и когти оставили на его коже лишь глубокие царапины. Держа в руке ключ, он отошел на несколько шагов, чтобы когти не достали до него. Оборотень тоже попятился, а затем с разбега таранил ржавые железные прутья, сильно погнув один из них. Ворота громко загремели. Казимир, опасливо косясь через плечо, отступил в “Кристаль-Клуб”.

– Бегите! – крикнул он немногочисленным посетителям. – Бегите! Это вервольф, он идет сюда!

Обедавшие с сомнением поглядели на него, неохотно оторвавшись от еды и питья.

– Взгляните на мое плечо, взгляните на мою руку! – воскликнул Казимир, показывая на свое залитое кровью тело.

В таверне на мгновение стало тихо, потом из коридора донесся грохот железа и громоподобный рык оборотня. Повскакав с мест, завсегдатаи ринулись прочь через парадный ход. Даже хозяин и половые сочли за благо не задерживаться.

Казимир понюхал воздух, чтобы убедиться – никого не осталось. В таверне пахло только вином и едой. Зал казался пустым.

Сбросив с плеч длинный черный балахон, Казимир пожелал, чтобы зверь проснулся в его крови. Через мгновение трансформация началась. Кровь сгустилась, по всему телу распространилось знакомое покалывание, а кости разогрелись и стали изгибаться. Мускулы окрепли, предплечья стали удлиняться, вытягивая сухожилия и кожу. Пальцы превратились в подушечки лап, ладони сузились и вытянулись. Ногти на руках стали как длинные и острые крючья, а из каждой поры на коже прорастали жесткие серые волосы. Ноги под Казимиром неожиданно прогнулись, и он упал на четвереньки, ощущая, как изменяются бедра и голени. Мышцы кипели, мускулатура текла как вода, тонкие лицевые кости с хрустом обламывались как истаявший леденец и застывали под иным углом, преобразуя лицо юноши в тупую хищную морду с острыми и крепкими зубами. Губы болезненно натянулись на вытянувшихся челюстях и почернели словно, волчьи брыжи.

В последнюю очередь трансформация коснулась его мозга. Здравый смысл почти полностью исчез, заменившись чувствами и рефлексами. Запах еды на столе превратился в голод, огонь, пылающий в очаге означал опасность, шум, который производил Кляус, пытаясь взломать ворота, разбудил ненависть. Наконец исчезла последняя граница, разделявшая желание и действие. Хотеть означало делать. Казимир больше не был человеком, как не был и тварью. Он стал живым воплощением голода.

Он больше не был Казимиром. Он не был ни человеком, ни волком. Он стал ничем. И – всем…

Все еще оставаясь полуволком, Кляус в последний раз бросился на старинную решетку ворот. Прутья дрогнули и вдруг обломились, засыпав коридор бурой и рыжей ржавчиной. Он проник в образовавшуюся дыру и вдруг учуял второго оборотня. Негромко рыча, Кляус пошел вперед на задних конечностях, внимательно оглядывая полутемное помещение “Кристаль-Клуба”. Он внимательно прислушивался. Наконец его уши уловили вдалеке предательский скрежет когтей по камню.

Его сын спрятался в пещере по левую сторону от главного зала.

Повернувшись на звук, Кляус быстро пошел вперед, постоянно принюхиваясь к витавшим в воздухе запахам еды и мекульбрау. Странно. Волчий запах Казимира был силен, но в нем не было примеси страха. Глаза Кляуса, получившие способность видеть в темноте, с беспокойством обшарили неосвещенное помещение.

Ничего.

Немного поколебавшись, Зон Кляус вошел в темную пещеру и прошептал хрипло:

– Иди сюда, Казимир! Давай снова станем как отец и сын!

Его слова эхом отразились от низкого потолка пещеры и ее каменных стен. Ответа не было.

– Возвращайся в человеческий облик, сынок. Я клянусь, что сделаю то же самое. Мы будем править Гармонией вместе!

В ответ ни звука. Кляус остановился, на мгновение задумавшись. Ему казалось невероятным, что Казимир полностью превратился в волка, утратив гибкость пальцев рук, свойственное людям прямохождение

И способность мыслить. “Нет, – подумал он. – Казимир наверняка захотел оставить при себе свой человеческий мозг”.

– Сынок, – прошипел он, делая еще один шаг в темноту. – Прости меня. Я боялся тебя, именно поэтому я сжег детскую и приказал поджечь приют. Давай же помиримся…

Он принюхался и сделал еще несколько шагов.