Сергей Дорош - Светлая сторона Луны (трилогия)

— Ну что ж, скрепим, — кивнул я.

Я забыл, что такое Город. Странное чувство… Мы шагали, пьяные от свободы. Вернее, голова кружилась только у меня и Тер. Да Шут, словно проникся нашим настроением, то вышагивал впереди с комичной важностью, то вдруг начинал ходить колесом. Мать и Грешник шли сзади, неодобрительно косились на фортели Шута, с легкой усмешкой — на нашу летящую походку.

Им не понять того, что было у меня на душе. Никому не понять. Эта легкость… В какой-то момент я перестал себя контролировать и почувствовал, что балансирую на грани Миров. Знакомые черные одежды и ярко пылающие глаза. Я почти забыл о нем, а теперь все вспомнил и все понял. Мечи, рассыпающиеся в прах. Смешно, но к Безумному Кузнецу меня в конечном итоге погнало именно это забытое видение. И вот он вновь предо мной. Свет его глаз слепит. Я не могу разглядеть лица, вижу лишь насмешливую, полупрезрительную улыбку. Взгляд скользит по моему оружию. Друидский клинок начинает жечь бедро, сквозь ножны, сквозь штаны, жечь нестерпимо больно. И тут просыпается топор. Боль утихает. Словно древнее оружие цыкнуло на своего молодого собрата.

Он не произносит ни звука, я читаю по губам: «Уже лучше. Следуй за мной. Возможно, когда-нибудь мы и сойдемся в бою». Он не сомневается в том, что я прочитаю. Он настолько уверен в себе, в своем знании меня, что возникает злость, пробивая ставший привычным доспех спокойствия. Но он уже исчезает. Однако остается след. След, видимый в любом из Миров. И у меня даже сомнений не возникает, стоит ли по нему идти.

Никто не понял, что со мной что-то произошло. Хотя нет, Грешник… Это могло быть случайностью, совпадением, но, как мне показалось, он еле заметно кивнул и повернул в том же направлении чуть раньше, чем я.

Здесь когда-то были ворота. Потом — осталась только арка. Стены вокруг либо снесли, либо разобрали, пустив камни в дело. А вот огромную арку почему-то оставили. А она сама собой не развалилась — видимо, строители Города хорошо знали свое дело. Я точно помнил, что раньше это была просто арка. В Город по этой дороге давно не ходили — протоптали рядом новую тропинку, поудобнее. Словом, сооружение абсолютно бессмысленное. И все-таки я не был здесь больше года, и за это время кое-что изменилось.

Сейчас старая арка делила пополам свежесрубленное сооружение. Двухэтажный дом, сложенный из огромных бревен, с настоящими стеклянными окнами, двускатной крышей с резным коньком, наличниками — словом, какая-то сказочная избушка. Стояла она как-то интересно: наполовину в Городе, наполовину — за его пределами. Широкие двустворчатые двери из дуба, окованного сталью, сейчас распахнуты. Над входом надпись: «Под защитой» — и ниже — знаки пяти самых крупных банд. Чуть выше: «Расплачиваться золотом». Вот это меня поразило. Видимо, большие перемены произошли в Городе, пока я осваивал школу Марса. Появились деньги. У нас их, понятно, не было, но я надеялся, что, в случае чего, возьмут в уплату и амулеты. В том, что сюда надо зайти, сомнений у меня не осталось никаких. Я поднял глаза чуть выше. Большими буквами написано «Белый пегас» и мастерски нарисован белый крылатый конь.

Мать мне рассказывала о том, что в мире за пределами Плутона есть таверны и что они собой представляют. А также объясняла, что раз на Плутоне деньги не в ходу, то и заведений подобных открывать смысла нет. Появились деньги — появился и смысл. Правда, «Белый пегас» возник не на пустом месте. В глухих местах прятались хибарки, в которых меняли еду на выпивку. Все-таки человек вполне способен насобачиться гнать хмельное из чего угодно либо заменять его другими способами задурить себе мозги. Правда, на Плутоне не всегда расплачивались пищей. Иногда платой служил удар ножом под лопатку. Но тут, как говорится, не зевай.

«Белый конь, который летает по небу», — вдруг осенило меня. Безумный Кузнец говорил про него. Значит, не случайно привел нас сюда Дух Теней. Я-то думал, он настоящего зверя имеет в виду, а оказывается, всего лишь вывеску над таверной.

Из распахнутых дверей доносился нестройный гомон. Глаза Шута загорелись. Видимо, в своей прошлой жизни, до Плутона, он любил такие заведения. Мать недовольно поморщилась. Ну а нам, плутонцам, было просто интересно. Шут шагнул внутрь первым. Чуть-чуть помедлив, мы последовали за ним. Дверной проем достаточно широк, чтобы пропустить всех четверых разом, но непроизвольно я вошел первым, следом — женщины, а Грешник — замыкающим. Шут прошелся колесом по переполненному залу, умудрившись никого не задеть, напоследок высоко подпрыгнул, сделал тройное сальто и приземлился прямо за один из свободных столов, положив ногу на ногу с такой грацией и непринужденностью, что, будь он настоящим шутом, его хозяин это оценил бы.

Впрочем, его выходка и так привлекла море ненужного внимания. А он, словно купаясь в удивленных взглядах, самодовольно вздернул нос, стукнул кулаком по столу и крикнул:

— Хозяин! Мне и моим друзьям всего и побольше!

Шут играл. Передо мной предстал совершенно незнакомый человек. В катакомбах, как ни крути, его все знали, никто его игре не поверил бы, а здесь все ужимки воспринимались за чистую монету. Кое-кто заулыбался, кое-кто даже лениво похлопал в ладоши. Нас словно бы и не было. И ведь никто из сидевших здесь и подумать не мог, что такая вот пестрая и неказистая компания, в случае чего, запросто положит половину посетителей. Они видели мечи за спиной у Шута, и что с того? На Плутоне даже дети по нужде без оружия не выходят, а взрослые — и подавно. Разве может этот весельчак представлять угрозу?

Я широко улыбнулся. Ведь и я поверил, и я почти согласился: не может. Ай да наставник! На Плутоне ведь, по сути, будь ты хоть Бьярни или Лин-Ке-Тор, силой жизнь недолго удержишь. Один выход — купить ее за свободу. А вот Шут со своей маскировкой мог свободы не терять и живым оставаться. Зачем он в катакомбы полез — это еще вопрос, но здесь, на поверхности, я видел: скорее убьют за амулет другого плутонца, чем его, чужака. Пожалеют, оставят в покое, посмеявшись над трюками.

Задумавшись, упустил момент, когда мой наставник исчез, а появился он, уже жонглируя какими-то желтыми маленькими дисками. Весь народ уже неприкрыто глазел на него. Иногда кто-то доставал из кармана такой же желтый диск и бросал Шуту, тот подхватывал на лету и присоединял к тем, которые уже порхали в воздухе, словно бы и без участия его ловких рук.

Так я впервые увидел деньги, золото. Наконец Шут вспрыгнул на наш стол. Монетки, сделав последний круг, приземлились в его ладонь ровным столбиком, с мелодичным звоном ложась одна на другую. Люди захлопали в ладоши, застучали по столам кружками.