Мария Николаева - Дороги Судий: Чужой Путь

— Хэл… как можно так жить? — я все-таки спросила. Не следовало, конечно, но мне хотелось понять, что им движет, ведь даже раньше он не был свободен. Каково это всю жизнь прожить в клетке? Разве может птица добровольно отказаться от полетов?..

— Я не знаю другой жизни, — странно, но мой вопрос не вывел его из себя, а заставил улыбнуться, — я помню только ее, Эми, а разве можно тосковать о том, что неизвестно. Время, реальность, знание — это всего лишь часть моей сущности, точно так же как для тебя — Суд. Я не воин, но и магом никогда не стану. Я всего лишь старый уставший мудрец, принявший не ту сторону в войне.

— Жалеешь?

— Нисколько. Я знал, на что шел, — улыбка стала чуть хитрее, а тьма змеей свернувшаяся на дне его глаз насмешливо вскинула голову, — Я шел к тебе, а другого пути на тот момент не было.

Я так и не поняла, шутил он или говорил всерьез. С ним иногда бывало сложно, особенно, когда он сам не желал быть понятым.

— И я не жалею, — тихо сказала я, чтобы не молчать, а потом, поняв, как безнадежно это прозвучало, улыбнулась и пояснила, — я устала быть все время одна. Это тяжело. Я никому не пожелаю такой участи.

Ну вот я снова все испортила. Настроение себе и Хэлу — точно. Он же не хуже меня знает, что это такое, когда ты никого не интересуешь, и на все твои поступки смотрят с точки зрения рациональности, нисколько не заботясь ни о твоей позиции, ни о твоем отношении ко всему происходящему.

Хэл приблизился ко мне, улыбнулся со спокойной уверенностью, совсем несвойственной ему, и, сжав мою ладонь в своей, сказал:

— Больше ты никогда не будешь одна. Я всегда буду рядом, если ты мне позволишь, Эми. У меня к тебе только одна просьба: не предавай меня. Я не выдержу этого вновь, — нежность сменилась яростью мгновенно, он сжал мою ладонь и, если бы не природная живучесть Судий, наверняка бы сломал тонкие кости, но… он такой, какой есть. И я его люблю. Именно таким.

В синих глазах вновь плескалась тьма, холодная и беспощадная, но я-то знала, что это лишь призраки давней боли. Как же они все-таки уязвимы. Разве можно было судить детей за то, что они оказались не согласны с решением взрослых? А я осудила. Наверно, мне следует быть откровенной хотя бы с собой — я жалею, что так поспешила с Судом, но сейчас порвать круг перерождений невозможно. С этим нужно смириться. Или хотя бы попытаться это сделать…

— Пойдем, Хэл. Нам пора начинать, — нехотя напомнила я, взглядом указав на черное небо, испещренное голубоватыми прожилками молний. Павший, проследив за моим взглядом, скупо кивнул — наше время действительно подходило к концу. О Суде мир всегда предупреждает заранее, но мне впервые кажется он такой неожиданностью. Может быть потому, что только сейчас я научилась ценить то, что имела всегда — жизнь?..

Вот и все… Эта мысль заставила меня сбиться с шага и снизить скорость. Почему именно сейчас, когда у нас только стало все налаживаться? Почему так?

Хэл остановился на крыльце и, обернувшись, вопросительно приподнял бровь. Мокрые светлые пряди прилипли к его лицу, мгновенно превратив опасного павшего в беспомощно-уязвимого мальчишку. Если бы не его взгляд, тяжелый, темный, не позволяющий свободно дышать, было бы легко обмануться.

— Что случилось? — его голос прозвучал отстраненно и безразлично. Хэл уже был далеко отсюда и его мало волновали сомнения Судии.

— Ничего, — попыталась отмахнуться я, но павший посмотрел на меня так выразительно, что я предпочла обойтись малой кровью: — Просто на мгновение мне показалось, что все закончилось…

Это прозвучало так глупо, что я невольно смутилась. Оказывается и меч способен откровенно навязываться своему хозяину, выкинув из головы такие понятия как "гордость" и "приличия".

— Эми, — Хэл терпеливо вздохнул и посмотрел на меня с мягкой улыбкой во взгляде, — пока мы существуем, ничего кончиться не может. И мы в отличие от смертных никогда не сможем разорвать круг перерождений. Сколько бы веков не прошло, мы все равно встретимся. Обещаю. Ну что? Поверишь тому, кто знает абсолютно все?

— Абсолютно?

— Конечно, — шкодливо улыбнулся он, — я вижу с сотню путей, но все они сходятся в одной точке. Мы встретимся.

— А дальше?

Я не люблю предсказания: во-первых, мой путь всегда связан с чужими и провидец легко может ошибиться, а во-вторых… мне никогда не предсказывают что-то хорошее. Впрочем, я никогда не упускала возможности испортить себе настроение очередным туманным пророчеством.

— А вот что будет дальше, — с павшего мгновенно слетела напускная дурашливость — зависит только от тебя, лури. Здесь предсказывать не решусь даже я. Постарайся относиться ко мне посерьезнее и видеть не столько малолетнего эльфа, сколько павшего. И не пытайся мною играть — второй раз я такого не прощу даже тебе, — и словно пытаясь свести на нет мрачность слов, он нежно улыбнулся и протянул мне руку, — Пора начинать, Эми. Мир требует нашего решения.

И в этот миг, словно специально выбрав самый неподходящий момент, в мое сознание ворвалась вся боль планеты. Я чуть покачнулась, но схватившись за руку Хэла, устояла. Внезапно налетевший ветер швырнул в нас охапку сырых желтых листьев. Синяя молния разорвала тьму неба над нашими головами и ударила в шпиль здания, выбивая искры.

Начинался Суд…

***

Младшая жрица стояла под проливным дождем, надеясь, что хоть прохладные струи смоют ее раздражение. Плетущая снова отчитала ее как девчонку! Обидно до слез! Разве она виновата в том, что так и не удалось установить хозяина Судии?! Где здесь ее вина?

— Госпожа, войдите в Храм — простудитесь, — голос жреца Света прозвучал совсем рядом.

— Все нормально, — возразила она.

— После встречи со Старшей, вы всегда сами не свои.

— Все нормально, — повторила жрица чуть жестче.

— Я верю вам, верю. Кстати, я увидел кое-что любопытное в будущем.

— Правда?

— Да, скоро к нам придет человек, с печатью Света на теле.

— Уверен?

— Абсолютно, госпожа.

Младшая жрица с благодарностью посмотрела на жреца. Возможно, не так все и плохо.

Шаг 6

Я открыла глаза и уставилась на мутные разводы на побелке потолка. Дождь все еще шумел за окном, создавая тоскливое настроение. В такие моменты даже самым закоренелым оптимистам хочется выть волком на луну.

Значит, все было так… Свет, умею же я портить себе жизнь! По большому счету, Хэла я даже ни в чем обвинять не могу — он всего лишь выполнял мое желание.

И почему мы боимся чувствовать? Отчего мы панически боимся даже думать об этом? Что такого могло произойти, что понадобилось разделение сущности на разум и эмоции? И почему я не помню этого? Ведь сейчас думая об этом, я понимаю, что созданы мы были по образу и подобию Младших с небольшим дополнением. Нас наделили правом карать. Именно так. На заре своего существования мы всего лишь исполняли приговоры, а выносили их другие. Зачем чувства оружию? И почему судят те половины, что способны видеть и — главное! — чувствовать мир? Не знаю. Этого никто не знает из ныне живущих. А те, кто знал, уже давно находятся по ту сторону Врат.