Алиса Акай - Иногда оно светится (СИ)

— Котенок, неужели ты думаешь, что обычный герханец стал бы вытаскивать тебя из воды? Кому ты нужен там?.. — я указал рукой в потолок — Никому. Ты — маленькая мелкая мушка, из которой не набить и чучела. Такими как ты полны все концентрационные лагеря Ио и Ганимеда. А я вытащил тебя — на свою голову. Зачем? Ты знаешь? Я сам до конца еще не уверен. Может быть, как раз потому, что я чуть-чуть устал быть герханцем. Может, самую малость, пару микрон… устал… Для меня ты как раз такая мушка, которая не стоит даже злости. Ты не нужен мне. Если там… тебе показалось… Ну, ты понял. Так вот, это не так. Ты не нужен мне даже для этого. Я терплю тебя, но не думай, что это терпение — моя планида. Мы, ван-Ворты, вообще славимся непредсказуемостью и нетерпеливостью. То, что ты жив сейчас — моя причуда. Я сохранил тебе жизнь, хотя мне в двести раз проще и спокойнее было бы этого не делать. Но может как раз потому, что я устал… Тебе просто повезло, Котенок.

Он упрямо шмыгнул носом. Такого не запугаешь за десять минут. Как не укротишь яростного лесного кота. Или дикого лисенка.

— Я не запугиваю тебя. Было бы нелепо грозить тебе. Я просто хочу чтобы ты… почувствовал. Ты для меня — мелочь, песчинка. И ты живешь благодаря мне. Звучит гадко, да? А что делать! Я никогда не был скромен. И еще…

— Похотливая самовлюбленная имперская шкура, — очень правильно, почти без акцента, вдруг сказал Котенок. Он дрожал от ярости. Дикий лесной кот зашипел, очень тихо, и выпустил когти. Шевельнешься — моргнуть не успеешь, как оторвет голову, — Что еще ты хотел мне сказать?

— …А еще ты очень неплохо готовишь, — сказал я, отодвигая тарелку, — Очень вкусно. Мне понравилось.

Он стоял, покрасневший, тяжело дышащий, растерянно глядящий на меня.

— Котенок, — сказал я ему тогда тихо, — Ты мне нравишься. Ты смел, знаешь, что такое честь и готов ее защищать. Ты не прирожденный воин, но, надо думать, ты добился бы значительных успехов на этом поприще. Эта ваша варварская настойчивость… Ты молодец. Быть может, я даже завидую тебе.

От неожиданности он готов был открыть рот. Отчаянным усилием сдержался, сохранил на лице выражение высокомерного удивления.

— Вы всегда несете чушь, даже когда трезвы.

— Это наше второе любимое занятие после войны, — я встал, отнес тарелку в мойку, — Но если ты хочешь заглядывать на кухню, придется тебе кое-что сперва выучить. Смотри — здесь я держу приправы. Здесь консервы. Маленькие ты открывать умеешь, большие точно также, только сперва надо провернуть такой вот большой колпачок сверху. А тут у меня уксус, горчица и масло.

Я говорил несколько минут — объяснял, показывал. Он слушал внимательно, хоть и делал вид, что разглядывает меня лишь от скуки. Из него вышел бы плохой лицедей. И лицемер тоже.

— В общем, если ты решил хозяйничать на моей кухне, придется тебе следовать моим правилам.

— Я не буду готовить.

— Ну и ладно.

Он постоял, рассматривая трещины пола, потом негромко сказал:

— Я выйти хочу.

— Куда? — не понял я, — На карниз что ли? Только после того, как я прикую тебя якорной цепью к перилам.

— Не… — Котенок почесал кончик носа пальцем, — На… воздух.

— Наружу?

— Да.

Я хмыкнул. Что еще за новости? На воздух его потянуло… А если в воду бросится? Если он будет сопротивляться, спасти я его не смогу. Пойдет пузыри пускать у самой косы.

— Зачем тебе?

— Я так хочу.

«И не суй свой герханский нос в мои дела, — продолжил я мысленно, — Ох, что же мне с тобой делать, а?»

Он правильно понял мою задумчивость.

— Все будет в порядке. Без глупостей.

— «Без глупостей» — это не твой девиз, — не удержавшись съязвил я и серьезно добавил, — Наверно я могу выпустить тебя… на время. Под моим присмотром, конечно.

— Можешь взять ружье чтоб тебе не было так страшно.

— Скорее я возьму парочку розог.

Он презрительно фыркнул. nbsp; Я разблокировал дверь, пропустил его вперед. Сперва у меня была мысль натянуть на него спасжилет, но я решил не терять понапрасну времени. Захочет — скинет в секунду. Он из упрямой породы, если уж решил…

На косе было прохладно. Высоко над нами резко и отрывисто прокричала морская птица из числа тех, названия которых я так и не успел узнать. Тревожно прокричала, как-то по-осеннему глухо. Я запрокинул голову, увидел высоко в небе зыбкую черную точку. Море безразличной полупрозрачной медузой шипело возле наших ног, облизывая песчаную кромку. На косу опять нанесло много бурых водорослей, они образовали зигзагообразный высокий хребет, доходящий почти до колена. Все никак времени нет заняться своим крохотным островком, порядок навести. Может, Котенку поручить? Что ж, можно попробовать.

Котенок не стал бросаться в море. Может, оттого, что море никак не располагало к драматическим жестам сейчас. Оно было ленивое и стылое, ни капли романтики. Тонуть в таком — то же самое, что травиться конфетами или застрелиться из хлопушки. Никакой красоты.

Он подошел к самому краю, сел на корточки. Полы халата окунулись в воду, но он, кажется, этого даже не заметил. Стал смотреть вдаль. Глаза затуманились, губы как обычно приоткрылись. Наверно, и у меня тоже глупое лицо, когда я смотрю на море. Но я-то смотрю на него уже долго. Он осторожно опустил руку, чуть вздрогнул, когда прозрачная жидкая слюда преломила его пальцы, опустил еще глубже, по запястье. Я видел, как движутся под водой его пальцы, кажущиеся еще более маленькими и хрупкими.

— Сколько тебе лет, Котенок? — неожиданно спросил я.

Он задумчиво извлек руку, поднес к лицу, слизнул несколько соленых капель с ладони, мелкие жемчужинки заиграли на его губах.

— Мерзкая планета, — решил он, вытирая руку о халат, — Только идиот решит жить здесь.

— А.

Он зачерпнул рукой еще воды, поднес почти к самому лицу и вылил обратно. Потом поднял со дна несколько блестящих серых камней. Обычные камешки, которых всегда хватает на мелководье. Когда достаешь их из моря, они кажутся красивыми — дымчатые, серые… А потом высыхают и превращаются в обычные, ничем не примечательные булыжники. Капля очарования, заключенная в них, испаряется вместе с водой. Котенок внимательно глядел на свою добычу, не столько очарованный, сколько осторожный. Словно рассматривал подозрительное и опасное существо.

— У вас нет морей? — догадался я неожиданно.

Он пожал плечами. Хотя это могло мне показаться — просто ветер мог дернуть ворот халата.

— Я могу показать тебе море. Видишь, там катер. Я называю его «Муреной», он староват, но еще шустр для своего возраста. У меня есть гидрокостюм и баллоны, с ними ты сможешь опуститься на самое дно. Там очень красиво.