Линн Флевеллинг - Тайный воин

— Разве такое возможно?

— Они выковали шлем, и тот, кто носил его, тот самый Ватарна, стал земным вместилищем для их бога. Это случилось не сразу, благодарение Четверке, но постепенно, хотя даже первоначальный облик был ужасен.

Шлем был закончен, и генерал надел его. Мастер Рейнес нашел его как раз вовремя. Сотни волшебников и воинов пали в том сражении, но шлем все же удалось захватить. Рейнес и самые могущественные чародеи из тех, что еще остались в живых, сумели его сломать. Но прежде чем они сумели добиться большего, пленимарцы снова пошли в атаку. Лишь Рейнесу удалось бежать, и только с шестью кусками шлема. Он так и не сказал никому, сколько всего было обломков. А на те, что попали к нему, он наложил чары, меняющие облик, завернул их, как завернут этот твой обломок, и положил в темный шатер. Потом он выбрал нас шестерых — волшебников, не принимавших участия в предыдущих ритуалах, — и приказал войти туда по очереди. Мы должны были взять сверток, который первым попадется нам под руки в темноте, а потом незаметно уйти. Необходимо было любой ценой разбросать осколки шлема и надежно спрятать. Никто, даже сам Рейнес, не должен был знать, где они.

Ранаи тихо кашлянула, и Аркониэль поднес к ее губам кубок с водой.

— Значит, они не должны очутиться рядом?

— Да. Рейнес был очень осторожен, он никому не доверил полную правду. Никто из шестерых не видел ритуала разделения шлема, никто не знал, какую форму он имел первоначально. Никто не знал остальных хранителей, не знал, кто куда отправился.

— Агазар был одним из первых хранителей?

— Нет. Он не был достаточно могучим, чтобы стать избранным. Хирадин был первым из твоего рода. Они с Агазаром подружились гораздо позже, но Агазар ничего не знал о бремени, что нес его друг. И лишь по чистой случайности он оказался рядом с Хирадином, когда их обнаружили пленимарцы. Хирадина смертельно ранили, и он передал Агазару сверток и потом удерживал врага, давая Агазару возможность бежать. Мы с Агазаром встретились много лет спустя; я увидела, что он держит при себе, и поняла, что Хирадин мертв.

— А остальные обломки потеряны?

— Мой — да, и еще два, насколько я знаю. Обломок Хирадина у тебя. Одна из нас вернулась, сообщив, что выполнила задачу. О шестом обломке ничего не известно. Из тех, кто потерял обломок, в живых осталась я одна. Мне понадобилось много лет, чтобы снова встать на ноги, но еще задолго до того я узнала о судьбе Хирадина. По правилам, Агазару следовало бы убить меня, и я ему так и сказала, но он отказался, заявив, что я все равно остаюсь хранителем. Мне кажется, твой обломок — единственный, что ещё остался в Скале. Я предупреждала Агазара, что его надо как следует спрятать, но он полагал, что надежнее держать его при себе. — Она пристально посмотрела на Аркониэля уцелевшим глазом. — Он ошибался. Это должно быть спрятало в таком месте, где оно не затеряется и не будет украдено. Скажи наконец об этом Айе. Со дня нашей последней встречи меня постоянно посещают видения огня и смерти и девочки, скрытой под чужим обликом. — Ранаи улыбнулась, увидев ошеломление на лице Аркониэля. — Я не знаю, кто она такая и где ее искать. Знаю только, что она была рождена. И не я одна ее вижу, Айе это известно. Гончие, гнавшиеся за мной, тоже слыхали о ней от других волшебников. Если тебе известно, кто эта девочка, убей себя сразу, когда Гончие настигнут тебя, пока они не вырвали из тебя признание.

— Но как связана с ней эта вещь? — окончательно запутавшись, спросил Аркониэль.

— Не знаю. И не думаю, чтобы Айя знала, хотя именно это ей показал оракул в Афре. Зло, что тебе придется хранить, связано с судьбой будущей королевы. И ты не имеешь права на ошибку.

Ранаи глотнула еще воды. Голос ее все больше слабел, лицо заливала бледность.

— Есть еще кое-что, известное только мне. Когда Хирадин был хранителем, его снова и снова посещало некое видение. Перед смертью он открылся Агазару, а тот, не понимая, что это означает, пересказал все мне, прежде чем я поняла достаточно, чтобы его остановить. Возможно, такова была воля Иллиора, потому что в противном случае это знание было бы утрачено. Дай мне руку. То, что я скажу тебе, навсегда останется в твоей памяти. Мои слова должны быть переданы всем твоим преемникам, потому что твой род — последний. А я сейчас передаю все тебе и вместе с этими словами отдаю мой дар.

Ранаи крепко сжала руку Аркониэля, и в комнате вдруг потемнело. Голос волшебницы доносился до него из тьмы, и он стал сильным и отчетливым, как голос молодой женщины:

— Слушай же рассказ о видении Хирадина. «И вот явился прекрасный, Пожиратель Смерти, чтобы обнажить кости мира. Сначала явился он в облике Мужчины, увенчанный пугающим шлемом тьмы, и никто не мог устоять перед ним, кроме Четверых».

Голос Ранаи изменился, теперь он звучал как мужской. Тьма раскололась, и Аркониэль очутился на лесной поляне, лицом к лицу с человеком в поношенной одежде. Незнакомец держал в руках проклятую чашу и протягивал ее Аркониэлю. «Первым должен быть хранитель, сосуд света во тьме, — сказал незнакомец. — Потом — Копье и Авангард, которые должны пасть, но не падут, если Проводник, Невидимый, выйдет вперед. И последним снова должен быть хранитель, чья доля будет куда горше, горька как желчь, когда они встретятся под Опорой Неба».

Голос умолк, видение исчезло, и Аркониэль, растерянно моргая, огляделся. Он был в знакомой комнате. Но услышанные слова врезались в его память, как и обещала Ранаи. Аркониэль только и думал о них и о голосе чародея, что звучал, казалось, прямо в его голове. Но что все это означало?

Глаза Ранаи были закрыты, лицо расслаблено. Лишь через мгновение Аркониэль осознал, что волшебница мертва. Если ей и был ведом смысл видения, она унесла это знание с собой, к вратам Билайри.

Аркониэль прошептал поминальную молитву, потом встал, чтобы отыскать Айю. Но когда он поднялся, одежда его рассыпалась в пепел. Даже башмаки обратились в золу, сожженные мощью старой волшебницы, и Аркониэль остался абсолютно нагим.

Завернувшись в одеяло, он подошел к двери и впустил Айю. Она с одного взгляда поняла, что произошла обхватив лицо Аркониэля ладонями, она заглянула ему в глаза, потом кивнула.

— Она передала тебе свою жизненную силу.

— Она убила себя?

— Да. У нее не было преемников. Пропустив свою душу через твою в момент смерти, она пыталась влить в тебя часть своей силы.

— Дар… — пробормотал Аркониэль, садясь рядом с Ранаи. — Я думал, она имела в виду…

Он резко замолчал. Да, но он всю жизнь полностью доверялся Айе… и теперь чувствовал себя предателем, потому что должен был многое скрывать от нее.