Нина Лукинова - Два цвета неба

Руки целы, ноги на месте, спина в порядке, немного ломит от холодного камня и падения с крыши, но это поправимо. Голова пока пуста, но в ней зарождаются потоки мыслей и бесконечные вопросы, значит, не все так страшно, как показалось в начале. Единственное, что беспокоит— отсутствие зрения, думаю, этот вопрос тоже решится самостоятельно, нужно только выбраться из темноты или найти людей. Делаю пару осторожных шагов, натыкаясь носом на каменную стену, почувствовав губами холодные капли. Следующая попытка тоже оказалась неудачной. Только не говорите, что я заперта в каменном мешке, клетке без выхода! А может это Ад и я действительно умерла? Отныне обречена на вечное существование в заточении между камней? О, Создатель, подай знак!

— Эй! — громко кричу я, морщась от звука собственного голоса. — Здесь есть кто-нибудь? — испуганно кричу в темноту. Выждав минуту, осторожно добавляю. — Голос, ты здесь? Помоги! Помоги мне… — молю, прислоняясь лицом и ладонями к каменной стене, нисколько не заботясь о мелких, впивающихся в кожу камушках и зазубринах. Проходит минута, а может быть Вечность, в темноте время течет по-другому, прежде чем получаю ответ из глубин темноты. Это Голос, он больше не в голове! Может, переселился в темноту, стал ее частью…

— Льстит, что ты просишь помощи, Налана… — гнусаво протягивает он, явно забавляясь ситуацией. — Но, может, перестанешь называть меня Голосом? — И тут мир наполнился обжигающим ярким светом, настолько сильным, что пришлось зажмурить глаза, дабы они не сгорели в отсветах пламени. Кажется, я закричала, но крик растворился в пространстве, не достигнув барабанных перепонок. Чувствую, как тело обмякает на пол, кричащее и зажмуривающееся, будто сейчас взорвется мозг ядерной бомбой, а затем все исчезло. Прошла боль, нестерпимо яркий свет превратился в манящий, а беззвучный крик стал визгом раненого животного, от которого разболелась голова и я немедленно захлопнула рот, ощущая в горле его остатки.

Осторожно, убрав руки от лица, вглядываюсь в окружающее помещение. Большая круглая пещера, со стен которой свисают покрывала теней, высокие мрачные своды, отражающие эхо, и камень, повсюду темный камень, с тонкими каплями влаги на гранях, расползающихся густой паутиной. Сыро, промозгло и холодно, но все спасает яркий свет разожженного в центре зала костра, светящегося сине-голубым пламенем. Таким теплым и живым, что хочется погрузиться в него, будто пламя дарует ответы на все вопросы, несет безграничное счастье и спасение. Такое родное и нужное! Вот он — свет Истины!

Осторожно встаю на ноги, двигаясь в сторону едва горящего костерка, словно под гипнозом, не помня себя от заполняющего счастья, охватившего каждый мускул. Протягиваю руку, желая прикоснуться к волшебному синему огню, горящему без дров из самого камня, и тут за запястье хватает черная тень, не замеченная ранее, прячущаяся в голубоватых отблесках. Тень приближается, вырисовывая образ человека, мужчины. Черная дымка, обвившая запястье, превращается в стальные пальцы, а сам мужчина медленно выступает из темноты, будто разбивая ее за собой, словно хрупкое стекло.

— На твоем месте я бы не стал этого делать, — жестко говорит он, отпуская мою руку. — Огонь Силы неустойчив, да и ты не в лучшем состоянии, Налана. — говорит он голосом… Голоса! Невозможно, он ожил, он существует! Мысли отчаянно путаются в голове, запертыми в клетке мотыльками, рвущимися на свет. Понимаю, что это лишь временный шок, приглядываюсь к мужчине, и, проклятье! узнаю в нем того человека, стоящего рядом после аварии! Когда я видела, как мое тело безбожно выкорчевывают из дорогой итальянской консервной банки, в которую превратилась машина. Тот самый, он!

— Меня зовут Люцион, Налана. — с усмешкой повторил он уже знакомые слова. — Эй! — звонко щелкает пальцами перед носом, привлекая внимание. Видимо, я отключилась на долю секунды. — Ты слышишь?

— Это ты! Ты и есть Голос?! — выкрикиваю я, отмирая от охватившего оцепенения.

— Отчасти, Нал. Голос лишь проекция, — видимо на моем изумленном лице отразилась немыслимая буря рвущихся ураганом вопросов, поэтому Люцион коротко добавил, не обращая внимания на мое смущение. — Сейчас твоя задача меня выслушать, очень внимательно. И самое главное — запомнить каждое слово. От этого зависит очень многое!

— Кто ты такой? Где я оказалась? — скороговоркой выпаливаю я.

— Сказано же, помолчи! — с усмешкой протягивает он, устремляя на меня взгляд серых глаз. Ловлю себя на мысли, что любуюсь им. Высокая стройная фигура. Через тонкую черную ткань одежды проступают мускулы и кубики пресса, длинные светлые волосы спадают до плеч, обрамляя красивое лицо, словно рама картину. Он идеален, и я хочу его. Такого сильного, властного, жесткого, уверенного, хочу вдыхать его аромат, зарыться пальцами в мягкие волосы, гладить упругую светлую кожу. Хочу, чтобы он был моим, от кончиков волос до кончиков пальцев, невольно представляю, как таю под прикосновение сильных умелых рук, извиваясь от легкого касания пахнущих медом волос к гладкой нежной коже, и… Жесткий шлепок по лицу вывел из мира фантазий, щеку обожгло болью испепеляющего огня, возвращая на грешную землю.

— Я не это имел в виду, Налана! — твердо говорит он, убирая из глаз тонкий налет интимности, превращая их в стальные бездушные сваи. Кажется, он прочел мои мысли. — Возьми себя в руки, у нас мало времени!

— О чем ты? — тихо спрашиваю я, сгоняя с себя остатки эротического оцепенения, пытаясь подключить мозг к работе. — Ты Люцион, ведь так? Тебя я видела в тот день, возле машины?

—Сколько ж у тебя вопросов, Налана! — недовольно протягивает он, закатывая глаза. — Ничуть не изменилась! — усмехается он, тряхнув светлыми волосами.

— Не понимаю тебя… — тихо говорю я, пытаясь уловить эмоции стальных глазах.

— А я тебя! — злобно отвечает он. — Что в слове молчать непонятно? — глаза цвета дождя источают молнии, наполненные злобой и, возможно сочувствием. Смешанная грань эмоций, но от этого стало горько на душе, и я предпочла промолчать, отдав ему право голоса. Если быть честной, ничего не знаю об этом месте, а Люцион единственный, кто может дать ответы. Поэтому подавив в жаждущем вспышке нутре гордость, брызжущей огненной лавой, покорно опускаю голову, приготовившись слушать и внимать.

— Прости, Налана. Не стоило говорить так с тобой, но по- другому не возможно. — мягко говорит Люцион, сверкая в темноте своими волосами цвета самого Солнца. — Постарайся выслушать меня молча, если будут вопросы, непременно отвечу, в зависимости от времени. Давай, начну историю с самого начала, того, что помнишь ты, то, что сможешь понять.… Не буду повторять дважды, Налана, постарайся запомнить, — повторяет он.