Олег Верещагин - Garaf

Гарав не успокаивал себя. Он и правда так думал. Не всё время, но часто. Но сейчас — сейчас старался всё–таки понять, какое же его прошлое настоящее?

* * *

На этот раз они въезжали в Пригорье днём.

Гарав просто–напросто извертелся в седле, рассматривая всё вокруг. Когда же перед ними распахнулись ворота, вёдшие в улицу, мальчишка засмеялся и вывернулся особо изощрённо — Азар недовольно фыркнул, а Фередир треснул беспокойного соседа локтем в живот:

— Да что ты как на сковородке?!

— Не, я ничего… — Гарав явно не обиделся. — Это правда Пригорье?!

— Самое настоящее, — буркнул Фередир. — Уже две тыщи лет как Пригорье.

— А Могильники и Вековечный Лес — там? — Гарав указал на запад.

— Какой лес? — не понял Фередир. — Тут везде лес. И нет там никаких могил.

— Как же… — начал Гарав, но замолчал. Ах да, правда!!! Вековечного Леса ещё нет. И Могильников нет — ведь в Могильниках как раз и будут лежать погибшие в войне кардоланцы. В будущей какой–то войне. А что если, и я там тоже буду лежать, вдруг подумал Гарав, и эта мысль не напугала, а показалась забавной.

— Это здесь живёт эта, как её — Ганнель? — вспомнил он. Фередир ответить не успел — ответил Эйнор, ехавший чуть впереди:

— Здесь.

Гарав заткнулся — тон рыцаря был не очень–то приветливым. Ему явно не нравилось, когда имя дамы трепали просто так.

А ну и ладно! Смотреть по сторонам было забавно, хотя Фередир морщился и ёжился — кажется, не получал никакого удовольствия от того, что они с Гаравом едут вдвоём — ни покрасоваться, ни погарцевать; в безлюдье ещё ладно, но тут–то из–за каждого забора смотрят!

Пригорье было похоже на обычную русскую деревню, честное слово! Накатанная улица, уже по–летнему сухая и пыльная. Густая низкая трава на обочинах. Символические плетни, за которыми вовсю цвели — белым и розовым — яблони. Невысокие дома под серыми ровными соломенными крышами (впрочем, кое–где виднелись и черепичные, но не красные, а буроватые). Огородики (а вдали чернели вспаханные и, видимо, только что засеянные поля). Правда, люди не походили на русских. И на Фередира не походили. Они были темноволосые, как Эйнор — но ниже (даже взрослые мужики), кряжистые, крепкие, мужчины — бородатые. Одетые в коричневое, серое, чёрное. У всех на поясах — даже у женщин и мальчишек — ножи. При виде рыцаря пригоряне наклоняли головы — молча, движением не подобострастным, а скорей просто уважительным — и возвращались к своим делам. Бездельничающих не было, только в одном из проулков Гарав мельком заметил группу во что–то играющих детей, совсем клопов. Хм, подумал мальчишка скептически, неужели Эйнор до такой степени демократ, что влюбился в одну из местных девчонок? Насколько он мог заметить, они все были крепкие, здоровые, но на взгляд Гарава — не слишком симпатичные и вряд ли могли понравиться Эйнору… Но потом пришло на ум, что Пригорье — это ведь не только сам посёлок, но и земли вокруг него. Наверняка тут где–то стоит замок, в котором живёт вполне достойная рыцаря пара.

Увидев двухэтажный трактир с вывеской «Гарцующий пони», Гарав полубезумно захихикал, только что не подлетая над седлом. Он поискал взглядом «окна вровень с землёй», но потом вспомнил, что хоббитов тут пока что нету, значит, не для кого и такие номера заводить. Да и второй этаж трактира выглядел совсем новёхоньким, видно, только–только пристроили.

— Ты что, был тут? — спросил Фередир, когда они спешились (и Гарав получил по физиономии брошенными поводьями Фиона — не успел поймать. Эйнор направился в трактир, оруженосцы — к коновязи). — Смотришь, как будто домой вернулся.

— Нет, просто точно слышал про это место, — честно сказал Гарав, захлёстывая повод о бревно. — Хозяина зовут Наркисс?

— Угу, — Фередир несколько раз поцеловал Азара в морду, прежде чем заняться рассёдлываньем. (Конские носы Гараву тоже нравились, но не настолько, чтобы их чмокать, и он просто потрепал Фиона по шее.) Осведомлённость найдёныша Фередира не удивила — «Гарцующий пони» был известен от Голубых гор до Мглистых. — Жаль, что ночевать тут не будем — поедим, запасёмся продуктами и дальше. Но хоть земли будут повеселей.

— А ты в Форносте был? — Гарав поместил седло на специальное крепление, снял потник и внимательно начал осматривать конскую спину.

— Был… подай совок, вон там… ага… Большущий город. Да ты сам увидишь. Жаль только, холмы и горы кругом, не люблю я их.

— Неловко как–то, — буркнул Гарав, снимая узду. — Из–за меня такие крюки.

— Хе, — Фередир насыпал в ясли овёс из стоящих рядом радушно открытых мешков. — Будь уверен, если бы это не ложилось на руку Эйнору — мы бы и дальше тряслись вместе на одном коне… что, моё солнце? Что, мой крылатый? Уууууу… — Фередир снова поцеловал требовательно толкнувшегося ему в плечо Азара. — Что не делает сын Иолфа — всё это не просто так.

— А что мы вообще делаем?.. Вон бадейки, воду будем наливать?

— Дай одну… пошли, — Фередир подцепил лохматую верёвочную ручку тяжёлой сырой бадьи. — Что делаем… Откуда я знаю? Эйнор поехал и взял меня с собой, а что, зачем… — он пожал плечами.

Мальчишки сходили к колодцу за конюшней, притащили воду. Когда они, таща сумки, выбрались во двор снова — Эйнор уже стоял на крыльце.

— Фиона расседлал? — кивнул он Гараву.

— Расседлал, почистил немного, напоил, накормил, — кивнул тот, подавляя желание в шутку отдать честь.

— А… — Эйнор поморщился. — Ладно. Я пройдусь. Буду часа через четыре. В зале обед. Ешьте, можете поспать, если найдёте — где.

— А ты? — обеспокоился Фередир, подбрасывая на плече сумку.

— Я голодным не останусь, — отрезал Эйнор и зашагал через двор — быстро, плащ полетел следом.

В большом зале было светло — множество окон распахнуты настежь — но почти пусто. Только за двумя сдвинутыми столами сидели человек двадцать… да нет (Гарав споткнулся), каких, к чёрту, человек?! Гномы, блин!!!

Это и правда были гномы — невысокие (но и не мелкие, с того же Гарава ростом, пожалуй), плечистые, в коричневых неснятых плащах, они вытянули ноги под столы, макали бородищи в большущие кружки (явно с пивом), ели что–то вроде сушёной рыбы — стружкой — и переговаривались еле слышно на совершенно непонятном языке. Гарав — у него слух и зрение были великолепными — несколько раз уловил слово zigil и шёпотом спросил у Фередира, что оно значит.

— А! — оруженосец засмеялся, сваливая сумки около стола, к которому их подвёл встретивший сразу у порога слуга — молодой предупредительный парень. — Это из их тайного языка. Вообще–то его никто не знает, это правда. Но бородачи так часто обсуждают прибыли и убытки, что только ленивый не выучит названия драгоценностей; zigil, Гарав — это серебро. Это гномы из Мории.