Дин Кунц - Единственный выживший

Разумеется, после года пребывания в шкафу батарея камеры едва ли сохранила достаточный заряд, чтобы обеспечить ее удовлетворительную работу, и Нора не поленилась как следует ее зарядить, что, в свою очередь, свидетельствовало о поистине устрашающей решимости довести дело до конца. Зарядное устройство и сетевой адаптер были обнаружены прибывшей полицией включенными в розетку на кухне.

Все это происходило во вторник утром – четыре дня назад. Зарядив аккумуляторную батарею, Нора Ваданс вышла на мощенный каменными плитами задний двор и пристроила видеокамеру на легком складном столике, подложив под нее пару книг в бумажных обложках так, чтобы объектив смотрел на нужное ей место. Включив аппарат на запись, она установила в десяти футах от объектива складное кресло с жесткими виниловыми сиденьем и спинкой, после чего еще раз подошла к камере, чтобы убедиться, что кресло находится в центре рамки видоискателя.

Вернувшись к креслу. Нора Ваданс чуть-чуть переставила его, после чего разделась догола прямо перед объективом записывающей камеры. При этом она действовала без колебаний, но и без излишней аффектации, как это делают артистки стриптиза. Ее движения были размеренными и спокойными, словно она собиралась принять ванну. Во всяком случае, брюки, блузку и белье Нора Ваданс самым аккуратным образом сложила на плитах дворика-патио.

Потом – как была, без одежды, – она ненадолго исчезла из поля зрения камеры и отсутствовала без малого сорок секунд. Судя по всему, она ходила в кухню, так как вернулась с большим ножом для разделки мяса. Держа его в руке, она уселась в кресло прямо перед объективом.

Согласно предварительному заключению судебно-медицинской экспертизы примерно в восемь часов десять минут утра вторника Нора Ваданс – пятидесятилетняя, физически здоровая и, как считалось, пребывавшая в здравом уме и твердой памяти женщина (хотя она только недавно оправилась от глубокого душевного потрясения, вызванного трагической гибелью мужа, на ее умственных способностях это никак не отразилось) – покончила жизнь самоубийством. Держа нож обеими руками, она с силой воткнула его в нижнюю часть живота. Вырвав оружие из раны, Нора Ваданс нанесла себе еще один удар. И еще один. В последний раз она не стала выдергивать нож, а провела его лезвием слева направо, вскрыв себе брюшную полость. После этого она выпустила нож и откинулась на спинку кресла. Через одну-две минуты Нора Ваданс скончалась от массированной кровопотери.

Видеокамера продолжала снимать обнаженный труп до тех пор, пока в двадцатиминутной кассете не закончилась пленка.

Два часа спустя – в десять часов тридцать минут утра – тело обнаружил шестидесятишестилетний садовник Такаши Мишима, который по расписанию должен был в этот день работать в саду миссис Ваданс. Он и вызвал полицию.

Когда Кларисса закончила, Джо только негромко выдохнул:

– Господи Иисусе…

Боб ничего не сказал, он только подлил виски в их стаканы. Руки его заметно дрожали, и горлышко бутылки несколько раз неприятно звякнуло.

Наконец Джо совладал с собой.

– Как я понимаю, пленка находится в полиции, – заметил он.

– Да, – подтвердил Боб. – Она останется у них до тех пор, пока не будет проведено официальное слушание, дознание или как там оно у них называется.

– Надеюсь, вы знаете, как это произошло, только с чужих слов и никому из вас не пришлосъ ее просматривать, – сказал Джо.

– Я ее не видел, – кивнул Боб. – Только Кларисса…

Взгляд Клариссы казался прочно прикованным к бокалу с коктейлем.

– Нам рассказали, что было на пленке, но ни Боб, ни я этому не поверили, хотя у полиции не было никаких причин обманывать нас. В пятницу… да, в пятницу, перед самыми похоронами, я пошла в местное отделение полиции и просмотрела ее. Поймите, Джо, мы обязаны были знать точно, и теперь мы знаем… Когда нам вернут кассету, я ее сожгу. Боб не должен видеть эту запись. Никогда!

Джо и без того был очень высокого мнения об этой женщине, а теперь его уважение к ней возросло еще больше.

– Меня все же кое-что удивляет, – медленно сказал он, – так что, если вы не возражаете, я спрошу…

– Спрашивайте, – сказал слегка захмелевший Боб. – У нас самих накопилось полно всяких разных вопросов, на которые мы не прочь знать ответ.

– Во-первых… – Джо замялся, подбирая слова. – Как я понял, ни у кого нет никаких сомнений в том, что ваша мать сделала это сама. Но ведь ее могли заставить…

Кларисса отрицательно покачала головой.

– По-моему, самоубийство – это совсем не то, на что человека можно вынудить даже под дулом пистолета. Простых угроз и психологического нажима для этого, пожалуй, будет маловато. Кроме того, в поле зрения камеры не попал ни один посторонний человек. Даже тень человека… Взгляд Норы ни разу не устремился в сторону – он был направлен почти исключительно в объектив. Она была абсолютно одна.

– Когда вы рассказывали мне, что было на пленке, у меня сложилось впечатление, что Нора действовала совершенно механически, как автомат.

– Это верно, – согласилась Кларисса. – Именно так она и выглядела большую часть времени. Лицо ее показалось мне совершенно расслабленным и спокойным, лишенным какого бы то ни было выражения.

– Вы сказали – большую часть времени? – переспросил Джо. – Значит, был момент, когда она выказывала какие-то чувства?

– Был один такой момент. Нет, пожалуй, даже два. В первый раз, когда Нора почти совсем разделась, она чуть-чуть поколебалась, прежде чем снять… трусики. Она была очень скромной женщиной, Джо. Скромной и стыдливой. Именно поэтому это кажется нам очень и очень странным…

Прижав ко лбу стакан с коктейлем и закрыв глаза, Боб сказал:

– Даже если допустить, что мама повредилась в уме и покончила с собой, мне трудно поверить, что она решилась снимать себя на видео без одежды… И что она не думала о том, как ее найдут в таком виде.

– Боб прав, – подтвердила Кларисса. – Задний двор окружен высоким, заплетенным бугенвиллеей забором, так что соседи не могли ее увидеть, но она все равно не захотела бы, чтобы ее нашли… голой. Как бы там ни было, мама замешкалась, прежде чем снять трусики. И вот в это самое мгновение все ее безразличие куда-то исчезло, и я увидела это жуткое выражение…

– Выражение чего? – спросил Джо.

Восстанавливая в памяти страшную картину, Кларисса даже сморщилась, но нашла в себе силы продолжить. Она описывала сцену за сценой так, словно вновь видела их наяву.

– Сначала ее глаза казались пустыми, ничего не выражающими, даже веки были чуть приспущены, как у человека, который дремлет… Потом они вдруг распахнулись широко-широко, и в них появилась глубина. Эти глаза снова стали как у нормального человека, а лицо… Ее лицо словно взорвалось – оно все задергалось и перекосилось, как будто Нору раздирали эмоции. Я увидела настоящий шок и смертельный ужас. Поверьте, Джо, это было лицо человека, погибающего страшной смертью, и я почувствовала, как у меня самой разрывается сердце. К счастью, это продолжались всего секунду или две, может быть – три. Потом Нора как-то странно вздрогнула всем телом, это кошмарное выражение исчезло, и ее лицо снова стало расслабленным и безмятежным, а движения – механическими и спокойными. В этом состоянии она сняла трусики и аккуратно отложила в сторону.