Мария Виноградова - Тёмные времена

Исэйас подавил желание закатить глаза и выдать что-нибудь нецензурное и торопливо скрылся за дверью первой попавшейся комнаты.

Хес хмыкнул, задумчиво поглядел вслед послушнику и спустился вниз, где Ролло паковал припасы для сложной дороги.

— И как ты собираешься пройти за день расстояние до города, до которого седмица чистого времени? — мрачно поинтересовался баггейн у друга.

— У фейри свои пути, — туманно ответил охотник.

Через два часа Хес исполнил свою угрозу. Бесцеремонно ввалился в комнату к Исэйасу, сдернул с послушника одеяло, а когда тот протестующе замычал и зашарил руками по воздуху в поисках потерянного, просто безжалостно скинул его на пол. Взъерошенный парнишка немедленно принял вертикальное положение, призывая всевозможные кары на голову бессовестного охотника, на что Хес только хмыкнул, пробормотал «проснулся — и хорошо!» и скрылся за дверью.

Пока Исэйас спускался вниз, протирая пересохшие глаза, в которых, по ощущениям, было не меньше тонны песка, то успел до мельчайших деталей продумать пытки, которым в своем воображении он хотел бы подвергнуть проклятого охотника.

Ролло, только увидев заспанного и жутко недовольного спутника с красными глазами, с удовольствием подколол его и весело захохотал над вытянувшимся от несправедливой обиды лицом парнишки.

— Веселитесь? — зловеще поинтересовался неслышно подкравшийся Хес, и из груди Ролло вырвался яростный вопль, больше напоминавший рык разъяренного зверя — невыносимый друг опять принялся за свое. Только вот теперь, как был уверен баггейн, в силу его звериной сущности, такие фокусы не должны были с ним пройти. И Хес это успешно опроверг.

— Придушу, — невнятно пообещал он, стискивая зубы.

— Если будет кого, — парировал Хес и тут же посерьезнел. — Сейчас мы отъезжаем от города на две лиги, а потом переходим на Тропу.

— На тропу? — Исэйас туго соображал спросонья, но слова охотника показались ему абсурдными.

— Увидишь, — многообещающе оскалился мужчина и швырнул послушнику собранную в дорогу сумку. — Иди, седлай жеребца.

Исэйас мрачно смерил взглядом охотника и покорно поплелся в указанном направлении.

Все то время, что понадобилось для того, чтобы отъехать от города на требуемое расстояние, они молчали. Послушник задумчиво сверлил взглядом спину охотника и пытался предположить, что же он имел в виду, когда говорил о таинственной Тропе.

— Стой, — скомандовал Хес, когда они оказались посреди поля, с одной стороны которого виднелась кромка леса.

По приказу охотника послушник и баггейн спешились, и мужчина окинул их пронзительным взглядом.

— Несколько правил, — тихо сказал он. — Ни шагу без меня. Друг от друга не отходить, что бы вы ни увидели или ни услышали. Старайтесь беречься: нельзя, чтобы те, кто обитают рядом с Кромкой мира, почуяли вашу кровь. Будет достаточно даже одной царапины. И еще: там нет дружелюбных существ.

Ролло и Исэйас переглянусь, на мгновение почуяв родство в желании убить охотника за его таинственные речи.

Хес отвернулся и, не глядя на спутников, вытащил охотничий нож. Помедлил, потом глубоко вздохнул, прикрыл блеснувшие серебром глаза и спокойно полоснул лезвием по запястью. Исэйас негромко охнул.

А мир тем временем выцвел: все вокруг будто поблекло, стало полупрозрачным, словно в одно мгновение стало лишь призраком себя прежнего. А потом вновь вспыхнуло круговертью цветов, и послушник прищурился, оглядываясь.

Всюду, куда можно было бросить взгляд, растилась бесконечная степь. С густой травой, словно по весне, когда зелень еще полна жизни и сил, изумрудные стебли клонились к земле под едва ощутимым ветерком, прокатывающимся по далям легкими серебристыми волнами. А в воздухе пахло слабым морским бризом и соком трав; изредка шаловливый ветер доносил приятный сладковатый запах полевых цветов, головки которых подмигивали из густой зелени под ногами.

Рядом восхищенно охнул Ролло, и Исэйас оглянулся на него. Баггейн стоял, запрокинув голову, и смотрел в небо. В хищных глазах светился детский восторг. Послушник поднял голову вверх, и из груди поневоле вырвался ошеломленный возглас.

Небо над ними было не просто необычным: оно было невероятно, необъяснимо прекрасным. Темное, как королевский бархат, столь же глубокое, как и душа человека, насыщенное, как сапфировые воды Тайрманского озера, и по полотну, достойному кисти самого талантливого художника, раскинулись незнакомые созвездия, восхитительные в своей диковинной красоте. И только спустя несколько мгновений Исэйас, в свое время проводивший ночи напролет за изучением так поражавшего его воображение неба, понял, что созвездия именно те, которые светят и в его мире, но перевернутые, словно отражение в зеркале.

Темно-синюю гладь неба пронзила яркая вспышка, и одна из звезд сорвалась вниз, оставляя за собой дымный, хорошо заметный свет, который с золотистым сиянием рассыпался по бархату ночного неба. Оно дрогнуло, по нему пробежала рябь, как по воде летом в ветреный день, и из бездонной глубины проступили очертания второй луны, которая хитрым глазом замерла на небосклоне. Ее золотистый свет смешивался с уже привычным, серебристо-серым, проливаемым на замершую землю первым, привычным послушнику ночным светилом.

Сердце замерло и пропустило удар. Неужели существуют в мире места, подобные этому? И почему только избранным они доступны?

— Потому что здесь все не так, как кажется, — словно прочитал его мысли Хес, и голос его звучал странно: низко, певуче, вызывая сладкую истому во всем теле.

— Темный, Хес! — повернулся к нему Ролло и отпрянул. — Почему ты в таком виде?

— Ничего не могу сделать, — виновато пожал плечами охотник… нет, фейри. — Здесь магия амулета сильно ослабляется, как и всякая иная, кроме магии крови.

Исэйас стоял, раскрыв рот, и не мог отвести взгляда от преобразившегося Хеса. Эбеновые волосы шелковым потоком падали на плечи; фарфоровая кожа, казалось, светилась в лунном серебре; а прежде стальные глаза переливались расплавленным золотом и серебром, завораживая, лишая возможности думать о чем-то, кроме…

Хлесткая пощечина обожгла лицо, и Исэйас обиженно вскинулся, собираясь высказать обидчику все, что он о нем думает, но запнулся, наткнувшись на неподдельно обеспокоенные взгляды.

— Привыкнет, — с сомнением в голосе протянул Ролло и скосился на смущенного Хеса. — Ты, недоразумение, придумал бы что-нибудь.

— Вот еще, — разом ощетинился охотник. — Хочет путешествовать в моей компании — пусть учится смиряться с тем, кто я есть на самом деле.