Евгения Петроченко - В летописях не значится

Он промолчал, но его глаза смотрели на меня в упор, а руки, всё ещё сжимавшие подбородок и волосы позади, заставляли замереть на месте и чувствовать себя словно пойманной в капкан. Маг был силен, чертовски силен, и мои бывшие мысленные сравнения его с подростком растаяли, как дым. Он тяжело дышал, а в черных глазах начал разгораться огонь. Сначала черные зрачки стали коричневыми, потом покраснели, превращаясь в раскаленные угли, а затем принялись накалять и радужку. Я почувствовала себя словно под гипнозом, не в силах отвести взгляд от магии, творившейся на моих глазах, от магии, заключенной внутри живого существа, от магии, такой невероятно прекрасной и опасной.

Но он всё же контролировал себя намного лучше, чем мне думалось. Цепкие пальцы разжались, глаза почернели, и я смогла сделать вдох, отдавшийся болью в груди.

— Если ты хоть как‑то связана с Сашем, в Академии ты не задержишься. Шпион в команде мне не нужен, — процедил Хараш, отступая на шаг.

— Да я не знаю, кто это! Чем он так тебе насолил? Он вообще адепт?

— Сашшихайн Арханхал, ведьмак, водник, наш противник на этих играх. Он предпочитает приходить на бой с темной картой за пазухой. Если его карта — это ты, мы, конечно, проигрыш переживём, но с Академией можешь попрощаться, Митрэ. Даже твоя смазливая мордашка тебя не спасёт.

— Я не знаю его, Азер, — как можно убедительнее попыталась сказать я. — Возможно, он и попытается выбить меня из команды, как самое слабое звено, но пока что у нас с тобой договор, и я планирую его придерживаться. Если он попытается хоть как‑то на меня воздействовать, ты об этом узнаешь первым.

Подозрительности в глазах Хараша стало чуть меньше, хотя она и не исчезла совсем. Но, тем не менее, он кивнул и, даже не пожелав «Темной ночи», ушел за лаборатории.

Едва за ним закрылась дверь, я обессиленно опустилась на жесткий трехногий стул. Только решишь одну проблему — появляется другая. Только, казалось бы, разберешься с подозрительностью одного — другой подхватывает этот вирус. Почему всё не может быть хорошо? Почему всё никогда не идёт по плану?

Хотя какой план? Я до сих понятия не имею, как решить один крайне важный вопрос и как мне в его решении сможет поспособствовать крайне подозрительный и совсем неглупый Хараш. Он не стал засыпать меня вопросами про зелье, за что я ему безумно благодарна, но больше такого счастья мне не видать.

К Темной матери их всех! У меня есть дело, и надо к нему приступать.

С такими мыслями я зажгла горелку и принялась готовить основу для самого главного в моей жизни зелья. На первом этапе часть ингредиентов нужно шесть часов варить на слабом огне с добавлением родственной крови. Именно поэтому его и нельзя купить, так как кровь добавляется в самом начале приготовления. Но нечего тянуть, чем раньше я приступлю к его приготовлению, тем раньше у меня отпадёт необходимость пребывать в этом мире.

16

Работа над зельем медленно, но шла. После занятий, а иногда и вместо обеда либо ужина, я поднималась в лабораторию и тщательно отмеряла дозы черной белены, аптечного корня, смолы мастичного дерева, лимонной вербены, крошки драконьего зуба и яда с жала мантихоры. Это не было сложно, просто требовало концентрации и терпения. Я всегда отличалась способностью к монотонному труду, требующему повышенного внимания, к тому же умела готовить. Поэтому приготовление зелья оказалось несложным, но суть специализации зельевара заключалась не только в слепом следовании инструкциям, но и в способности самостоятельно изготовить ингредиенты, вырастить их, заменить отсутствующий компонент идентичным ему по свойствам и научиться самостоятельно составлять зелья, чтобы двигать науки зельеварческой отрасли вперед. К сожалению, у меня не было времени, чтобы сосредоточиться на чем‑либо помимо изготовления зелий по рецепту.

Я уже привыкла к насмешливым комментариям мастеров и магистров после моих ответов на занятиях, низким баллам на свитках с домашним заданием и снисходительным взглядам даже светлой и всепонимающей Рины. Но я не краснела, не принимала это близко к сердцу и уж тем более не боялась угроз о не сдаче мною зачетов и экзаменов. Это последнее, что меня волновало.

Самая главная ценность этого мира тихо покоилась днями в шкафчике, а по вечерам и ночам, а порой и по утрам, извлекалась на свет и варилась, варилась и варилась.

Впрочем, я не обо всём забыла. Когда зелье не требовало моего бдения над ним, я потихоньку готовила зелья по договору с Азером. Тот больше ко мне не заглядывал, лишь на обедах или ужинах я иногда ловила его задумчивый взгляд. Он перестал скабрезно шутить и задирать меня, больше не бросал вызов одним лишь своим видом, но… глупое девичье сердце почему‑то от этого не радовалось. Пара теплых мгновений в лаборатории наедине что‑то изменили в моем отношении к противному магу, и я боялась себе признаться в том, что он мне нравится. Нет места для чувств. Только не сейчас, когда вся моя миссия находится в подвешенном состоянии.

Количество прочитанных легенд о демонах уже перевалило за сотню, и я уже могла бы написать свою книгу по демонскому фольклору, а ответ так и не находился. Всё свидетельствовало о том, что среди них пространственных магов не водилось. Никто из известных представителей их вида не путешествовал по загадочным землям, не встречался с необычными существами и не создавал произведений архитектуры, замешанных на магии пространства и времени.

Но при этом их магия всё же была другой. Она исходила из огня, который жил внутри демона, и находила поддержку в магическом фоне их мира. По всей видимости, при переходе в этот мир демоны некоторое время осваивались, заново восстанавливали «внутренний огонь», но его было из чего восстановить, так как «Сердце Народа» прибыло вместе с ними и не погасло. Они не утратили способностей полностью, а с помощью сердца смогли их восстановить, а значит, что‑то в их сущности было особенным, ведь смогли же они создать манок и пронести это сердце сквозь ткань миров.

Самое главное, что я поняла за эти несколько дней, слившихся в одну единую цепь из шуршания свитков и книг и въевшегося намертво запаха зелий, — я понятия не имею, с какой стороны подойти к этому вопросу. А единственный человек, кто может мне сказать хоть что‑то об этом, — это филигранник либо артефактор.

И так уж получилось, что двое знакомых из этой братии у меня были.

Действовать нужно было осторожно, но и медлить больше нет сил, поэтому единственным способом для обеспечения безопасности в моей голове являлось отсутствие Хараша и магистра поблизости.