Даниил Аксенов - Самозванец

— Доброе утро, — поздоровался Ломтер. — Будешь завтракать?

— Доброе утро. Нет, наверное, не буду. Мне бы хотелось еще посмотреть город, поэтому позавтракаю в каком-нибудь трактире.

Он принял такое решение еще вчера. Чтобы, во-первых, не особенно отягощать сапожника, а во-вторых, накопить больше информации обо всем. Трактиры в этом смысле Михаил были предпочтительнее.

Инкит не было дома — сапожник отослал ее с каким-то поручением. Но молодой человек и так не взял бы девушку с собой. Ведь он собирался посетить те уголки города, в которые они вчера не заглядывали, и куда приличных девушек лучше не водить.

Выйдя из дома сапожника, Михаил быстро зашагал по узким улочкам. Он внимательно приглядывался к одежде прохожих, а также оценивал внешний вид встречавшихся трактиров, выискивая, какой из них выглядит более подозрительно. При этом то и дело хмыкал про себя: «Ну надо же! Как быстро может подающий надежды физиолог, минуя стадию ишиба, стать шпионом-любителем».

Подходящее место обнаружилось на достаточном отдалении от центральной площади. Михаил признался себе, что не будь он хорошо защищен от физических атак, никогда не зашел бы добровольно в подобное заведение. Этот трактир выглядел в высшей степени подозрительно. Проще говоря, очень напоминал разбойничий притон.

На вошедшего Михаила обратил внимание лишь некто, стоящий за стойкой. Он был одет весьма странно: кожаная куртка без рукавов на голом теле и большая мягкая шляпа с висящими полями. Лицо в тени шляпы рассмотреть было невозможно. Михаил сразу мысленно окрестил эту личность барменом.

Молодой человек, убедившись, что его заметили, отправился к столику в углу. Сначала он хотел присмотреться к посетителям, оставаясь в тени. Но очень быстро понял, что никто не обращает на него никакого внимания. Через некоторое время рядом возник мужчина в замусоленном переднике. Ясное дело, исполняющий обязанности подавальщика.

— Что угодно господину?

— Я бы хотел вина.

— Покрепче? Послабее? — подавальщик всем своим видом излучал желание угодить. Похоже, он ничуть не сомневался в том, что заказ не останется неоплаченным.

— Понимаешь, — Михаил замялся и вопросительно посмотрел на собеседника, — Я как-то не привык пить в одиночестве.

— Господин желает девушку? — уточнил мужчина.

— Да нет, мне нужен кто-то, кто любит пить. Я плачу.

На губах его собеседника наконец-то мелькнула понимающая и довольная улыбка.

— Есть! Есть такой человек! — воскликнул он, неопределенно показывая в зал.

Эта реплика что-то смутно напомнила Михаилу, но он не стал заострять на этом внимание:

— Так пригласи его сюда. Здесь хорошее место. И подноси вино покрепче, пока не закончатся деньги.

Молодой человек выложил на стол одну серебряную монету, и она мгновенно пропала.

— Сию минуту, — подавальщик исчез практически со скоростью монеты.

Буквально через пару минут к его столику подошел человек, одетый еще более живописно, чем личность за стойкой. Он тоже был в шляпе, но ее поля топорщились кверху и каким-то чудом не опускались. Камзол нового персонажа когда-то, наверное, был роскошен, но сейчас вид портили пара дырок размером с кулак, а также рукав, ранее принадлежавший совершенно другому платью. Возможно, даже женскому. Общее впечатление этот субъект производил прекомичнейшее, некто вроде драного, но отважного пиратского попугая.

Подойдя, он без слов, сурово и чуть-чуть укоризненно посмотрел на потенциального собутыльника.

— Присаживайся, — как можно радушней сказал ему нежданный благотворитель.

Человек грузно плюхнулся на противоположный стул. В этот же момент за его спиной возник мужчина в переднике с кувшином и с двумя кружками. Если бы Михаил не знал, что все происходит совершенно случайно, он бы мог подумать, что стал участником отлично отрежиссированной и много раз сыгранной постановки.

— Как поживаешь? — спросил он первое, что пришло ему в голову, наливая вино в обе кружки.

Человек хмуро наблюдал за процессом.

— Уже хорошо, — ответил он, когда полная кружка оказалась в его руке. — А сейчас будет еще лучше.

И все содержимое полулитровой емкости мгновенно исчезло в его глотке.

— Жажда — опасная вещь, — глубокомысленно заметил Михаил, отставляя свою нетронутую кружку в сторону и снова наливая собеседнику из кувшина.

— Целители говорят наоборот, — буркнул тот. — Все врут, мерзавцы.

Содержимое второй кружки последовало вслед за содержимым первой. Лицо «драного попугая» сначала разгладилось, подобрело, а затем подозрительно быстро стало терять осмысленное выражение.

«Третья стадия алкоголизма, — отметил Михаил. — Сейчас вырубится».

В его планы это никак не входило. Он слегка подправил ти печени собутыльника. Хотя она находилась в ужасном состоянии, но его лечение могло помочь хотя бы временно.

Он не спешил наливать третью кружку, а сосед по столику, казалось, забыл о спиртном. Сначала медленно, а потом все более оживляясь, он стал поносить всех, кого только мог припомнить, начиная с владельца трактира, в котором они находились.

Вскоре выяснилось, что владельца рваного камзола зовут Торнак и он происходит из одной невероятно знатной семьи, которую не может называть вслух, опасаясь бросить на нее тень. В существование семьи верилось слабо, но Михаил был весь внимание, буквально излучая доверие.

Интриги врагов довели благородного Торнака до этого состояния (при этом тот сделал жест, указующий в первую очередь на дыры в камзоле), но «он еще всем покажет». Михаил немедленно с ним согласился и попросил перечислить хотя бы врагов.

— Все, все они! — свирепо пробормотал Торнак, вставляя нецензурную брань. — Этот Миэльс и вся его шайка.

Миэльсом, между прочим, звали короля Ранига.

Внимая пьяным откровениям «драного попугая», молодой человек не без оснований подозревал, что за такие речи их обоих могли запросто посадить в какую-нибудь яму, причем надолго, но интересы дела были превыше всего.

Между тем, Торнак разразился длинной речью, из которой следовало, что Миэльс не только глуп, как пробка, но и отмечен всеми возможными пороками. А окружение короля являет собой сборище точных копий его мерзейшей личности.

— Когда уже этот детоубийца сдохнет! — подытожил он.

— Почему детоубийца? — тут же спросил молодой человек, автоматически реагируя лишь на последнюю фразу. Хотя с тем же успехом мог бы спросить и о чем-нибудь другом. Речь его собеседника пестрела разнообразными эпитетами и сравнениями, и надо сказать, была по-своему художественно убедительна, во всяком случае, по отношению к королю.