Татьяна Скороходова - Меч судьбы

Спрыгнув наземь, взлетела по ступеням, сделанным, казалось, изо льда, и остановилась на верхней площадке перед парадным входом, ожидая, пока спутники спешатся и передадут поводья черноволосому мальчишке, ехавшему за нами от самой башни. Север уже стоял рядом со мной, приняв облик волка, и мы замерли, залюбовавшись поднимавшимися по ступеням вампирами.

Светло-русые, божественно красивые, высокие и грациозные, они были рождены, чтобы править. Не только чудо-замком, но и всем миром. Если бы не тень смерти, которая падала на бело-изумрудное великолепие.

Я молча смотрела на аллею, которая открывалась взору с вершины лестницы. Ровная дорога из голубого полупрозрачного камня шла меж бесконечных рядов изваяний из розового мрамора, исчезая в дымке легкого тумана, как путь на небеса. Женских изваяний. В ногах каждой горел вечный огонь. Я другими глазами посмотрела на князя и Ольгу. Где-то там, на аллее, была мать. Жена. Любимая.

Князь глянул на меня, помрачнел. Молча предложил руку, будто самой настоящей особе голубых кровей, и повел внутрь белоснежного чуда.

***

Я вертелась на постели, как уж на сковороде. Не спалось и не отдыхалось. Комната, которую гостеприимные хозяева выделили мне, была мечтой королевы. Дав на отдых пару часов, Ольга сказала, что зайдет позже, и скрылась под руку с Вейром в глубине замка. Я пересчитала лошадей, ослов, баранов, ворон, но сон не шел. Север, растянувшийся рядом со мной на шелковых простынях, только всхрапывал, когда я в очередной раз брыкалась и начинала войну с покрывалом, подбитым тончайшим белоснежным мехом. Помешаны они тут, что ли, на этом цвете, раздраженно думала я, вспоминая любителя белых рубашек, занимавшемся сейчас неизвестно чем. И с кем. Кобель.

Я села, опешив. Я что, ревную? Упаси меня Всевидящий! Да нет, ерунда какая… Этого кислого, невыносимого, рукораспускательного типа сама Лориния не вынесет. Одна вампирша, чтоб её, могла найти что-то в этом мерзавце. Я взъерошила волосы и, окончательно озверев, швырнула подушку в дверь. Вейр увернулся, и посмотрел на меня глазами отца, решившего строго отчитать нашкодившую дочь. А то и отшлепать, как запоздало вспомнила я его угрозу про порку и козу незабвенного Сидора.

— Чего явился? В ваших колдунских академиях стучать в дверь не учат?

Колдун блеснул глазами и сказал доверительно, понизив голос:

— У меня капли есть.

— От чего? — опешила я.

— Говорят, помогают при женских месяцах.

Я вспыхнула. Наглец, нахал и змей подколодный!

— А тебе они зачем? Тоже мучаешься? — прошипела я.

Он хмыкнул и исчез в коридоре. Вместо Вейра явилась Ольга, одним взглядом оценив мое растрепанное душевное состояние.

— Пойдем со мной.

— Куда? — буркнула я, устраиваясь поудобнее на постели. Не комната, а проходной двор.

Вампирша молча оглядела мою косу, давно толком не чесанную, и скромную одежку, немало поистрепавшуюся за последние дни. Я уставилась в её разноцветные глаза и проворчала:

— Что, не нравится? Простите-извините, у меня нет нарядов, подходящих для замков, князей и пиров, — при воспоминании, как смотрелись моя рука с обкусанными ногтями, лежащая в изящной ухоженной руке князя, мне становилось не по себе. Никогда раньше не стыдилась своего собственного мальчишеского вида, если не считать косу, но здесь, среди древних, похожих на самих богов Красоты, я чувствовала себя, как жаба среди лебедей.

— Зато у меня есть, — задорно улыбнулась она.

***

Я рассматривала себя в огромном, до потолка, зеркале, и не узнавала. Голова до сих пор побаливала от издевательств над волосами, широкий золотистый пояс впивался в живот при наклонах, я даже дышать боялась полной грудью, опасаясь, что атласная блуза цвета багрянца треснет на самом интересном месте, вернее, местах, которых у меня, чего скрывать, кот не только наплакал, он рыдает до сих пор.

Я, вздохнув как можно более незаметно, осмотрела себя. Мне удалось отвоевать наиболее приличный фасон из тех, что широким жестом предложила вампирша, вырезы до пупа и голые спины меня совершенно не устраивали. Из вороха штанов я выбрала просторные замшевые иссиня-черные, более походившие на юбку, но плотно обтягивающие то, на чем сидят. Остальные походили на черт знает что, не оставляя ни малейшего места мужскому воображению о форме женских ног и прочего, откуда эти самые ноги растут, да и то, сесть на стул или в кресло я побаивалась, с ужасом ожидая услышать треск швов. Ольга удовлетворенно оглядела меня, поправила прядь, выбившуюся из моей прически, и улыбнулась:

— Ну вот, совсем другое дело. Ты же женщина, а не подросток — пастушок.

Я засопела. Заплести десяток изящных косиц, доходящих до макушки, и уложить их шапочкой в причудливом рисунке, оставив гриву на свободе, мне бы в Миргороде и в голову бы не пришло. С распущенными волосами по лесу не набегаешься. Замучаешься колтуны распутывать. О репьях и говорить нечего. Я вздохнула. Как там Лида? Шила как раз рожать должна, а тетке одной тяжело будет…

От воспоминаний отвлекла служанка, влетевшая в комнату:

— Госпожа! Господин ожидают в Журавлиной зале!

Мне наконец-то удалось толком разглядеть хоть одну из девиц, которые кружили хороводом последние пару часов передо мной. Если уж я с ног падала, то, что говорить о служанках. Милое личико, ничего особенного, но ухоженное и умело подчеркнутое эльфийской косметикой. Юной, на первый взгляд, вампирше, миргородские невесты и в подметки не годились. Впрочем, все вампирши были одна другой краше. Стайка девиц с писком и смехом таскала ворохи одежды, принося все новые и забирая отвергнутые Ольгой, с явным удовольствием принимая участие в приведении меня в божеский вид, вернее, женский. Во взглядах не было ничего оскорбительного или унизительного, поэтому, быстро оттаяв, я с удовольствием приняла участие в издевательстве над собой же. Меня мыли, совали под нос разные кусочки ткани с ароматическими маслами, от которых я расчихалась, мои руки захватила в свое полное распоряжение вампирша, похожая на ледяную статую. Когда она пару раз состригла ноготь вместе с кожей, я даже пикнуть побоялась. Такая палец оттяпает, не поморщится, если посчитает это красивым и целесообразным. Да, красота — страшная сила. В первую очередь, для самой хозяйки этой неописуемой красоты. Интересно, как мужчины реагируют, когда избранница, умывшись и раздевшись, предстает в своем первозданном виде? А приговор жреца уже прозвучал…

— Ты меня как на свадьбу готовишь, — вздохнула я.

— Привыкай. Я тебе теперь спуску не дам, — прищурилась Ольга.

Такого ужаса я давно не испытывала. Будто опять увидала упыриную тень за спиной кузнеца. Я-то, наивная, думала, что мои мучения только на этот вечер.