Галина Гончарова - Волк по имени Зайка (СИ)

Не смешно!

Можно поискать паршивца, но вряд ли толк будет. Тут уж и вовсе никак не извернешься, насильно‑то его не оженишь! Вот если бы он с Эмилой в одной кровати проснулся, тепленьким — другое дело, тут бы все на моей стороне были, пришлось бы жениться. Увы…

Эту партию мальчишка выиграл вчистую.

Равашар, вожак оборотней.

— По–моему, девочка вся в тебя, — заметил мне Марси, когда мы подошли к границе леса.

О, да. И когда я ее найду — выпорю так, как меня в молодости! Чтобы до полнолуния на животе спала!

Ладно еще — бежать в Лес! Погулять, побродить, потом вернуться, но чтобы к людям?!

Они же все поголовно — жестокие самовлюбленные, не интересующиеся ничем кроме денег твари! Они ее обидят! Или вообще…

Она же заяц, а люди зайцев едят!

Меня аж затрясло.

— Марси, след ведет туда?

— Погоди тут…

Колин узнал бы это место сразу — здесь он подобрал слишком умную зайчишку. Темно–рыжий лис выскользнул на дорогу, обнюхал все — и заключил печальное.

— Дальше след теряется.

— Та–ак… но смертью не пахнет?

— Нет. Что делаем дальше, вожак?

— а что тут можно сделать? Если Зайка не умерла здесь, значит, кто‑то ее увез с собой.

— и ты хочешь…

Старые приятели понимали друг друга с полуслова.

— Да. Пойти по дороге и порасспрашивать.

— плохо, что мы не знаем, в какую сторону они поехали.

— Отмотаем на три дня сначала на закат, а потом на восход. И будем спрашивать у всех, будем искать ее запах, Марси! Я не смогу вернуться домой без дочери!

— А оставить деревню на Калайю? Бросить родных?

— а бросить своего ребенка?

— Твой ребенок скоро станет совершеннолетним.

— Если б еще и умным!

— На себя посмотри! Кто за кровью туманника ходил, потому что Калайя подначила?

Равашар потупился. Жену он любил — и во имя ее и поглупее поступки в молодости совершал. Но то — он! Волк, мужик и вообще — сила! А то соплюшка, которой семнадцати не сравнялось, с откровенно слабой и бесполезной второй ипостасью! Что она будет делать, если на нее кто‑то нападет? Ушами его замашет до смерти?

Очень смешно!

— Калайя мне в жизни не простит, если я ребенка брошу. Сам понимаешь…

Марси понимал.

— три дня на закат, потом обратно на восход?

— Да. И расспрашиваем либо про девушку, либо про зайца…

— Побежали.

Две тени, серая и рыжая, скользнули между деревьев, сливаясь с ночью, укутываясь в ее густую тень. Пролетят мимо — и не заметишь. Это оборотни, это кусочки Леса в вуали леса…

Красиво…

Жаль, что увидеть не получится — слишком уж быстро они бегут вслед за своей пропажей.

Колин.

До утра я пересидел в комнате у Аделии. Точнее — перележал под кроватью. Девчонка изображала спящую, комнату действительно оглядывали каждый час через окошко в двери — Каренат не хотел лишаться дохода, меня за кроватью не замечали и уходили. Но по замку явно искали кого‑то… Все же, мне удалось даже придремать чуток и проснулся я от того, что зайка чуть прикусила мне ухо. Пора было возвращаться, рассвет уже наступил.

Я дождался очередной проверки, оставил Аделии свой кинжал и отправился в потайной ход. Мы договорились, что отбывать я буду в полдень, чтобы она успела…

В комнате было тихо и спокойно. Правда, дверь открыта, и мебель сдвинута, ну так это мелочи. Шакр храпит в две дырки… я потыкал его ногой.

Вояка медленно открыл глаза.

— что, проспал явление листэрр?

Я не издевался, снотворное заметить сложно бывает, не у всех же есть такой полезный заяц, как у меня? Несколько минут Шакр приходил в себя. Я протянул ему предусмотрительно захваченный из комнаты кувшин с водой — и мужчина жадно присосался к нему, единым махом осушив чуть ли не половину. Остаток вылил себе на голову и почувствовал себя явно лучше.

— Лойрио… что?

— Вас опоили снотворным, мне хотели подсунуть в постель одну из дочек лойрио, но я удрал и пересидел ночь в укромном месте. В полдень уезжаем, растолкаешь остальных?

Доходило медленно, но потом глаза старика полыхнули гневом, и он разразился тирадой в адрес Карената.

Да тако–ой… даже зайка уши подняла, словно прислушиваясь.

— Сейчас пойду, проверю, что там с остальными.

— Давай. И распорядись там, насчет припасов и прочего…

Завтрак, который принесли через полчаса, оказался не отравленным. Пустячок, а приятно. Зая первой обнюхала все миски, отвернулась без интереса и принялась грызть морковку. Я не удержался, поднял зверушку и поцеловал в мокрый розовый носик.

— Спасительница ты моя. Что бы я без тебя делал? Умничка, девочка….

Зая.

У меня чуть морковь изо рта не выпала. Сумасшедший — зайцев целовать! Да я… да…

Слов у меня не хватало, морковь в горло не лезла, поэтому я молча сидела и наблюдала, как Колин проверяет свои дорожные сумки. Все было на месте.

— Проведаем Обмылка, зай?

Конечно проведаем. А то ж!

Не успели. В комнату вошел лойрио Каренат — с утра чем‑то сильно недовольный, в роскошном костюме из зеленого бархата и весь в изумрудах, как в бородавках. Вот их бы и продал, все лучше, чем детей…

Не понимаю я людей.

Казалось бы — крыша над головой, семья, дети — все есть. А остальное? Зачем нужен десяток платьев, если больше одного зараз не надеть? Зачем тебе сорок лошадей — разорваться? Кареты, украшения, что‑то еще — да зачем это надо?

Странные существа. Хотя Колин более–менее похож на оборотня, но он — явное исключение.

— Лойрио, вы сегодня уезжаете?

— Да, лойрио…

— Не могли бы вы уделить мне пару минут вашего внимания?

— Для столь гостеприимного хозяина — что угодно.

Лойрио Каренат нахмурился. Я едва не фыркнула. Чем‑то их разговоры напоминали выпь на болоте. Такая же тонконогая, церемонная… бесполезная! Даже не приготовишь толком.

— Я бы хотел поговорить с вами о моих дочерях.

— О которой из троих?

Колин смотрел невинно, но от лойрио Карената пошел такой запах… просто полыхнуло.

Тревога, раздражение, удивление…

— Разумеется, об Эмиле или Элисе. Моя старшая дочь уже сговорена.

— Я вас слушаю, лойрио.

Каренат чуть успокоился.

— мои дочери умны, отлично воспитаны, красивы…

— И разумеется, тоже не засидятся в девушках, если вы их вывезете ко двору.

— Это верно. Они просто восхитительны и составят счастье любого мужчины.

— о, да. Они могут стать трайши. Но главное, чтобы был достойный человек.