Бекка Фитцпатрик - О чем молчат ангелы

— Но ведь это же наш дом.

Здесь все мои воспоминания. Здесь память о моем отце. Я не могла поверить, что она думает иначе. Я сделаю все, чтобы остаться здесь.

— Я подожду еще месяца три, — добавила она, — но не хочу, чтобы ты слишком надеялась.

В тот момент я поняла, что не могу рассказать маме о человеке в лыжной маске. Она уволится на следующий же день. Найдет работу поблизости, и не останется другого пути, кроме как продать поместье.

— Давай поговорим о чем-нибудь более приятном, — предложила мама, заставив себя улыбнуться. — Как прошел ужин?

— Отлично, — ответила я угрюмо.

— А Ви? Она поправляется?

— Завтра уже сможет пойти в школу.

— Хорошо, что она сломала левую руку, — криво усмехнулась мама. — А то не смогла бы записывать за учителем. Я даже представить не могу, как бы это ее расстроило.

— Ха-ха, — отозвалась я. — Пойду, приготовлю горячего шоколада. — Я встала и повела плечом в сторону кухни. — Будешь?

— Звучит прекрасно. Я пока разведу огонь.

Быстро отыскав в кухне чашки, сахар и банку какао, я вернулась и увидела, что мама уже поставила чайник на дровяную печь. Я примостилась на подлокотнике дивана и протянула ей кружку.

— Как ты поняла, что любишь папу? — спросила я, пытаясь заставить свой голос звучать обыденно. Всегда была вероятность, что разговор о папе вызовет фонтан слез, а мне этого хотелось избежать.

Мама устроилась на диване и вытянула ноги, положив их на кофейный столик.

— А я не поняла. Не понимала, пока мы не прожили в браке примерно год.

Такого ответа я не ожидала.

— Тогда… почему ты вышла за него?

— Потому что думала, что влюблена. А когда ты думаешь, что влюблена, ты так стараешься, чтобы все получилось, что в итоге влюбляешься по-настоящему.

— Ты боялась?

— Выходить за него? — она рассмеялась. — Это было очень здорово. Покупать платье, искать часовню, носить кольцо с бриллиантом.

Я вспомнила хулиганскую улыбку Патча.

— Ты когда-нибудь боялась папу?

— Каждый раз, как проигрывали «Нью Ингланд Пэтриотс».

Когда «патриоты» проигрывали, папа шел в гараж и доставал бензопилу. Два года назад, осенью, он отправился с пилой в лес за нашим домом, свалил десять деревьев и распилил их на дрова. С тех пор мы не сожгли еще и половины.

Мама провела рукой по спинке дивана, и я прижалась к ней, положив голову ей на плечо.

— Я скучаю по нему, — сказала я.

— Я тоже.

— Я боюсь, что забуду, как он выглядит. Не на фотографиях, а субботним утром, в спортивных штанах, готовя яичницу.

Мама переплела свои пальцы с моими.

— Ты всегда была так на него похожа, с самого рождения.

— Правда? — я выпрямилась. — В каком смысле?

— Он тоже хорошо учился, был очень умным. Он не был порывистым и ничего не делал напоказ, но люди уважали его.

— Папа был когда-нибудь… скрытным?

Мама, кажется, задумалась над ответом.

— У скрытных людей обычно много секретов. Твой папа был очень открытым.

— А он был когда-нибудь бунтарем?

Она коротко и удивленно рассмеялась.

— А тебе он таким казался? Харрисон Грей, самый этичный бухгалтер в мире… бунтарь? — она театрально вздохнула. — Упаси Господи! Одно время он, правда, отращивал волосы. Они у него были светлые и кудрявые — как у серфера. Правда, очки в роговой оправе напрочь убивали сходство. Кстати… можно спросить, почему мы об этом заговорили?

Я понятия не имела, как описать маме мои противоречивые чувства к Патчу. Я понятия не имела, как описать Патча. Точка. Моя мама, наверное, ожидала, что я включу в описание имена родителей, успеваемость, виды спорта, которыми он занимается в школе, и университеты, в которые собирается подавать документы. Я не хотела волновать ее, говоря, что готова поставить свою свинью-копилку на то, что у Патча есть судимость.

— Есть один парень, — начала я, не сумев сдержать улыбку при мысли о Патче. — Мы последнее время много общаемся. В основном школьные дела.

— О-о-о, мальчик, — таинственно сказала она. — Ну и? Он член шахматного клуба? Или студенческого совета? Или, может, теннисом занимается?

— Он скорее… любит погонять шар, — оптимистично предположила я.

— Футболист! Такой же симпатичный, как Дэвид Бэкхем? Хотя, если говорить о внешности, мне всегда больше нравился Зинедин Зидан.

Сначала я хотела объяснить маме, что имелось в виду, но мне тут же пришло в голову, что лучше, пожалуй, не уточнять. Бильярд, футбол… почти одно и то же, правда?

Зазвонил телефон, и мама потянулась, чтобы взять трубку. Поговорив секунд десять, она упала на диван, хлопнула себя ладонью по лбу.

— Нет, все нормально. Я заеду в офис, заберу их и завезу вам завтра утром.

— Хьюго? — спросила я, когда она повесила трубку.

Хьюго — это мамин начальник, и он, мягко говоря, постоянно ей звонит. Однажды он вызвал ее на работу в воскресенье, потому что не мог понять, как работает ксерокс.

— Он оставил в офисе кое-какие незаконченные бумаги и хочет, чтобы я их забрала. Мне нужно сделать копии, но я управлюсь максимум за час. Ты доделала домашние задания?

— Нет еще.

— Тогда я могу утешать себя тем, что даже будь я здесь, мы не смогли бы поболтать, — вздохнув, она поднялась на ноги. — Увидимся через час?

— Скажи Хьюго, что он должен платить тебе больше.

— Намного больше, — усмехнулась она.

Как только дом оказался в моем полном распоряжении, я убрала со стола посуду, оставшуюся с завтрака, и освободила место для учебников. Английский, общая история, биология. Вооружившись новеньким, острым карандашом, я раскрыла ближайший учебник и приступила к работе. Через четверть часа мой мозг запротестовал, отказавшись усваивать еще один абзац, повествующий о феодальных системах стран Европы. Я задумалась, чем занимается сегодня Патч после работы. Делает домашние задания? Едва ли. Ест пиццу и смотрит по телевизору баскетбол? Может быть, но верится слабо. Играет в бильярд с высокими ставками в клубе «Бо»? Вполне возможный вариант.

Я ощутила необъяснимое желание поехать к «Бо» и оправдаться в том, что сделала, но этой мысли обрезал крылья тот простой факт, что у меня не было времени. Мама вернется домой раньше, чем я успею преодолеть получасовой путь до клуба. Не говоря уже о том, что Патч не из тех, кого можно вот так просто выследить. Все наши предыдущие встречи проходили по его расписанию, а не по моему. Каждый раз.

Я поднялась на второй этаж, чтобы переодеться во что-нибудь более удобное. Толкнув дверь в спальню, я успела пройти три шага, прежде чем застыла на месте. Ящики моего комода были вытащены, одежда разбросана по комнате. Белье сорвано с постели. Дверцы шкафа были открыты и косо висели на петлях. На полу валялись книги и рамки с фотографиями.