Терри Гудкайнд - Второе правило волшебника, или Камень Слёз

Кэлен кивнула:

— Надо поскорее привести Ниссел. — Она шла опустив глаза, и вдруг спросила:

— Савидлин, а зачем понадобилось отрезать ему голову? Это же отвратительно!

— А ты заметила, что его веки выкрашены черным? Это делается для того, чтобы обмануть наших духов и проскользнуть незамеченным. Человек с черной краской на веках мог прийти на наши земли только с одной целью: убивать.

Чандален и его люди вывешивают головы таких людей на высоких шестах, отмечающих наши границы. Это предупреждение тем, кто захочет прийти к нам с черной краской на веках. Тебе это может показаться отвратительным, но в конечном счете это помогает избежать убийств. Не думай плохо о воинах Чандалена из-за того, что они отрезают головы своим врагам. Они делают это сегодня не потому, что это им нравится, а чтобы меньше крови пролилось завтра.

Кэлен устыдилась:

— Поторопившись с обвинением, я уподобилась Чандалену. Прости меня, старейшина Савидлин, за то, что я позволила себе дурно подумать о твоем народе.

Не говоря ни слова, Савидлин дружески похлопал ее по плечу.

Вернувшись с целительницей, они увидели, что Ричард забился в угол и обеими руками держится за голову. Его бил озноб, а кожа была влажной и бледной. Ниссел незамедлительно дала ему выпить какой-то микстуры, а немного погодя велела проглотить какую-то таблетку кубической формы.

Увидев таблетку, Ричард улыбнулся. Должно быть, он знал, что это такое.

Потом Ниссел присела рядом и долго следила за его пульсом. Когда к нему вернулся нормальный цвет лица, она велела ему запрокинуть голову и открыть рот. Он послушался, и Ниссел выжала ему в рот сок какого-то растения.

Ричард поморщился, а старуха, улыбнувшись, повернулась к Кэлен.

— Теперь ему станет легче. И пусть продолжает жевать листья. В случае чего снова зовите меня.

— Ниссел, скажи, скоро ли он поправится? И поправится ли вообще?

— Духи не всегда бывают послушными, — ответила Ниссел, глядя на Ричарда. А этот, похоже, особенно упрям. — Заметив убитое выражение на лице Кэлен, она улыбнулась:

— Не бойся, дитя. Я могу заставить повиноваться даже духа.

Кэлен кивнула. Целительница потрепала ее по плечу и ушла. Ричард взглянул на Савидлина и Кэлен.

— Ты сказала ему насчет стрел?

Кэлен улыбнулась краешком губ:

— Он беспокоится, что испортил тебе много стрел.

— Я сам виноват, — усмехнулся старейшина. — Слишком хороший лук ему сделал. — Ричард выжал из себя улыбку, а Савидлин добавил:

— Везелэн печет хлеб, а мне нужно отлучиться по делам. Постарайтесь как следует отдохнуть. Мы вернемся к вечеру и поужинаем вместе. Судя по запаху, моя жена приготовила что-то очень вкусное.

Когда Савидлин вышел, Кэлен села рядом с Ричардом на пол.

— Ричард, так что все-таки произошло? Савидлин рассказывал мне о твоих подвигах. По-моему, раньше ты так хорошо не стрелял?

Он вытер со лба пот.

— Нет. Мне приходилось в свое время расщеплять стрелы, но не больше, чем полдюжины в один день.

— А стрелял ты в тот день много?

Он кивнул:

— Да. Это был удачный день, и я хорошо чувствовал мишень. Но сегодня все было иначе.

— Как?

— Ну, когда мы пришли на стрельбище, голова у меня болела дико. Охотники связали мишень из травы и начали стрелять. Честно говоря, я не надеялся попасть хотя бы раз, потому что голова очень сильно болела, но не хотелось разочаровывать Савидлина. Поэтому я решил попробовать другой способ. Я взял лук и постарался призвать мишень.

— Что значит «призвать мишень»?

— Трудно объяснить. — Ричард пожал плечами. — Раньше я думал, что все стрелки так делают, но Зедд сказал, что это не так. Я смотрю на мишень и стараюсь как бы притянуть ее к себе. Если удается настроиться верно, окружающее исчезает, и в мире остаются только две вещи: я и мишень. И тогда она действительно придвигается ближе. В таких случаях я точно знаю, куда ударит стрела и когда надо спустить тетиву. С тех пор, как я обнаружил в себе это умение, я стараюсь как можно чаще его использовать. То есть добиться нужного ощущения и не стрелять, если оно отсутствует. Когда настрой верный, промахнуться невозможно.

— Но ты сказал, что сегодня все было иначе?

— Верно. Голова у меня сильно болела. Я стоял и смотрел, как стреляют другие охотники. Они великолепные стрелки! Потом Савидлин хлопнул меня по спине, и я понял, что теперь моя очередь. Меня мутило от боли, но я все равно взял лук и призвал мишень. — Ричард озадаченно почесал затылок. — Не знаю, как объяснить то, что случилось потом. Я призвал мишень, и боль исчезла. Сразу и без следа. А мишень придвинулась так близко, как еще никогда не приближалась. Казалось, будто в воздухе просверлена дорожка, ведущая прямо в центр мишени, и от меня требуется только приложить стрелу к ее началу. Никогда еще мое чувство цели не было таким сильным. Это все равно что мишень стала бы размером с дом. Я точно знал, что не промахнусь.

Потом, когда мне надоело расщеплять стрелы, я решил для разнообразия срезать наконечником следующей красное оперение предыдущей. Охотники подумали, что я начал промахиваться. Им и в голову не пришло, что можно придумать что-то более сложное, чем всаживать древко в древко.

— И пока ты стрелял, голова у тебя не болела? — Ричард кивнул. — А у тебя есть какие-нибудь предположения — почему?

Ричард подтянул колени к подбородку и обхватил их руками.

— Боюсь, что да. Это была магия.

— Магия? — прошептала Кэлен. — То есть как?

Он внимательно взглянул на нее:

— Не знаю, Кэлен, как ты ощущаешь свою магию внутри себя, но я тоже способен ее почувствовать. Всякий раз, когда я обнажаю Меч Истины, магия вспыхивает во мне, становится частью меня. Я знаю, на что она похожа. Я ощущал ее много раз и часто по-разному, в зависимости от того, для чего я ее использовал. Мой меч приносит мне радость, и для меня его магия словно пес, сидящий у моих ног. Она всегда со мной, и теперь мне даже не нужно обнажать меч, чтобы вызвать ее в себе. И сегодня, когда я натягивал тетиву и призывал мишень, я чувствовал то же самое. Магию. Когда Зедд меня лечил или когда ты коснулась меня, охваченная Кон Дар, я чувствовал магию.

Вот и на этот раз было то же самое. Я знаю, что это была магия. Она отличалась от магии Зедда или от твоей, но я узнал этот трепет, похожий на второе дыхание. Живое дыхание. — Ричард помолчал. — Магия была внутри меня, я просто высвободил ее, призвав мишень.

Кэлен кивнула. Состояние, которое описывал Ричард, было ей хорошо знакомо.

— А может быть, это что-то, связанное с мечом?

— Не знаю, — покачал головой Ричард, — но сомневаюсь. Я не мог управлять ею. А потом это внезапно ушло, словно свечу задуло. Ощущение наступившей тьмы, понимаешь? И голова опять заболела. Я перестал чувствовать мишень, не говоря уж о том, чтобы призвать ее. Магия то появлялась, то исчезала, и я не мог сказать, когда это случится в следующий раз. А когда охотники стали есть мясо, я почувствовал дурноту и решил отойти подальше. Пока они ели, я стрелял, и, если мне удавалось ощутить магию, голова переставала болеть.