Песня Печали (ЛП) - Солсбери Мелинда
— А если она попробует?
— Тогда мы спасем его, — заявил Лувиан. — Смело.
— Аркадий знает, как пробираться и выходить из замка, помните? — сказал Мэл. Аркадий кивнул, Печаль нахмурилась.
Расмус улыбнулся.
— Я буду ждать этого.
— Итак, — Иррис все еще сидела на подлокотнике кресла Расмуса. — У нас есть план. Ты напишешь королеве Мелисии и расскажешь, что ее сводный брат затевает. Это измена. Она должна хотя бы арестовать его.
Печаль кивнула.
— А что насчет людей, пострадавших от Геллфиора?
— Я не знаю, есть ли у Веспуса лекарство, — призналась Печаль. — Он сказал, что попытается его создать. Я надеялась, что Мелисия заставит его.
— Я могу попробовать исцелить их, — сказал Расмус. — Не знаю, работает ли так моя способность, но попробовать стоит, да?
Печаль и Иррис переглянулись.
— Хуже вряд ли будет, — сказала Иррис.
Печаль размышляла. Мелисия могла не отпустить Расмуса в Раннон, получив от него письмо Печали. Но он не мог попасть туда до этого, потому что, если Веспус поймет, что происходит, если услышит, что жертвы просыпались и понимали, кто за этим стоял, он накажет их обоих.
— Я не знаю, как мы это сделаем, — Печаль объяснила им свои тревоги.
— Ты права, — согласился Расмус. — Но я уверен, что моя тетя позволит мне помочь, если отец откажется создать лекарство. Может, меня сопроводит двадцать стражей, — он криво улыбнулся, — но она не позволит им умереть.
— Хорошо, — сказала Печаль. — Ты — наш план Б.
— Завтра должны передать выкуп, — сказала Иррис. — И ты сможешь вернуться в Истевар, а Рас отправится в Адаварию.
Печаль снова кивнула. Вот и все. Если повезет, если Грации позволят, все кончится до Зимнего фестиваля, и никто в Лэтее не узнает правду о ней.
Кроме Иррис. И Лувиана. Печаль была обязана рассказать им.
— Мне нужно поговорить с Иррис и Лувианом наедине, — сказала Печаль. Мэл погрустнел, но встал, готовый слушаться. Печаль остановила его рукой, когда он проходил мимо нее. — Мне понадобится новый сенатор Южных болот, когда я уволю Бальтазара. Будешь в моем Йеденвате? — она улыбнулась. — Будешь вместе со мной делать Раннон лучше?
Мэл широко улыбнулся, а потом крепко обнял ее, и она обвила его руками и крепко сжала, ощущая его удивление и радость.
Его глаза блестели влагой, когда он отпустил ее, но он сиял, легко обвил руками Расмуса и Аркадия, пока они уходили. Сердце Печали пело, полное любви к друзьям, старым и новым.
А потом она повернулась к тем, кому доверяла больше всех в мире.
Оставаясь на ногах, она глубоко вдохнула и начала:
— Прошлой ночью мы с Лувианом съездили в Истевар, как ты знаешь. Мы побывали в мавзолее Вентаксисов.
Иррис посмотрела на Лувиан, а тот кивнул, подтверждая.
— Зачем? — спросила она.
Во рту Печали пересохло, ее руки дрожали. Она сцепила их за спиной.
— Потому что я не настоящая Печаль Вентаксис, — сказала она. — И Веспус знает это.
Ни Иррис, ни Лувиан не говорили и не двигались. Они глядели на нее с одинаковым смятением на лицах.
— Но… — пролепетала Иррис через миг. — Конечно, ты — Печаль. Я знаю тебя с рождения.
— Я не была рожденной Печалью Вентаксис, — сказала ей Печаль. — Я не знаю, кто я. Кем была, — исправилась она.
— Объясни, — взгляд Лувиана был пристальным за очками.
Она все им рассказала, не прерываясь, ничего не утаивая. Она начала со своей бабушки, больницы в Северных болотах и ужасном преступлении Первой леди-вдовы. Даже когда Иррис вжалась в кресло, прижав ладонь к сердцу, когда Печаль призналась, что Шарон знал, даже когда Лувиан ударил кулаком по камину, услышав от Печали, как она осознала, кем была, она не прекращала, признание слетало с нее как лепестки с увядающей розы. Слова давались ей все легче, и она добралась до части, в которой перепрятала кости настоящей Печали.
Оковы на ее груди пропали. Она развязала узлы в себе. Печаль никогда не видела снег, но знала, как он накапливался в горах до весны, как он таял и спешил к морю большими реками. Так она себя ощущала. Бремя, которое она носила с тех пор, как узнала правду о себе, растаяло и покидало ее.
— Я — самозванка, — сказала Печаль. — Все это время мы пытались обвинить в этом Мэла, а самозванкой была я.
Иррис и Лувиан смотрели на нее, бледные и потрясенные. А потом Иррис помрачнела, прошла вперед и сдавила Печаль в объятиях до хруста костей.
— Глупая-глупая дурочка, — прошипела она в ее ухо. — Я тебя убью. И своего отца. Но начну с тебя.
А потом другие руки обняли их обеих, и Печаль оказалась меж двух самых любимых людей.
— Я ощутил себя изгоем, — сказал Лувиан возле ее левого уха. — А мне это не нравится. Вызывает жуткие детские воспоминания. И мне жаль.
— Ты о чем? — спросила Печаль.
— Все из-за моих списков. Если бы я не получил их, ты бы не поняла правду, и Веспус не подслушал бы тебя. Все это моя вина.
Печаль не успела ничего сказать, Иррис, чей голос был приглушен плечом Печали, сказала:
— Как щедро с твой стороны взять на себя вину за почти падение Раннона.
И они рассмеялись, все еще обнимая друг друга, радуясь, хоть и не понимая причины.
Истерика прошла, они успокоились, сели тесным кругом, скрестив ноги, как дети, на полу.
Иррис глядела на нее, словно ожидала увидеть перемены в ней, словно слова Печали должны были изменить ее лицо.
— Это многое объясняет, — сказала она, все еще звуча потрясенно. — Мой отец и твоя бабушка. Почему он так нервничал в Рилле. Почему ты замкнулась после выборов. Все. И я никогда не догадалась бы.
— Ты должна была сказать мне, что делала в гробнице, — сказал Лувиан, глядя на нее поверх очков. — Это точно было непросто.
— Это было печально. На самом деле. Страшно было только в конце, когда я подумала, что заперта навечно, — она мрачно посмотрела на него.
— Я следовал твоим указаниям, — смущенно сказал Лувиан.
Иррис выглядела задумчиво.
— Бедная Печаль… другая Печаль. Как все запуталось. Я не могу представить, сколько всего произошло, чтобы мы сошлись тут.
Печаль подумала о нитях вариантов, временных линиях, где Мэла спасли, где он не упал. Вселенных, где жила Серена, жила настоящая Печаль. Она не знала, как все сложилось бы там.
— Я рад, что все так сложилось, — сказал Лувиан. — То есть, — исправился он, — я бы не встретил тебя, сложись все по-другому.
— Точно, — сказала Печаль. — Итак, все ужасно, но мы есть друг у друга.
Они притихли на миг, затерявшись в своих мыслях. Печаль ощущала, как у нее проступает улыбка, она не могла сдержать счастье, ведь ее приняли. Они все равно любили ее. Хоть она не была Вентаксис. Они любили ее.
— Почему ты улыбаешься? — спросил Лувиан.
— Просто… радуюсь. Как ты и сказал, все неплохо сложилось.
— Кто знает, может, могло быть лучше, — он опасно улыбнулся и медленно подмигнул ей.
Лицо Печали пылало.
— Может быть, — ей пришлось отвести взгляд. — Посмотрим. Думаю, мне пора написать это письмо, — сказала она.
— Используй мой дом, — предложил Лувиан. — Тебя не побеспокоят.
— Спасибо.
— Я приду за тобой позже, — сказала Иррис. — Нужно что-нибудь сделать этой ночью. Может, мы еще не скоро снова соберемся вместе.
Эта мысль отрезвляла. После этой ночи Расмус вернется в Риллу, может, она его больше не увидит.
— Бедный Рас, — прошептала Печаль. — Не честно, что он пострадает больше всех из-за этого.
— Он знает Мелисию лучше всех, — сказал Лувиан. — Но Иррис права. Я посмотрю, какие украденные вещи я смогу стащить, чтобы устроить нам прощальную-на-время вечеринку.
Он подмигнул Печали, и она знала, что он намеренно смущал ее.
А она краснела.
— Скоро увидимся, — сказал он и грациозно ушел.
— Интересно, — протянула Иррис, хитро глядя на Печаль.
— Что?
— О, думаю, вы знаете, что, мисс Вентаксис.
Печаль убежала, пока ее тело не взорвалось от смущения.
