Прозрение - Ле Гуин Урсула Кребер
В общем, когда глупая Фалли сообщила, что Торм забрал с собой в Горячие Ключи мою сестру и Рис, мне показалось, что я с разбегу налетел на каменную стену и был настолько оглушен этим ударом, что в голове у меня стало как-то совершенно пусто. Я тут же бросился на кухню разыскивать Тиба; я надеялся, что, может, хоть он что-нибудь знает о намерениях Хоуби, хотя вряд ли тот стал бы болтать о подобных вещах. Тиб, естественно, ничего не знал, и когда я пересказал ему слова Фалли, он, похоже, не просто растерялся, а был совершенно ошеломлен. Помолчав, он сказал неуверенно:
– Но там же и так женщин полно; эти Рунда у себя в «шелковых комнатах» десятки рабынь держат. Торм говорил, что просто выбирает себе девушку по душе и вовсю с нею развлекается.
Не помню уж, что я ему на это ответил, но после моих слов Тиб надулся и перешел в наступление.
– Знаешь что, Гэв, ты, может, и учительский любимчик и все такое, но вспомни: ведь, в конце концов, Сэл и Рис – «девушки-подарки»!
– Торму их не дарили! – мрачно возразил я. Говорил я медленно, с трудом, потому что по-прежнему ощущал какую-то странную пустоту в голове. – К тому же Рис еще девственница, а Сэл подарила Явену сама Мать Фалимер. Торм не имеет права никуда уводить их из дома. Мать Фалимер никогда бы ему этого не позволила.
Тиб пожал плечами.
– Может, Фалли просто все перепутала, – сказал он и поспешно отвернулся, вновь занявшись своими делами.
Я пошел к Йеммер и рассказал ей то, о чем сообщила мне Фалли, прибавив то, что прежде сказал и Тибу, что Торм не имел никакого права увозить Сэлло и Рис и что Фалимер-йо никогда бы этого не позволила.
Йеммер, как и очень многие люди после осады, выглядела теперь гораздо старше своих лет. Некоторое время она молчала, потом воскликнула: «Ах ты…», горестно покачала головой и снова надолго умолкла.
– Да… Нехорошо это! – сказала она наконец. – Надеюсь, впрочем, что… Фалли просто ошиблась. Да наверняка ошиблась! Как она могла позволить ему увести куда-то девушек без разрешения хозяев? Я с ней поговорю. И с другими женщинами из «шелковых комнат» тоже. Ах, Сэлло! – Она всегда больше всех любила мою сестру. – Нет, этого просто быть не может! – вдруг воскликнула она куда более энергично. – Конечно же, ты прав: Фалимер-йо никогда бы этого не позволила. Никогда. Сэлло принадлежит Явену-ди! И ведь малышка Рис еще… Нет, нет, нет! У нашей Фалли просто мозги жиром заплыли, вот она все и перепутала. Прямо сейчас пойду и все выясню!
Я привык доверять Йеммер; она действительно всегда все тут же выясняла и исправляла. От нее я прошел прямиком в классную комнату, и мы с младшими учениками вновь принялись выпевать наизусть старинные тексты. До конца занятий я старался больше ни о чем не думать. Потом пошел на кухню, чтобы перекусить, и увидел, что там собралось довольно много людей, которые встревоженно о чем-то беседовали.
– Нет, – услышал я голос конюха Тэна, – я сам потом лошадей в стойло заводил. Он их в закрытый возок посадил и уехал вместе с Хоуби и этим бандитом, которого он у своего дружка Рунды перекупил; а лошадьми он сам правил.
– Ну, если Фалимер-йо позволила им поехать, так ничего страшного в этом нет! – пропищала Эннумер.
– Конечно, нет! И, конечно же, Мать Фалимер их отпустила! – поддержала Эннумер еще одна женщина, но Тэн покачал головой и сказал:
– Девушки были связаны! Он их точно узлы с грязным бельем в возок запихивал! Я даже не сразу понял, что это такое, пока Сэлло, высунувшись оттуда, не попыталась что-то крикнуть. Только Хоуби ей не дал и тут же снова ее туда запихнул, словно мешок с мясом, и дверцу захлопнул. А потом они уехали; Торм лошадей галопом погнал.
– Может, это просто шутка? – предположил кто-то из стариков.
– Ага, просто шутка! Только и самому господскому сынку, и его проклятому «двойничку» здорово влетит, когда Отец Алтан об этой «шутке» узнает! – злобно ответил Тэн и тут увидел меня. Он так и впился мне в лицо своими темными глазами, а потом спросил с тревогой: – Ну что, Гэв, ты-то хоть что-нибудь об этом знаешь? Может, Сэлло с тобой поговорить успела?
Я молча покачал головой. Говорить я не мог.
– Ох, да ничего, не тревожься, может, все еще обойдется, – спохватился Тэн. – Это просто дурацкая шутка, дядюшка верно говорит. Нет, правда шутка, хотя и чертовски глупая! Я думаю, они сегодня к вечеру уже домой вернутся.
Я стоял там вместе со всеми, но мне казалось, что все как бы отодвинулось от меня, и я остался один в совершенно пустом помещении, и вокруг меня, в остальных комнатах и двориках Аркаманта, тоже царит пустота. Голоса слуг, столпившихся вокруг, долетали до меня словно издалека.
А потом эта пустота окончательно сомкнулась надо мною, превратившись в тот темный, низкий свод из грубого черного камня, какой я «видел» в той пещере в своих «воспоминаниях»…
И в ушах у меня прозвучали слова Сэлло о том, что она способна понимать кое-что такое, чего не понимают другие люди. «Мы, люди с Болот, обладаем странными способностями!…» Она смеялась тогда, и ее ясные глаза так и светились.
Я понял, что ее нет в живых, еще до того, как за мной послали. До того, как Эверра сказал мне об этом. Они сочли, что будет лучше, если именно он это сделает.
Несчастный случай. Все произошло вчера ночью в бассейне. Очень, очень печально. Но, разумеется, это просто несчастный случай, говорил Эверра, и в глазах его стояли слезы.
– Несчастный случай, – повторил я.
И тут он сказал, что Сэлло утопили. Нет, она утонула, тут же поправился он. Утонула, когда эти молодые люди чересчур много выпили и, совершенно забыв о приличиях, стали забавляться с девушками прямо в бассейне.
– Да-да, бассейн с теплой водой, – пробормотал я, точно во сне, – где на мраморном бортике красуются павлины…
Да, подтвердил мой учитель и посмотрел на меня. Он плакал, но мне показалось, что выражение лица у него какое-то странное, ускользающее, хитроватое, словно он стыдится того, что делает, что делать этого ни в коем случае не должен, но, точно школьник, ни за что в этом не признается.
– Рис дома, – сказал он, – она сейчас с женщинами в «шелковых комнатах». Состояние у нее просто ужасное. Бедная девочка! Она не ранена, но… Нет, это просто безумие, безумие! Ведь известно же, что Торм-ди всегда… Что у него постоянно случались эти приступы… Но забрать девушек из дома! Отвезти их туда, к этим недостойным мужчинам!… Безумие, безумие! Ах, какой стыд, какой стыд! Как Ужасно мне жаль тебя, мой бедный Гэвир! – И мой учитель склонил передо мной свою седую голову, скрывая свои заплаканные глаза и свое кривящееся, умоляющее, раболепствующее лицо. – И что теперь скажет Явен-ди? – вдруг с отчаянием воскликнул он.
Я повернулся и пошел прочь – по бесконечным коридорам, мимо комнаты Предков, в библиотеку. Там я некоторое время сидел один, чувствуя, что та пустота по-прежнему окружает меня. Пустота и тишина. Я молил Сэлло прийти ко мне, но она не приходила. «Сестра!» – громко окликнул я ее, но отчего-то даже собственного голоса не услышал.
Затем мне ясно представилось, что если ее утопили, то она наверняка так и лежит на дне того бассейна с зеленой водой, теплой, как кровь. Но если ее там нет, то где же она? Она никак не могла быть там, значит, ее не могли и утопить.
И я пошел ее искать. Я пошел в «шелковые комнаты», в западный дворик, и всем женщинам, которые попадались мне навстречу, говорил: «Я ищу свою сестру».
Не помню, кто из этих женщин – а может, это были мужчины? – отвел меня к ней. Но ее я сразу узнал.
Она лежала, укрытая белыми простынями, из-под которых виднелось только ее лицо. И оно было не смугло-розовым, как всегда, а каким-то серым, и на одной щеке виднелся большой темный синяк. Глаза ее были закрыты, и она казалась очень маленькой и очень усталой. Я опустился возле нее на колени, и люди ушли, оставив нас с нею наедине.
Потом, помнится, они снова явились и сказали мне:
– Мать Дома послала нас за тобой, Гэвир, – словно это имело значение, словно это было нечто чрезвычайно важное. Я поцеловал Сэлло, пообещал ей скоро вернуться и пошел с ними.
