Уравнение времени (СИ) - Юркина Евгения

— Понятно, — быстро сказала девушка. Она не хотела, чтобы братец расстраивался из-за друзей-монахов. — А где это мы?

Наверняка это был чей-то кабинет: письменный стол, пара кресел, журнальный столик, книжный шкаф, рядом с ним — совсем небольшой платяной…

— В таких кабинетах обитали военные пенсионеры, — почему-то невесело усмехнулся Амвросий. — Это бывшее здание военной академии РВСН, или ракетных войск стратегического назначения.

— А где теперь академия? — Саше вдруг стало жалко курсантов, преподавателей и хозяина кабинета, из окна которого можно было увидеть Московский кремль и реку. Наверняка аборигены не хотели отсюда переезжать.

Подумав так, девушка, не думая, почему она так поступает, призвала Бездну и вслушалась в тишину… Так и есть! Тут все было буквально пронизано острым сожалением.

— В подмосковной Балашихе, — снова усмехнулся Амвросий. — Но туда переехать смогли не все. Бывший хозяин кабинета, например, не смог по состоянию здоровья. Старый он был, еще в Великую Отечественную воевал. Я видел его награды. Орден мужества, орден Красного знамени, медали за Отвагу, за взятие Берлина… всего одиннадцать. Умер он в тот день, когда…

Голос инока дрогнул; он, чтобы скрыть свое состояние, направился к платяному шкафу. Извлек электрический чайник и пару стаканов. Не спеша поставил на журнальный столик. Потом достал и сахарницу…

Саша смотрела на него, брата по крови, а ранее абсолютно незнакомого человека, и думала: он сильно изменился за те сутки, которые она провела в его обществе. От былого фанатизма в нем не осталось и следа. Перед ней был однозначно умный, тонко чувствующий человек. Такой, каким еще совсем недавно был Николай Звеновой. Был до этого утра, а теперь стал чужим и закрытым…

— Давай помогу, — именно в этот момент Коля обратился к монаху — с заботой и теплотой в голосе. — Где тут воду набирают?

— Я сам. — Амвросий прятал глаза. — Вам не стоит покидать кабинет, тут моя защита установлена. Поэтому его до сих пор и не разграбили. Так что не переступайте порога.

Старательно отворачиваясь, монах вышел из кабинета.

Николай, все так же не глядя на девушку, подошел к окну. Встал — так, чтобы его не было видно с улицы.

«Не смотрит на меня Колька», — горько вздохнула Саша.

Вдруг остро, нестерпимо захотелось, чтобы было, как раньше. Чтобы друг шутил, чтобы с ним можно было обсудить этот город: красивые станции подземки, куда-то спешащих пассажиров, заснеженные деревья, огромные витрины… Это здание, где они сейчас находились, наконец!

Однако парень молчал. И тогда Саша подошла к собакам. Присела на корточки погладить… Псы без слов поняли настроение человека. Черныш ласково пощекотал бородкой, Снежный потерся щекой о щеку. Конопуш неожиданно лизнул Сашу в нос: я с тобой, мол.

И это, как ни странно, возымело эффект. Будто кто свет в темной комнате включил, и девушка смогла вычленить важное из компота чувств и событий: хватит нытья! Что это за поведение, в конце-то концов? Она будет маяться дурью — или не будет, это как пойдет! — после выполнения задания. А сейчас им надо действовать вместе, а уж никак не раскисать!

Псы кивали умными головами — точно в такт мыслям девушки. Саша, поблагодарив их в сердце своем, легко поднялась с корточек. А там и брат вернулся.

— Сейчас я заварю чай. — От былого настроения у Амвросия не осталось и следа. Его голос был собранным и деловым: — Как сказал наш многоуважаемый Магистр, у нас мало времени. Злодеек надо найти и остановить.

***

— И как мы будем их искать? — Саша прихлебывала чай из граненого стакана в подстаканнике.

Она читала об такой посуде, все мечтала проверить, правда ли ручка подстаканника не нагревается? Вот наконец довелось.

— Как-как? — Амвросий хитро улыбнулся и достал из кармана смартфон. — Соцсети нам в помощь, как еще? Мы с братьями почти вычислили злодеек, но тут всплыли эти гады…

Он замолчал, принялся сосредоточенно пролистывать страницы.

— Людоеды? — спросила девушка, когда пауза слишком затянулась. — Это на них вы переключились? А почему?

Насколько она поняла, людоеды действовали в Москве уже давно. Что они должны были такого сотворить, что заставило мстителей переключиться на них?

— Малолеток слишком много пропадать стало, вот что. — Монах поднял голову. Смотрел не на сестру, куда-то мимо нее. Взгляд был по-настоящему страшным. И чужим. — То ли аппетиты у них разыгрались, то ли мясо про запас начали заготавливать. Но в школе на Полянке пропало сразу пять девчонок, лет по одиннадцать каждой было, не больше… Тут уж, сама понимаешь… — Амвросий перевел взгляд янтарных глаз на сестру.

— Понимаю, — быстро сказала та.

Глаза монаха из чужих и жутких медленно вернулись к нормальному состоянию.

— А коли понимаешь, — буркнул Амвросий, — так не мешай мне искать… Эврика! Вот эта страница. Отчаявшиеся первородящие.

— Кто?! — вырвалось у Саши.

— Какие-какие? — вторил девушке Звеновой.

Псы, почуяв настроение двуногих, подняли головы и насторожили уши, каждый по-своему.

— Отчаявшиеся первородящие. — Монах с удовольствием наблюдал за реакцией компаньонов. — Это женщины, не готовые к… «счастью материнства».

— А ты откуда знаешь? — Саша подозрительно прищурилась.

— Так они сами про себя так пишут. Отсюда и знаю.

— И… что? — Девушка смотрела на брата, будто на пришельца откуда-нибудь из очень дальних миров. Им в Пограничье про такое не рассказывали. — Очень многие не готовы? Даже целые группы возникают? А почему?

— Не знаю, Саш, — пожал плечами Амвросий, — не женщина. Но, насколько мне известно, у женщин в положении разные настроения бывают. Говоря откровенно, у них вообще настроение становится…

— …непоследовательным, — с облегчением закончила фразу девушка. Про это им в Пограничье говорили. — Мало ли кто под воздействием гормонов куда объединится?

— Ну да, — философски изрек монах. — Мало ли. Ну вот вам, други, выборка. Двадцать две дамы, выписывающиеся после двенадцати часов из роддомов. Кто-то из них собирается с силами писать отказ прямо в больнице. А кто-то…

— Жует сопли, — произнес Звеновой со своей неповторимой интонацией. — Жует, и тем самым загоняет себя в еще большую ловушку. Хотя, как подсказывает мне не-царица математики статистика, а также гауссовы распределения, большая часть из выборки этих «отчаявшихся» все-таки оставит чад себе. А кое-кто их даже полюбит.

— Парни, парни! — Саша в ужасе слушала друзей. — Как можно?

— Рассуждать на подобные темы настолько бессердечно? — В Звеновом говорил ученый, как всегда бывало на уроках в Школе, когда парень нащупывал нить решения задачи. — Брось, Сашка! Если и мы начнем жевать сопли, то никогда не вычислим тех, кто как воронье кружит над этими горе-мамашками. Так ты готова к результативным действиям, боец?

Саша промедлив какой-то миг, кивнула: готова!

А над «горе», по выражению Звенового, «мамашками» она подумает тоже. А заодно над тем, как такое вообще может быть.

— Вот и хорошо, — улыбнулся ученый. Повернулся к монаху: — Амвросий, мне нужен твой смартфон со списком выписывающихся горе-мамашек, листы чистой бумаги и минут десять-пятнадцать.

— И что будет потом? — Монах с любопытством и одновременно недоверием смотрел на товарища.

— Назову наиболее вероятных отказниц, — как данность произнес Николай. — Не беспокойся. — Губы ученого все-таки дрогнули в кривой усмешке. — Вероятность будет равна почти ста процентам.

С этими словами Звеновой буквально выхватил гаджет из рук инока. Тот, выразительно поведя бровями, склонился к тумбочке и достал кипу листков. Чистыми они были только с одной стороны, на другой было что-то напечатано.

— Держи, и ни в чем себе не отказывай, о светило науки! — Амвросий с поклоном отдал бумагу.

Звеновой сарказма даже не заметил. Не глядя на товарищей, сел он за письменный стол и отрешился от всего, кроме вычислений. Саша то и дело подходила посмотреть. Из-под ручки друга выползали не только формулы, но и топологические фигуры…