Сердце Дракона. Предпоследний том. Часть 1 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой"

Глава 1851

Хаджар стоял посередине плаца и спокойно взирал на ошарашенные лица сидевших на креслах и тех, кто слегка приподнялся со своих «тронов» на подиуме. В глазах каждого из них отражались совершенно разные эмоции — от удивления и неверия, до презрения и страха.

— Детоубийца, — донесся первый шепот.

Вскоре его подхватили и остальные, потянувшись руками к оружию, а вокруг их тел закружились отголоски Правил. И только Арсарэл, пусть его глаза и пытались прожечь дыру в груди генерала, сохранял относительно холодное спокойствие.

Бессмертные уже начали подниматься с мест, хватая оружие. Хаджар не хотел бы устраивать здесь кровавую баню, но если…

— Хватит, — тяжело произнес старик-юноша и каждое его слово падала ударом меча.

Даже Хаджар ощутил на себе пусть и небольшое, но давление силы этого древнего мечника, чего уж говорить про «молодых» бессмертных, которых попросту прибило обратно к креслам.

— У меня в руках поручительная грамота, — продолжил юноша-старик. — подписанная самим Эваалелом, главой дома Золотых Небес.

Этого было достаточно, чтобы шепотки, обвинявшие Хаджара в детоубийстве (и видят Вечерние Звезды, как бы он хотел, чтобы это были лишь пустые и не имеющие смысла оскорбления, но… на душе генерала лежали многие грехи и преступления и среди них было место и детоубийству…) сменились на другие. Теперь бессмертные обсуждали, что такого могло произойти, чтобы заставить два непримиримых дома заключить союз. И, более того, не просто союз, а еще и сподвигнуть главу Золотых Небес составить такой серьезный документ, как поручительная грамота для не просто Клинка, а… тернита.

Тернит из дома Ярости Клинка. Комбинация достаточная, чтобы каждый второй в стране бессмертных воспылал желанием отправить подобное существо в Вечность.

— Вы…

— Мудрейший глава, — резко поднялся с места Арсарэл. — очевидно, что стела Лунного Камня была критически повреждена предыдущими испытуемыми и, в том числе, моей атакой. Так что она никак не могла объективно оценить силу и умения нашего… нового испытуемого.

Хаджар вздохнул. Он, в глубине души, надеялся, что в стране бессмертных хоть что-то, хоть самая малейшая деталь или нюанс, хотя бы какой-то оттенок бытия, будут отличаться от остального мира, но… Но это был лишь пустой самообман. Где бы не пролегал путь Реки Мира, где бы не расцвет мир боевых искусств — все выглядело и обстояло ровно одинаково.

Даже такие тайные уголки, как страна севера не избежала участи быть поглощенной бесконечной враждой на почве даже не то, что ограниченных ресурсов, что еще можно было бы понять, а просто человеческой глупости.

— Д-да, — запнувшись, согласился старик-юноша в глазах которого блеснул недобрый блеск, а губы растянулись в понимающей улыбке. — Ты совершенно прав, ученик. Стела действительно была сильно повреждена мощнейшими ударами испытуемых, так что, Хаджар Дархан, я не могу засчитать для вас первое испытание.

Генерал лишь развел руками и повернулся к подиуму. Слегка склонив голову, он спокойно произнес:

— Я готов пройти любое иное испытание, которое вы назначите.

С трона приподнялся маг.

— Возможно… — начал было он, но его снова перебил все тот же Арсарэл.

— Возможно, — подхватил он слова мага. — стела Рассветного Камня так же немного выдохлась, учитывая, насколько сильны были защитные техники претендентов и сколько энергии пришлось потратить для атаки по ним. Так что и она не сможет объективно оценить тернита.

Юный бессмертный и старик-юноша обменялись взглядами, после чего улыбка, на лице последнего, стала еще шире, а его сухие, узловатые пальцы невольно смяли поручительную грамоту. Хаджар предполагал, что что-то подобное могло произойти, но, все же, не оставлял надежд на благоразумие.

Дома страны бессмертных, как и любые подобные им организации в остальном Безымянно Мире, постоянно соперничали друг с другом. И раз уж в данный момент дому Танцующей Луны подвернулась удачная возможность «поставить на место» Золотые Небеса, то… То Хаджар даже не сомневался, что это формулировка «поставить на место» в данный момент прочно засела в голове юноши-старика.

Иначе как еще объяснить, что он едва заметно кивнул Арсарэлу и, пока молодой бессмертный поднимался на плац, обратился к Хаджару.

— Ученик моего дома прав, — он буквально шипел довольным лисом, решившим, что загнал добычу в ловушку. — в данный момент мы не можем обычными средствами проверить ваши возможности, достопочтенный тернит.

«Достопочтенный»… насколько Хаджар помнил слова Тени мечника в Черных Горах Балуима, то в стране бессмертных было принято обращение «мудрейший» или «достойнейший», а все остальные считались не то, чтобы уничижительными, а намекающими на несостоятельность бессмертного. Что-то вроде легкой аллюзии на тот факт, что в регионе смертных обращались, как раз таки, «достопочтенный». Мол — если я к тебе так обратился, то считаю тебя смертным.

Для Хаджара прозвучавшее оставалось не более, чем констатацией факта. Он ведь действительно — смертный. А вот для прочих бессмертных — едва ли не оскорбление.

И, разумеется, старик-юноша вовсе не мерил его меркой «тернитов», а судил по своему плечу. Если для него «достопочтенный» сродни оскорблению, то и для остальных тоже.

Хаджар же…

Он посмотрел на поднимавшегося на плац Арсарэла, которому не было и тридцати. По сравнению с генералом, прожившим на нескончаемой войне не один век, бессмертный был даже не ребенок, а младенец, возомнивший себя гигантом.

Но самое удивительное, что когда Хаджар смотрел на лица остальных бессмертных, разменявших не одну эпоху и, даже на старика-юношу и тех, кто находился за его спиной на подиуме, то каким-то странным образом генерал испытывал те же ощущения.

Словно он находился не посреди древних сущностей, которые могли застать времена, когда лишь зарождались человеческие империи региона Белого Дракона, а среди несмышленых детей. Верещащих, кричащих и неоправданно жестоких в своих почти животных порывах и жажды чужой крови.

Странное чувство. Незнакомое. И от того должное быть чуждым, но Хаджару оно, напротив, показалось знакомым. Будто уже когда-то он стоял так же среди существ, пронзавших своей историей само время и видел в них лишь детей, не помнивших как зажигались звезды и…

Голова…

Только не сейчас…

* * *

Генерал вздрогнул.

— Опять? — прозвучал легкий, мелодичный голос.

Он едва заметно кивнул, надеясь, что другие боги, собравшиеся за столами пира по случаю победы над существами Грани и запечатыванию Врат этого не заметили.

— Тебе стоит обратиться к Ляо Феню, — повторил голос. — он не только мудрейший из богов, но и разбирается во врачевании. Наверное — даже лучше Ташеша, бога целительского искусства и милости.

— Наверное, — процедил генерал, стараясь унять набатный колокол, звенящий в голове.

С того момента, как он побывал за вратами, его голова то и дело звенела от боли. В такие моменты ему часто казалось, что он видит какие-то видения.

Видения, которых попросту не могло существовать. Не могло, потому что он ведь никогда не ходил среди смертных, у него не было отца и матери, он не растил маленького котенка, не имел счастья дружить с собственным братом и…

Что за странные дворцы с потрескавшимися фасадами и дома, с железными, покрытыми ржавчиной крышами. А еще коробки из стали, которыми изнутри повелевали люди в забавных одеждах.

— Генерал?

Он поднял взгляд. Рядом с ним, держа на руках поднос из сверкающего драгоценного металла, стояла прекраснейшая из женщин, что когда-либо рождались и будут рождены. И даже вуаль, сотканная Аштари, чтобы скрыть красоту Принцессы, не справлялась с этим и взгляды сотен богов были прикованы к ней — невесте Горшечника.

Глава 1852

Хаджар замотал головой, усилием воли загоняя боль как можно дальше и глубже.