Сполохи (СИ) - Ростова Ирина

Акринна распахнула двери быстро, словно всегда боялась и жила в ожидании такого вот ночного стука.

– Ле Илант, Вы?... – с ужасом сказала она, только окинув Мист взглядом. Та криво улыбнулась.

– Пока еще я. Но на самом деле меня, конечно, нет. И не было. Понимаете, там, в “сортире”, в смысле, в том доме, где поселили Видящих, три трупа. И это не я, честно. Я понятия не имею, кто их убил.

– Так, – лэри Акринна тревожно оглядела коридор, потом втащила Мист внутрь комнаты буквально за шиворот. – И вы заходите, кто вы там будете?

– Воин, сюда, – позвала Мист, вымученно пытаясь сохранить нормальное лицо и не кривиться. Обезболивание действовало, но ей все равно не нравилось, когда ее хватали и тащили. И раньше не нравилось – а сейчас так тем более.

– Что произошло? У вас такой вид, словно … испытывали водой.

Акринна знала процедуру, оказывается. Подвергали ли такому допросу ее саму, или она слышала рассказы других?

– Это и было, – Мист огляделась, нашла наименее красивый стул и села на него, боясь запачкать своей изгвазданной одеждой что-то ценное. Воин молча встал за ее спиной, опустив голову, глядя в пол, пряча лицо в капюшоне, как Мист ему велела всегда делать при ее разговорах с посторонними. А для него, с его ограниченным пониманием и почти полностью отсутствующей памятью и личностью, Акринна была самой что ни на есть чужой. Впрочем, ему вообще все в этом мире, кроме Мист, были чужими: он не выказал ни толики узнавания ни к дяде, ни к отцу, ни к сестре. Он был тем, чем его сделали – созданным Багровой магией и ардорианскими артефактами послушным слугой, который отличался от Марионеток только тем ограниченным восприятием, которое обеспечивал его живой мозг.

Втайне Мист считала его, кроме воплощения отчаяния и беды, еще и грандиознейшим достижением Алгара, который сумел каким-то образом сплавить работу нервной системы живого организма, рабского ошейника родом из Ардоры, и дублирующей нервной системы Марионетки. В результате Воин был живым во многих смыслах, но подчинялся прямым командам управляющего артефакта и достаточно условным командам того, кого распознавал как хозяина, причем команды хозяина имели приоритет. Впрочем, Мист все равно на всякий случай расправилась с артефактом, потому что неожиданностей не хотелось.

– Это и было, лэри Акринна. Меня поймали, оттащили в “сортир на отшибе” и начали допрашивать, упирая на то, что им и без того ясно, что я ведьма из доноса, но им нужно знать где Торрен, где Хладогрыз Торрена, какие у нас еще есть артефакты и где спрятаны, и как готовить богомерзкие, но полезные зелья, – коротко рассказала Мист, игнорируя свое стыдное желание разрыдаться прямо тут и с соплями требовать, чтобы ее пожалели, потому что ей плохо, непонятно и вообще – скажите, тетенька, что делать?!

– Но ваш друг вас вовремя освободил, – Акринна повернула подбородок в сторону тихо стоящего рядом Воина.

– Он пришел потом, когда кто-то уже перебил всех Видящих, – Мист покачала головой и что-то внутри качнулось, перекатилось и зажало нерв, так что она снова поморщилась от боли, пробивающейся даже через киннеркат.

Акринна строго на нее посмотрела, пытаясь пронзить вранье, но Мист ответила ей совершенно таким же, зеркально отраженным взглядом.

– Это правда, убил не он. Иначе ему не было бы смысла влетать в окно – он просто не понял, что они мертвы, или они еще умирали, когда он добрался до меня, поэтому он не пошел через двери. Которые были открыты, между прочим. Так что не надо на меня с таким подозрением смотреть, лэри, если бы мы их убили, то так бы и сказали сейчас.

– А кто, все-таки, убил их брата блюдущего? – тут же переспросила профессор.

– Он, – Мист махнула рукой назад. – Он был в моей комнате, на него набросились. Он отбивался.

– И кто это “он”? – Акринна перевела взгляд на безучастно, в абсолютной неподвижности стоящего Воина.

– А вот это вам, в общем-то, лучше не знать, – твердо сказала Мист. – Лучше скажите, нужно ли что-то сделать с телами Видящих, или вы будете вызывать сюда их коллег для расследования?

Акринна очевидно задумалась, то и дело кидая короткие, полные пытливого интереса взгляды на Воина.

– Расследование будет в любом случае, раз они не вернутся. Но итоги могут быть совершенно разные, – она собралась с мыслями и сказала, тщательно взвешивая каждое слово. – Я не прошу, не требую и не приказываю избавиться от тел. Я не буду знать, что с ними произошло и что именно случилось с Видящими.

Мист поджала губы и кивнула.

– А вы знаете, что такое рескат?

– Только то, что это средства усмирения магов. На не-магов он, впрочем, действует, тоже – но с не-магом можно справиться и иначе. А вот маг, которому, бывает, достаточно шевельнуть пальцем, чтобы обрушить молнию, под действием реската не способен владеть собой, – добросовестно ответила Акринна.

– На вас его применяли?

– К счастью, нет. Но он известен и используется, как минимум, со времен Святого Амайрила. Хотя принцип его действия мне не известен, и не доводилось видеть никаких исследований, никакой информации о том, как он был создан. А вы? … впрочем, нет, я не хочу знать. По крайней мере, сейчас.

– Правильно, – согласилась Мист, поднимаясь со стула с внутренним скрипом. – Я думаю, сейчас тот момент, когда мне надо уйти, чтобы не вернуться.

– Мы не знаем, как обстоятельства сложатся дальше, – покачала головой профессор. – Но если речь будет идти о моем мнении и решении, я поддержу вас, если вы предпримите попытку вернуться. Вы, без сомнения, были одним из самых интересных и любимых преподавателей в этом году.

Мист склонила голову и все-таки шмыгнула носом. Сколько всего еще придется оставить позади? И ради чего? Да знай она о том, к чему все это приведет, то, пожалуй, сожгла бы ту пеплову карту, с которой пришел к ней Виль, потому что она не могла никак описать ту цель, ради которой весь путь до сегодняшнего дня был пройден – и ради которого предстояло идти дальше.

Узнать, что случилось с Мейли, где его тело и добить его, после трехсот лет мучений? Не слишком ли мелко для таких потерь? Страдал бы и дальше, дурацкий шутник. Жизней Виля и Гронса, потери Торрена и Эрраха, потери родного Университета он явно не стоил.

– Я пойду, – сказала Мист, делая шаг на выход. – Мы пойдем.

Акринна остановила ее на секунду, обняла, постаравшись не тронуть поврежденные места.

– Возвращайся когда-нибудь. Память людей коротка, а потомки эльфов живут долго. Я буду ждать.

– Спасибо, – едва слышно ответила Мист, и, уходя, постаралась ни разу не обернуться. У нее на краткий промежуток вперед была цель – избавиться от тел и следов присутствия Видящих, словно бы они сами ушли отсюда. Мист покачала головой своим мыслям и глотнула киннерката снова – ночь обещала быть длинной.

После перетаскивания тел и оставшихся вещей и выкидывания их, во избежание, сразу в пропасть в Подземельях, Мист едва хватило сил забиться в относительно неприступную и безопасную башню Атайн, чтобы попытаться уснуть и хотя бы немного восстановить силы.

Конечно же, сначала сон не шел. Возбужденный мозг подсовывал одну картинку за другой, одну другой страшнее, горше и больней, заставляя переживать снова мгновения слабости и боли, как недавние, так и давно минувшие, уже, казалась бы, выстраданные и отложенные в сторону.

А потом утомленный рассудок все-таки сдался, и Мист провалилась в сон, в котором вокруг нее кружили хороводом колючие звезды, и на своем языке пели под бесконечную мелодию по кругу, до тех пор, пока Мист не начала, наконец, понимать их слова, которые почему-то были и вовсе не похожи ни на текст песни, ни на стихотворение.

“Я не могу умереть”, – пели они все вместе, словно собрав свои голоса, подражая одному.

“Я не хочу умирать”, – повторяли они дальше.

“Мне страшно”, – добавлял один, и второй отвечал:

“Это меня они должны бояться”.

И они продолжали хором, поднимая голоса так, что начинало звенеть в ушах: