В интересах государства. Орден Надежды (СИ) - Хай Алекс

— Из всего этого списка мы приглядывались только к вам с Ронцовым, — расщедрился на подробности Мустафин. — Думаю, не стоит объяснять, почему.

— Потому что мы изгои. Мой род опозорен, а Серега и вовсе бастард. С ущербными вроде нас вам проще работать.

— И не только поэтому.

Ага. Еще я валю второранговых студентов-менталистов родовой силой, а Ронцова невозможно убить. Мы оба — прекрасные кандидатуры для различной подрывной деятельности. Может поэтому мной так в свое время заинтересовался Радамант? Косоликий-то специально отпустил меня погулять-побегать, чтобы я на своей шкуре ощутил все грани отмороженности имперской аристократии.

Эх, знай Корф, в какое пекло я угожу и какие таланты раскрою, хрена лысого он бы отправил меня в Аудиториум. Сперва как следует промыл бы мне мозги и вбил в голову “генеральную линию партии”, чтобы не поддавался соблазну примкнуть к инакомыслящим. И уж затем отправил бы сюда. И то не факт, что все прошло бы гладко.

Однако сейчас я оказался настолько противоречивой фигурой, что ни одна из всех этих сторон не знала, чего от меня ожидать. С одной стороны, это плюс. С другой — мне обеспечено слишком навязчивое внимание.

— Ладно, с нами все ясно, — я оперся локтями о каменную плиту стола. — Куда больше меня сейчас беспокоит вопрос с Афанасьевым. Вы можете высказать о нем хоть какие-нибудь предположения?

Мустафин положил фотокарточки на стол и скрестил руки на груди.

— Возможно, засланец Аудиториума. Или наблюдатель от Темной Аспиды — его могли ангажировать еще до поступления. Или Афанасьев был здесь по поручению органов государственной безопасности.

Я вздрогнул.

— Тайное отделение?

— Не разыгрывай невинность, Соколов. Ты должен понимать, что у тайного отделения к нам особый интерес. И раз уж речь зашла об этом… Насколько мне известно, тебе помогал с подготовкой к поступлению сам знаменитый Корф, — пронзительные глаза куратора, казалось, сверлили мне череп. — Это так?

Я пожал плечами.

— Да, у нас с ним была пара встреч. Он помог мне попасть к Матильде фон Штофф на обучение. Это ни для кого не секрет. Моя семья воспользовалась связями и с помощью Корфа убедила госпожу Штофф принять меня в Лебяжьем. Там я познакомился с Ириной, племянницей Матильды Карловны, и тройняшками Сперанскими. Мы вместе готовились к Испытаниям. Корф в этом процессе не участвовал, всем руководила Матильда Карловна. Если хотите, можете прочитать мою память.

Мустафин презрительно фыркнул.

— Если тебя завербовало Тайное отделение, то они уж точно позаботились о том, чтобы подсунуть всякому любопытному нужные воспоминания. Имперские ищейки пойдут и не на такое.

— В таком случае вы должны подозревать не только Афанасьева в возможной работе на Отделение, но и меня.

Мустафин печально усмехнулся.

— Я рассматриваю и такой вариант.

— Тогда что же нам делать дальше? Точнее, что вы собираетесь со мной делать, раз я раскрыл вашу причастность к Тагматис Эльпидас?

— Это очень хороший вопрос, Михаил.

Куратор принялся измерять шагами небольшое пространство грота. Моя задница одеревенела от холода, а яйца, казалось, и вовсе втянулись внутрь. Но я уже не мог торопить окончание этой встречи. По сути, от того, как я себя поведу сейчас и что скажу, решится моя судьба.

Мустафин должен был мне поверить.

— Я хочу работать с вами, — тихо сказал я, и Мустафин резко остановился.

— Боюсь, ты не осознаешь, о чем просишь. Даже если бы я доверял тебе, все равно требовал бы трижды подумать.

А вот сейчас нужно было особенно осторожно подбирать слова.

— Я не говорю, что намерен стать частью Ордена и не требую взять меня в свои ряды. Ректор взял мою кровь, и вы понимаете, что это значит.

— Просто взял кровь или заставил принести клятву?

— Кровь и клятва. Правда, слишком уж в общих словах. Ее довольно легко обойти, если в должной степени владеть собой и формулировать намерения правильно.

Мустафин кивнул.

— Дальше будет хуже. Поначалу всех держат на длинном поводке. Но чем больше тайн ты узнаешь, чем сильнее будешь становиться, тем большую опасность начнешь представлять для Аудиториума. И поводок станет понемногу укорачиваться. С каждым годом, с каждым заданием ты будешь все сильнее привязываться к своим хозяевам, и чем дальше, тем сложнее будет разрушить эти невидимые узы.

Когда Мустафин говорил все это, в его голосе сквозило не желание запугать меня. Нет, он не пугал. Он говорил об этом так, словно сам все это прочувствовал и пережил.

— Вас тоже связали клятвой? — Догадался я. — Но тогда как вы смогли…

Куратор приставил палец к губам.

— Тссс… Есть способ. Есть ритуал, что позволяет снять это воздействие, даже если не удастся заполучить отнятую кровь. Но я не могу открыть его тебе.

Что ж, сама возможность разорвать снять этот рабский ошейник уже радовала. Но для того, чтобы Мустафин согласился это сделать, он должен был доверять мне. И это доверие мне предстояло заслужить.

— Но я могу помочь вам в борьбе с Темной Аспидой, — сказал я. — Мне удалось кое-что накопать о человеке, который связывался с Меншиковым и Денисовым. Он писал им записки, и нам удалось выяснить, кто он. Я готов назвать вам имя в качестве жеста доброй воли с моей стороны.

В темных глазах куратора вспыхнул настоящий интерес, но смешанный с недоверием.

— Как у тебя это вышло?

— Помог один начинающий психометрист. Пришлось раскошелиться на винамий. За это, к слову, следует поблагодарить господина Денисова.

Аньку я раскрывать не хотел. Ни Аньку, ни Ядвигу. Нечего еще и их втягивать в это по самые гланды. И хорошо, что я умудрился вовремя вывести из игры Ирку — узнай она хотя бы о половине того, что здесь творилось, устроила бы бурю.

— Значит, ты готов дать нам имя одного из Темной Аспиды… В обмен на что?

— Ни на что. Говорю же, Савва Ильич. Мне кажется, сейчас неподходящее время для внутренних дрязг и выяснения кто кому друг. Есть Темная Аспида, которая пыталась убить меня и моего друга. Возможно, они заинтересуются Денисовым, если уже не заинтересовались. Константин… Мудак он, но с принципами, и я его ценю и уважаю.

Куратор покачал головой и усмехнулся.

— Кто бы мог подумать… Соколов защищает юношу, который у всех на виду клялся сжить его со свету.

— Обстоятельства изменились. Аудиториум умеет научить людей командной работе, — едко улыбнулся я. — Есть еще один важный момент. Клятва, которую я дал Аудиториуму, не препятствует моим поискам Темной Аспиды. А клятва интересная — обычно она не дает мне действовать, если есть риск серьезно навредить Аудиториуму. Выходит, Темная Аспида замышляет нечто такое, что в перспективе может пошатнуть и эти стены.

Мустафин наконец-то перестал маячить у меня перед глазами и уселся на каменную скамью так, что я мог видеть его вполоборота. Хищный профиль, восточный, но там явно была интересная смесь кровей.

— Ты мог донести эту информацию прямиком Долгорукову, — глядя прямо на меня, сказал куратор. — Они бы разобрались не хуже нас. Почему же ты решил отдать ее Ордену Надежды?

— Потому что я противник столь радикального классового разделения, — искренне ответил я.

Увы, не мог прочесть лекцию о том, как повернулась история в моем мире. Но я точно знал, что такого кровавого побоища в этом мире видеть не хотел. Хоть здесь можно было попытаться решать назревшие проблемы миром.

— Странно слышать это от человека, который и Благодатью-то толком не наделен.

— Значит, я мыслю более трезво, ибо совершенно не заинтересован в оной ввиду родового дара. Да, моей семье пришлось туго из-за утраты Осколка. Да, дворянское общество смотрит на наш перечеркнутый герб с презрением. Но мы все-таки еще неплохо устроились. Тому же Ронцову пришлось бы куда хуже, родись у его отца побольше законных детей. Я ведь тоже не из теплицы вылез — насмотрелся и наслушался историй о том, как Благодать способна испортить людям жизнь. Одни жалеют, что ею обладают, другие — озлобленно мечтают о недостижимом. Однако я выступаю за решение вопросов мирными методами. Любая форма терроризма мне претит.