George Martin - Танец с драконами

Ужин подавали три послушницы – аккуратные девочки из хороших семей лет двенадцати-шестнадцати. В облачениях из мягкой белой шерсти они казались одна другой чище и невиннее, но верховный септон настаивал, чтобы ни одна девочка не проводила в услужении королеве больше семи дней, дабы Серсея не развратила служанок. Они ведали королевским гардеробом, носили ей воду для мытья, наливали вино, меняли постель поутру. Еженощно одна делила кровать с королевой – чтобы точно знать, что никто другой туда не пробирается. Две другие спали в смежном покое вместе с приглядывавшей за ними септой.

Долговязая рябая девица провела лорда-регента к королеве. Серсея встала ему навстречу и легко поцеловала в щёку.

– Дорогой дядя, как любезно с твоей стороны отужинать с нами.

Королева была одета скромно, как подобает матери семейства – в тёмно-коричневое платье, зашнурованное до самого горла, и зелёную накидку с капюшоном, прикрывавшим бритую голову. «Раньше Серсея выставила бы её напоказ, украсив золотой короной».

– Садись, – сказала племянница. – Вина?

– Чашу. – Он сел, но остался настороже.

Веснушчатая послушница наполнила их чаши горячим вином с пряностями.

– Томмен сказал мне, что лорд Тирелл собирается восстановить Башню Десницы, – сообщила Серсея.

Сир Киван кивнул.

– По его словам, новая башня будет вдвое выше той, что ты сожгла.

Серсея издала горловой смешок.

– Длинные копья, высокие башни... лорд Тирелл пытается нам на что-то намекнуть?

Киван улыбнулся. «Хорошо, что она не разучилась смеяться». Когда он спросил, получает ли Серсея всё необходимое, королева ответила:

– Со мной обходятся хорошо. Девочки очень милы, добрые септы следят, чтобы я молилась вовремя. Но, когда мою невиновность докажут, я бы просила разрешить Таэне Мерривезер встретиться со мной. Она может привезти ко двору сына – Томмену нужно общество сверстников, мальчиков знатных кровей.

Просьба была вполне скромная, и сир Киван не видел причины отказывать. Он потом сможет сам взять маленького Мерривезера на воспитание, а леди Таэну отослать вместе с Серсеей в Кастерли Рок.

– Я пошлю за ней после суда, – пообещал он.

Ужин начался с перлового супа на говяжьем бульоне, за ним последовали перепела и жареная щука длиной чуть ли не в три фута, а с ней репа, грибы и вдоволь горячего хлеба с маслом. Сир Борос пробовал каждое блюдо, прежде чем поставить его перед королём. Для рыцаря королевской гвардии занятие унизительное, но, возможно, единственное, на что Блаунт теперь и годился... и мудрое, если учесть, какой смертью умер брат Томмена.

Кивану Ланнистеру давно уже не доводилось видеть короля таким счастливым. От первого блюда и до десерта Томмен взахлёб рассказывал о подвигах своих котят, скармливая им кусочки щуки с собственной королевской тарелки.

– Плохой кот сегодня ночью опять приходил к моему окну, – сообщил он Кивану, – но сир Попрыгунчик зашипел на него, и тот убежал по крышам.

– Плохой кот? – развеселился сир Киван. «Милый мальчик».

– Старый чёрный котяра с рваным ухом, – объяснила Серсея. – Мерзкая тварь с гнусным нравом. Как-то он оцарапал Джоффри руку до крови. – Она скорчила гримасу. – Я знаю, кошки в замке нужны, чтобы ловить крыс, но этот кот... он нападал на воронов на воронятне.

– Я прикажу крысоловам поставить на него ловушку. – На памяти сира Кивана его племянница никогда не была такой тихой, такой покорной, такой пристойной.

«Оно и к лучшему, – думал он, но в то же время жалко. – Её огонь угас – тот, что пылал так ярко».

– Ты не спросила о брате, – сказал он, пока они ждали пирожные с кремом – любимое лакомство короля.

Серсея вскинула голову, зелёные глаза заблестели в свете свечи.

– Джейме? Есть новости о нём?

– Никаких. Серсея, быть может, тебе стоит готовиться к...

– Будь он мёртв, я бы знала. Мы пришли в этот мир вместе, дядя, и без меня он его не покинет. – Она сделала глоток вина. – Вот Тирион может уйти, когда пожелает. Сдаётся мне, о нём тоже нет новостей.

– В последнее время никто не пытался продать нам голову карлика.

Серсея кивнула.

– Дядя, могу я спросить тебя кое о чём?

– О чём пожелаешь.

– Твоя жена... ты собираешься взять её ко двору?

– Нет.

Дорна была нежна душой и уютно себя чувствовала только дома, в окружении друзей и родни. Она хорошо ладила с детьми, мечтала о внуках, молилась семь раз на дню, любила шитьё и цветы. В Королевской Гавани она была бы не счастливее томменовского котёнка, попади тот в яму со змеями.

– Моя леди-жена не любит путешествий. Её место в Ланниспорте.

– Мудра та женщина, что знает своё место.

Такие речи лорду-регенту не понравились.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что сказала. – Серсея протянула пустую чашу, и рябая девочка наполнила её снова. Принесли пирожные с кремом, и беседа приняла более лёгкий оборот. А когда Борос Блаунт проводил Томмена с котятами в опочивальню, разговор, наконец, зашёл о предстоящем суде.

– Братья Осни не станут сидеть сложа руки и смотреть, как тот умирает, – предупредила дядю Серсея.

– Я и не думал, что станут. Оба арестованы по моему приказу.

Серсея, похоже, растерялась.

– За что?

– За прелюбодеяние с королевой. По словам его святейшества, ты призналась, что спала с обоими – не забыла, часом?

Серсея покраснела.

– Нет. Что ты собираешься с ними сделать?

– Отправлю на Стену, если они признают свою вину. Если не признают – могут сразиться с сиром Робертом. Не надо было людям подобного склада залетать так высоко.

Серсея понурила голову.

– Я... Я в них ошиблась

– Ты, сдаётся мне, ошиблась в великом множестве людей.

Он добавил бы и ещё кое-что, но темноволосая щекастая послушница вернулась в комнату и сообщила:

– Милорд, миледи, прошу извинить, что прерываю вас, но там внизу посыльный. Великий мейстер Пицель просит лорда-регента как можно скорее прийти.

«Чёрные крылья, чёрные вести, – подумал сир Киван. – Неужели Штормовой Предел пал? Или пришло письмо с севера от Болтона?»

– Может, это новости о Джейме, – предположила королева.

Был только один способ узнать. Сир Киван встал.

– Прошу меня извинить.

Перед уходом он опустился на одно колено и поцеловал племяннице руку. Если безмолвный великан подведёт Серсею, быть может, больше никто её не поцелует.

Прибежавший от Пицеля мальчик лет восьми или девяти, был так закутан в меха, что походил на медвежонка. Трант не пропустил его в крепость Мейегора и заставил ждать на подвесном мосту.

– Иди погрейся, малыш, – сказал сир Киван, сунув в ручонку посланника пенни. – Я прекрасно знаю дорогу к вороньей башне.