Николай Басов - Лотар-миротворец (сборник)

Он остановился. Итак, виана могла что-то посоветовать? Или предупредить? Предупредить о чём? Он попытался как мог сбросить оковы боли, терзающие его, не дающие выдвинуть магическое видение дальше нескольких футов, и тогда понял. Этот зал, напичканный искусственной болью, был не простой, за его порогом Лотара ждало что-то, что собиралось решить его судьбу.

И жизнь. Как всегда, подумал Лотар, как всегда. Он снова следил за тем, что происходило вокруг. Да, боль была всего лишь средством, которое не должно было позволить ему быстро мобилизоваться, понять, что происходит. Но, с другой стороны, колокольчики молчали, и он был уверен, что в следующей комнате никого нет. Что же это такое, что ждёт его?

Он уже не думал о боли, просто прихватив Сухмета левой, попытался подняться на ноги. Его качало, ноги подкашивались, а силы в мускулах было не больше, чем влаги в песке Великих пустынь. И тем не менее, придерживая Гвинед правой, он сделал несколько шагов, которые отделяли его от высоких двустворчатых дверей, пнул их ногой и…

Сначала пропала боль. Он был разбит, несобран, нескоординирован, плохо владел сознанием и вниманием, не видел дальше нескольких шагов вперёд, но боли уже не было. Она окончилась так же резко, как и волны блаженства в предыдущем зале.

Внезапно Лотар понял: этот болевой шок у любого нормального человека, может быть, родил бы ещё большее искушение вернуться и утонуть в благодати предыдущего зала. Как здорово, решил он, что он был не совсем нормальным и у него даже не появилось такой мысли. Иначе, кто знает, у него могло не хватить духу идти вперёд, когда так просто и легко было вернуться назад.

Но сейчас следовало думать не об этом. Что-то ждало его впереди, что-то, чему он пока не мог найти определения. Он набрал побольше воздуха в лёгкие, покрепче обнял обмякшего Сухмета, привёл связки и кости в нормальное состояние и пошёл дальше.

И тотчас дверь с другой стороны зала отворилась, и в ней появился невысокий, по виду даже не очень сильный человек. Он был, как и Лотар, затянут в чёрный комбинезон, и в руках у него сверкал блестящий меч, как две капли воды похожий на Гвинед.

Лотар быстро отошёл к боковой стене, усадил всё ещё бесчувственного Сухмета на пол и выхватил свой меч. И всё. Тождество стало абсолютным.

Теперь в его сознании появилось как бы два поля зрения, а ещё появилось два тела, привязанных к его чувству равновесия, к его умению биться. Он как бы раздвоился, но биться ему нужно было против себя самого. Это было хуже, чем ночной кошмар. Ни о чём подобном Лотар даже не слышал.

Он обошёл вокруг себя. “Интересно, — подумал он, — могу я спрятать меч и просто пройти в следующий зал, избежав боя?” Он спрятал меч за спину, и тут же тот, другой, Лотар бросился на него и провёл ошеломительную связку ударов и разноуровневых атак.

Лотар вынужден был отступить. Во-первых, тот, другой, был очень быстрым, а во-вторых, чрезмерно утолщённые суставы и утяжелённые кости не давали развить полную скорость. Он тут же стал трансмутировать, пытаясь не затронуть рефлексы и мускулы, но развязать суставы. Насколько это ему удалось, он так и не понял, потому что три или четыре раза, пока он трансмутировал, он оказывался то в одном теле, то в другом.

Самое чудовищное заключалось в том, что он каждый раз являлся самим собой, полностью и совершенно переходил из одного тела в другое. Двойственности теперь не было, он знал, что одно из этих существ умрёт, а другое будет победителем и он окажется в теле победителя. Только одно тело было настоящим Лотаром, а другое тело было ловушкой, о которой он не хотел даже думать.

“Нужно попытаться поймать настоящего меня на моих, только мне известных приёмах боя”, — решил Лотар и тут же изобразил парочку приёмов из личного арсенала. У него получилось. Но и у противника получилось, потому что он отразил эти секретные, самим Лотаром изобретённые приёмы без малейшего труда.

Хотя тела были разные, но суть или знание у обоих было одно, и приёмы боя, конечно, принадлежали самой сути.

Спустя несколько мгновений он оказался в теле того, кто только что подвергся атакам, и опять потерял чувство конкретности. Он не знал, кто настоящий, а кто нет. Это становилось безнадёжно.

И в то же время на самом дне его сознания отчётливо билась мысль, что играть наобум нельзя. Именно этого его противник и добивался. Если он попытается просто уступить, он проиграет. А Враг, который лишь прикидывался им, выиграет. Нужно было разгадать, кто из них настоящий, только в этом заключался выход.

Лотар сбавил агрессивность, упростил рисунок атак, стал просто защищаться. Ему было нужно время, чтобы думать.

И, лишь став спокойнее, уравновешеннее, холоднее, он заметил разницу, которую должен был бы заметить сразу, едва его сознание расщепилось на две части.

Один Лотар был гневен, пылал жестокостью и злобой, хотел добраться до Нахаба и покончить с ним, чего бы это ни стоило, сколько бы слуг архидемона ни пришлось при этом убить и кем бы эти слуги ни оказались. Другой Лотар был устроен иначе.

В нём отчётливо читалось желание меньшего зла, иногда, когда он смотрел в прищуренные от боевого напряжения глаза такого же, как он сам, Лотара, в нём появлялось сожаление о страшной изощрённости мира, в котором он оказался. И ещё, пожалуй, в нём более сильно, чем в другом, билось понимание того, что этот выбор — за ним. Что никакое подражание ничего не значит, что всё будет решено отказом от боя, не нанесённым ударом, не ловким блоком, а опущенным вниз или отведённым в сторону клинком. Что победит тот, кого Лотар выберет.

Он снова переместился в новое тело. Меч как ветер, руки — словно ивовые прутья, взгляд — разящая молния, а разум — блик солнца на игривой волне. И кровь, которую он ощутит на клинке, и хруст разрубаемых костей, и последний хрип умирающего врага — всё это к вящей победе, к его славе, к торжеству его имени!

Снова другое тело. Воспоминание о молитве по погибшему врагу, сожаление о бессмысленных смертях, которых можно было избежать, нежелание биться со слабыми и беспомощными людьми… Поклоны перед боем, просто поклоны кому угодно… Даже Враг должен получить свой поклон.

Больше Лотар не сомневался. Если он решил неправильно, пусть он проиграл. Он ждал, он был уверен, хотя и не совсем, но надеялся, что не ошибается.

Несколько выпадов вражеским мечом были такими чистыми, совершенными, что Лотар залюбовался ими. Траектории доведены до конца, но и оборваны, едва стало ясно, что противник ускользнул. Концентрация усилий полная, но и гибкая, как порыв ветра. Блеск стали ясен, словно признание в первой любви, но и опасный, как прямой удар молнии… Нет, сейчас не время расслабляться, нужно следить и не ошибиться.