Window Dark - Клан Мёртвого Кота (Dead Cats Clan)

— Тоже перепевник?

— Да не скажи, — задумался Рауль. — Его песни никто уже не поёт. Я считаю его властелином мёртвых песен. Но над теми, в ком звучат песни, которые здесь и сейчас, у него нет власти.

— А кто из перепевников главный? — спросила девочка.

"Может быть, Ванабас?" — испуганно ёкнуло в груди, и на миг всплыла картинка сумрачного сна, где страшный великан разгуливал по Переулкам.

— У перепевников нет главного, — пожал плечами Рауль. — Зачем им?

— Ну, — неопределённо протянула Ириска. — Должны же они кого-то слушать.

Теперь ей хотелось, чтобы главным там был Рауль. Быть может, он и не поёт лишь потому, чтобы не заглушать приказами чужие песни.

— Они слушают себя, — ответил Рауль и, видя, что девочку ответ не устроил, добавил. — А ты можешь представить песню, которая ГЛАВНЕЕ остальных?

"Могу, — подумала девочка, — если её поёшь ты".

Но вслух она спросила совсем другое:

— Помнишь, мы говорили про любовь? А что называешь любовью ты?

— Страсти хватает на неделю, уважения — на год, — задумчиво выдал Рауль. — Скорее, это когда двое тянутся за одной мечтой.

— Сказки, — девочка зло мотнула головой. — А по жизни один любит, а второй позволяет себя любить.

— Ну, Ирисочка, — Рауль мягко погладил её подбородок. — Разве это любовь? Это ненормированное использование дешёвой рабочей силы.

— Тогда…

— Давай, о любви потом, — не дали ей договорить. — Сейчас у нас другая сказка. И начинается она так. В самом чёрном-чёрном подвале, в самом чёрном-чёрном углу живёт самый чёрный-чёрный котёнок. Он-то нам и нужен.

Глава 18. Черняшка

— И где твой самый чёрный-чёрный подвал? — спросила Ириска.

— Выследив котёнка, — усмехнулся Рауль, — я обнаружил и подвал.

— Я думала, — удивилась Ириска, — мы будем искать его вместе.

— Стал бы я таскать тебя по всякой пыли, — посерьёзнел Рауль. — Твоим ножкам положено ступать по шёлковым коврам, прежде чем они превратятся в колючий стебель Чёрной Розы.

Ирискину грудь пронзила тёплая волна, а сердце застучало часто-часто. Никто-никто никогда-никогда не говорил ей таких слов. Вернее, были жалкие потуги, но все они замирали на полдороги. Так что прыщавые и слюнявые не в счёт, вот так-то мальчики. Рауль начинает и выигрывает. В горле образовался комок. Сглотнув, Ириска смогла лишь выдавить:

— А далеко идти?

— Мы уже стоим ВОЗЛЕ, — сказал Рауль.

А возле расположилась двухподъездная домина, доисторическим мамонтом взметнувшаяся над окрестными пятиэтажками. Дверь находилась в пяти шагах от парочки, искавшей встречи с таинственной Панцирной Кошкой, выцарапывающей глаза по ночам.

Нет, квадратик двери, обитой жестью с ошмётками оранжевой краски, ничуть не напоминал вход в убежище Кошачьего Министра. Но Ириска уже знала, что всё удивительное старательно маскируется под обыденность. Времена сказок закончились, и, чтобы выжить, сказкам приходится прикидываться обыкновенными вещами. Или прятаться за ними.

— Кроссовки, — Рауль деловито посмотрел на Ирискины ноги. — Это правильно.

Девочка улыбнулась. Кроссовочки — ну просто загляденье. Ярко-красные, а сбоку — белые молнии с серебристой каймой. Серебряными были и наконечники белоснежных, только вчера купленных шнурков.

— ФАнтастично, — пропел нотный человек, раскачиваясь на ветке.

— СОЛЬ-ли-да-рен, — отчеканил его друг, занявший ветку повыше.

— МИровая пРЕмьера, — подтвердил весёлый дуэт, на секунду высунувшись из трепещущей листвы, и снова затерялся в буйстве золотого и багряного.

Ириска заулыбалась. Она очень надеялась, что Рауль оценит не только правильность, но и красоту. А вместе с ней и саму Ириску. Но Рауль смотрел на квадрат подвальной дверцы.

На посту находился чёрный замок с тусклой выщербленной дугой, застрявшей в двух скрюченных петлях. Закрытая дверь не обескуражила Рауля. Ириска задумалась, а видела ли она хоть раз своего нового друга в растерянном состоянии, но так и не вспомнила.

Рауль опустился на колено, поставив кейс перед собой. Чуть слышно щёлкнули замки. Замок невозмутимо взирал на Рауля, в руках которого теперь позвякивала связка ключей. Но уже через минуту он безвольно скособочился, а проворные пальцы выдирали из петель его многострадальную дужку.

За дверью пряталась темнота. Ключи исчезли, а в руках Рауля объявилось нечто, похожее на дудочку. Ириске даже почудилось, что Рауль сейчас присядет у входа и заиграет протяжную грустную мелодию, которая разбудит странного кота и выведет прямо в лапы охотников. Как крыс, околдованных звуками волшебной дудочки из сказки про парня, улетевшего с гусями. Но Рауль лишь надавил на кнопку, и в подвал нырнул тонкий луч света. Штуковина оказалась не флейтой из сказки, а обычным фонариком.

— Пошли, — Рауль качнул головой, приглашая Ириску во тьму.

Девочка поспешно пригнулась и сунулась в квадратный проём. А Рауль уже уверенно топал по бетонному полу, освещая путь впереди.

Здесь, видимо, никогда не прибирались. Густой слой пыли покрывал шероховатый пол. Кругом валялись смятые комки пожелтевших от старости газет и разорванные сигаретные пачки. Изредка подошвы похрустывали битым стеклом.

В невидимых трубах нежно журчала вода. И снова Ириске начало казаться, что нет никакой Панцирной Кошки, а Рауль занят непонятной игрой, правила которой знает лишь он один. Ириска даже подумала, что ей могут очень не понравиться эти правила. Тем более что со странными людьми порой чувствуешь себя крайне неуютно даже на оживлённых улицах. Чего уж говорить про подвал с глухими стенами. Она сжала руки в кулак и попробовала представить, как полоснёт по холёному лицу Рауля отросшими ногтями. Потом вспомнила, что накрасила их сегодня фиолетовым лаком с золотыми блёстками. И сразу ей стало хорошо и весело. Но ненадолго.

Запах приключения сменился запахом страха. Тяжёлого, тягучего, липкого, как неделю жёванная "Орбит". Ириска уставилась в спину Рауля. Язык поспешно облизнул сухие губы. Может, уже пора потихоньку отстать и броситься к выходу, чтобы уже никогда, никогда, никогда…

Нотные человечки столпились у выхода.

— Иди ДОмой, — жалостливо звал первый.

— Не ФАсонь, — упрашивал второй.

Лишь самый смелый продолжал плестись за девочкой.

— РЕшать тебе, — пропел он торжественно, словно строчу из гимна.

И в этот миг Рауль обернулся. Даже в потёмках его глаза блестели.

"Догадался, что хочу убежать, — ухнуло в груди, а потом ухнуло ещё раз. — А вдруг он сейчас меня… Вместо котёнка!"