Лана Тихомирова - Легенда о Красном Снеге

Тем временем костер набрал свою силу, и так громко трещал, что вопли жертвы слышно не было, дым стоял коромыслом, и видно пленника тоже не было. Пришедшие посмотреть казнь скучали, кто-то грелся у костра, кто-то, забыв, зачем пришел, организовал небольшой хор, который пел какие-то песни.

Когда костер погас, то выяснилось, что от пленника не осталось даже обугленной косточки, окончательно разочарованные люди ушли без сувениров.

Аланка и Сорокамос отправились в башню.

В башне Аланка села на свой стул у окна и уставилась вдаль.

— Аланка, — позвал Сорокамос, — Алли.

Она не оборачивалась и не отвечала. Принц достиг точки кипения и резко развернул Аланку лицом к себе. Она плакала.

— Скажи мне, по-прежнему ли ты меня любишь? — прорычал Сорокамос.

Аланка посмотрела на него замученными глазами.

— Люблю, — безвольно ответила она.

— Меня ли? — впадая в бешенство, прошипел Сорокамос.

— Тебя, — эхом отозвалась Аланка.

Принц оттолкнул ее от себя и, разворачиваясь, случайно задел стул, который полетел на пол вместе с Аланкой. Она стала подниматься, щеки ее были бледны до желтизны, на них алели два ярких пятна.

— Прости меня, — Сорокамос бросился ее поднимать, — прости. Я не знаю, что на меня нашло.

— Почему? — тихо проговорила Аланка, — Почему все, кто любят меня норовят сделать мне больно, — голос ее набирал силы и наливался холодом, — ты хочешь знать, люблю ли я тебя? Я не знаю! Я не знаю, что такое любить! После всего, что я тут увидела, я больше не понимаю, что такое любовь! Я ничего не знаю!

Сорокамос наклонил голову и думал, чтобы могла означать эта холодная скороговорка. Наконец, он усмехнулся, обнял тепло свою возлюбленную и сказал:

— Прости меня еще раз. Теперь я все понял. Ты очень меня любишь, просто ты устала. Прости, я очень боюсь, что ты разлюбишь меня. Я не могу без тебя.

— Я тоже, — тихо ответила Аланка, глядя в пустоту немигающим взором. В душе ее отогревалась какая-то точка, становилось тепло, она ощущала, как внутри словно тает льдинка.

В комнату вошел Влад.

— Пора, мадам, с нашими друзьями все в порядке, мадемуазель Занка закончила приводить себя в порядок. Пора, мадам.

— Пора, — тихо повторила Аланка.

Сорокамос в последнем приступе ревности, отметил нотку облегчения в голосе любимой.

Глава четвертая. Похищенные и обретенные

Механизм, разработанный Джуриуссом и Владом, сооруженный за несколько дней из подручных материалов, сработал безукоризненно. Когда костер разгорелся достаточно сильно, площадка со столбом и Джуриуссом поехала вниз в специально подготовленную для этого каморку. Влад отвязал пленника от столба.

— Ждите здесь, — все скоро кончится, — мы пойдем, когда на улице никого не будет. Влад куда-то исчез, Джуриусс еще раз проверил все бумаги, проговорил маршрут. Через какое-то время пришел Влад.

— Идемте, мои люди, вырыли лаз, там вас ждут мессир Виконт и две уведенные кобылы, на них вы по тайной тропе доберетесь до Ревеня за полусутки.

Мужчины полезли в какой-то земляной коридор, достаточно длинный и узкий, передвигаться там можно было только на четвереньках.

— Сколько ваши люди работали над этим коридором? — удивленно проговорил Джуриусс.

— Не думайте об этом, Господин, — как-то недовольно отозвался Влад.

Вскоре бывший капитан "Грегорины" почувствовал прохладную сырость леса. Они выбрались на какую-то поляну. Неподалеку фыркали лошади.

— Мекелес, — тихо позвал Джуриусс.

— Я здесь, мессир Джуриусс.

— Будем прощаться, Влад, — улыбнулся Джуриусс, — Берегите ее, ваше святейшество.

Глаза горбуна хитро сверкнули в какой-то неверной вспышке света:

— Я никогда не мог понять, кто вы такой, мессир Джуриусс: мудрец, глупец или просто хитрый человек, которому выгодно быть время от времени и тем и другим? Пусть ваши боги хранят и любят вас так же, как вы любите ее, это лучшая защита, можете поверить мне.

— Спасибо вам, — Джуриусс был в замешательстве, — вы добры ваша доброта в любом случае не останется без награды. Если мы все останемся живы, я найду способ отблагодарить, я все еще капитан, пусть и без корабля. Мое слово, слово капитана, стоит дорого.

На этом они распрощались.

Джуриусс вскочил в седло, и они с Мекелесом медленно начали путь. Изредка Джуриусс посматривал на Мекелеса, как бы тот не отстал, хотя то, что виконт где-то рядом было понятно по тихому его бормотанию.

Мекелеса и Занку привели разведчики, когда те заблудились в лесах окончательно и случайно вышли к становищу людей. Голодные и оборванные Мекелес и Занка были доставлены к Аланке. Занка была в разуме, но отказывалась что-либо пояснять. Мекелес же был не в себе, он постоянно громко молился всем богам, которых знал. Выспавшись, поев и полечившись какими-то местными снадобьями Мекелес смог связно рассказать о том, кто он такой и каким ветром его сюда занесло. Виконт рассказал о том, что они с Занкой имели аудиенцию у какого-то злого духа и тот дал им задание раздобыть у людей какие-то ножи, в этом месте Мекелес всегда замыкался в себе и начинал снова громко молиться. Спустя несколько дней после того, как его поили местными снадобьями, он перестал замаливать какой-то свой страшный грех, начал общаться со своим охранником и с Аланкой, которая навещала его, молился он теперь, только когда был один, и только молча. За день до окончания своего заключения он даже смог осмысленно повторить то, что от него требовалось при побеге, Мекелес шел на поправку.

Теперь переволновавшись, виконт снова начал громко молиться, впрочем, у Джуриусса был пузырек со снадобьем, за молодого виконта можно было не волноваться какое-то время.

Джуриусс отвлекся, чтобы ощутить, как ночь постепенно сменяется утром. На одежду осела роса, стало светлее, из темноты проступали неясные тени и запахи изменились. Утро наступало, лениво и неохотно открывало путникам свои прелести. Мекелес даже замолчал, когда солнце нежно обняло стволы деревьев. Снегов уже не было, по-прежнему был конец лета, как когда-то, когда они вылетели навстречу своей судьбе из Лебедь-града. Джуриусс уже и забыл, как это бывает, когда солнечные лучи касаются травы и целуют кожу, как скачут солнечные зайчики, как пахнет трава, под солнцем, как свежо бывает утро, как встречают его птицы. Невольно он залюбовался тем, что происходило вокруг. Путники выбрались на дорогу и вскоре оказались возле стен Ревня.

Железный город кипел под утренним солнцем, остановившись на первом же постоялом дворе, Джуриусс уложил Мекелеса спать, а сам пошел в таверну при постоялом дворе и решил перекусить там.