Томас Сван - Зеленый Феникс

Оказалось, что в комнате есть еще одна дверь, скрытая в земляном полу, – деревянный круг на кожаных петлях. Волумна стала поднимать его, как поднимают крышку на бочке с вином. Асканий выхватил меч.

– Волумна, если ты попытаешься исчезнуть из этой комнаты, мои солдаты убьют тебя!

– Но это моя комната, – улыбнулась она, – и не я, а вы исчезнете отсюда, чтобы освободить место моим друзьям.

Зал стал наполняться кошмаром. Сотней кошмаров. Ядовитыми пауками. Подобно коварно надвигающемуся приливу, они появлялись из ямы, из недр земли, из лабиринтов, ведущих к Гадесу. Черный прилив, поднимающийся будто по зову луны, медленно, ритмично, неумолимо. Асканий принял меры против нападения пчел, отобрал у дриад ядовитые булавки. Но пауки – носители яда, обожаемые дриадами, покорные им, их домашние любимцы, вроде котов у троянцев, – такую угрозу был способен предвидеть и предотвратить лишь его отец.

Несомненно, в их янтарно поблескивающих челюстях, по-хрустывающих, как тонкие сухие ветки, колеблющиеся на ветру, оставалось еще немало яда. Они были даже красивы какой-то смертоносной красотой, в них чувствовалась сила природы, как в лаве, и повиновались они законам, неизвестным Асканию. Они несли смерть всякому, кто пытался их остановить, но делали это неосознанно. Не так, как те, кто повелевал ими.

Жизнь в комнате будто угасла. Нет, просто в ней становилось все темней и темней: один за другим задувались светильники. Это делали сидевшие рядом с ними дриады, а очаг был быстро накрыт медной крышкой. В меркнущем свете Асканий успел заметить удивление на лицах большинства собравшихся. Впервые у них не хватило времени придать им бесстрастное выражение. Он был уверен, что Волумна тщательно спланировала нападение, привела пауков из их гнезда под ее деревом и спрятала в пещере под Залом советов, но, похоже, не решилась поведать о своем плане всем дриадам. Тайну знали лишь те, в чьей преданности она не сомневалась даже после откровений о фавнах. Вряд ли могло утешить, что для большинства дриад предательство Волумны было неожиданным. Они по-прежнему оставались ее подданными, хозяевами наступавшего прилива, который шелестел по сухим листьям, как предвещавший бурю безобидный шум дождя.

Теперь видны были лишь светящиеся зеленые глаза. Черный прилив превратился в прекрасную звездную ночь, полную смерти. Вскоре она рассыплется у его ног на множество отдельных смертей. Он – царь, сын Энея. Он должен либо говорить, либо действовать, чтобы спасти своих людей. Сначала говорить, и лишь потом действовать – как это трудно для такого решительного человека, как он.

– Волумна, ты допустишь, чтобы твоя дочь умерла?

– Да, Асканий. Солдаты, которых ты оставил в Лавинии, могут прийти и уничтожить наши деревья. Но ты будешь уже мертв. Ты и твои люди, находящиеся в этой комнате, и многие из тех, кто придет мстить за тебя.

Дриады стали тихо и нежно посвистывать, как хозяйки, подзывающие своих любимцев. Прилив делился, распадался на части, пауки подползли совсем близко к его солдатам.

Во время первой атаки Аскания спасли глаза. Они застыли на месте и уставились прямо на него. Он слышал щелканье сжимающихся челюстей и с трудом разглядел в темноте восемь напружиненных лап, кривых и мохнатых. Паук готовился к роковому прыжку. Асканий знал, как уклониться от копья, увернуться от дротика, сейчас он спасся от самого страшного оружия. Он отпрыгнул в сторону с ловкостью воина, в детстве наблюдавшего, как сражается Ахилл, а подростком дравшегося бок о бок с отцом. Он ощутил, как по нему скользнули скрюченные лапы, услышал, как рядом с ним на листья шлепнулся паук, и стал неистово давить ногой там, откуда донесся звук. Даже сквозь кожаную подошву он почувствовал, как в предсмертных судорогах бьется мускулистое тело.

Голос Аскания загрохотал, как щит под ударами меча:

– Дриады! Ваша королева сказала, что всегда есть выход. Сейчас вы можете выбрать жизнь. Вы можете выбрать отцов для своих детей. Вы знаете, что фавны – вонючие дикари. Вы думаете, что и мои люди такие же. Но разве они смогли хотя бы приблизиться по жестокости и коварству к вашей королеве?

От наступившей тишины в комнате стало еще темней. Она не отозвалась звуками, как должна была, а окрасилась чернотой. Больше нечего было сказать, пришло время действовать.

Асканий не мог рубить мечом в темноте, он боялся поранить друзей и дриад. Оставалось лишь давить эту восьминогую смерть, целясь в глаза, холодные, немигающие глаза, которые нельзя было спрятать. Возможно, он погибнет, погибнет и большинство его солдат. «Кукушонок вырастет и станет мудрым царем. А Меллония? Что будет с ней, обреченной почти на бессмертие, запертой в своем дереве? На смену Белому Сну будет приходить зеленая весна (но не для нее); будут лететь годы, складываться в поколения (но не для нее). Отец не ошибся. Его любовь была обречена».

Изо всех концов комнаты в ответ на тихие нежные звуки надвигался кошмар, вот пауки уже окружают их…

Защищаясь от второй атаки, Асканий поднял щит и почувствовал, как тело ударилось об его острые бронзовые грани.

– Довольно лжи! – голос всегда хладнокровной Сегеты звучал страстно. – Почему мы должны умирать из-за глупого самолюбия жестокой старухи? Той, которая, не задумываясь, жертвует своей дочерью и всеми нами? Помогите мне зажечь светильники.

Оранжевые языки пламени взвились кверху, как только с почти потухших углей в очаге сняли крышку. Сегета взяла один из них маленькими медными щипцами.

В дрожащем свете появились коричневые стены и совсем не страшные корни, каждый светильник казался отдельной луной. Смертоносные звезды гасли в ночи.

– Кыш, кыш, – говорила Сегета, загоняя пауков обратно в их гнездо, остальные дриады помогали ей, мелодично насвистывая особым тонким свистом, означавшим, что паукам пора уходить. Казалось, будто земля вновь обрела власть над Подземным миром, жизнь победила смерть.

– Мы изберем новую королеву, Асканий.

Глава VI

Кукушонок вприпрыжку бежал по лесу к Лавинию. Он с легкостью перелетал через кучи листьев, виноградную лозу, корни и камни, почти не чувствуя их под своими длинными ногами. Он казался себе сильным, ловким и очень нужным: у него было важное поручение. Он нес послание, которое его мать передала Асканию: «Когда солнечная колесница промчится по небу, дриады придут к тебе, чтобы принести присягу на верность». Три дня назад она вышла из заточения, бледная, обессиленная, как после Белого Сна. А сегодня, провожая Кукушонка, светилась от счастья, будто из Ливии прилетели аисты, и дерево ее расцвело и покрылось птичьими гнездами.

Асканий, даже не повидавшись с Меллонией, прямо из Зала советов поспешил в Лавиний, чтобы освободить Помону. Волумна, как только ее лишили королевского звания, исчезла. Она не вернулась в свое дерево и даже не захотела увидеться с дочерью.