Святослав Аладырев - Извек

— Ну и то гоже, — хохотнул тот. — Будем знакомы, меня Макухой звать. А вон Рощак идёт, дядька мой.

По улице действительно, вперевалочку, двигался кряжистый мужичище, заросший седеющей бородой. В отличии от смешливого Макухи, глубоко посаженные глаза смотрели строго, придирчиво. На поясе висел большой охотничий нож, с шеи свешивался шнур с когтями медведей, волчьими и кабаньими клыками. Сотник спрыгнул с седла, подождал пока тот подойдёт, протянул руку.

— Исполать почтенному Рощаку.

Ладонь Извека стиснуло толстыми, как древко копья, пальцами. Великан задержал рукопожатье, испытующе посмотрел в глаза дружиннику, кивнул.

— И тебе, ратник, блага. Какими заботами пожаловал?

— Коня хотел напоить, — попросту ответил Сотник. — Да коё—чего съестного в дорогу купить.

— Эт запросто, — вмешался Макуха. — Да, дядька? А то кабы добрый молодец не отощал, да ушастика своего не слопал.

Рощак угрюмо глянул на шутника, отрицательно покачал головой.

— Не выйдет!

— Как не выйдет? — не понял весельчак. — Не гневи богов!

— Не выйдет! — упрямо повторил Рощак, глядя на уши Ворона. — Коня напоить можно, а съестного продавать не будем! Так дадим.

Он хлопнул гостя по плечу и, развернувшись, сухо бросил через плёчо:

— Веди к Светозару,[41] сажайте за стол, я скоро буду.

Сотник скосился на Макуху. Тот подмигнул, указал дружиннику на широкую избу.

— Вот так и живём. Я по-своему шуткую, он по-своему. Только если сказал, что не продаст, значит не продаст, придётся так брать. А нам вон туда. Нынче Светозар на охоту идёт, после обряда снеди немеряно осталось. Там и отобедаем.

Подходя к дому увидели хозяина. Светозар сидел на крыльце, с любовью наводил лезвие рогатины. Длинное, шириной в ладонь остриё и без того горело на солнце, хоть сейчас брейся, но он всё выглаживал режущие кромки. Сотника встретил открытой улыбкой. Отставил орудие в сторону, отступил, пропуская гостя в дом.

— Давненько к нам никто не заезжал.

— Ага, поддакнул Макуха, да и сами дальше леса редко выбираемся. Нам и тут гоже. Хотя, третьего дня вернулись с торжища. Слыхали, что в Киеве перемены.

Сотник только неопределённо кивнул в ответ, озадаченно поглядел на Ворона. Макуха весело переглянулся с охотником, снова показал ровные зубы.

— Ступай, ступай, конём есть кому заняться.

Светозар, обернулся на двор, резко свистнул. Из конюшни, пристроенной между домами, выскочили двое юнцов. Уловив жест охотника припустили к Ворону. Уже в дверях до слуха Сотника донеслось краткое распоряжение:

— Снимите узду, напоите и поставьте к полным яслям.

В горнице, как и было обещано, ждал накрытый стол. У входа, на скобе для защепа лучин, пузатился собранный заплечный мешок. За ним желтел поживший ремень отягощённый большими ножнами. В углу, как водится, невысокая лавка с бадейкой, позеленевший медный рукомойник и расшитый петухами рядень.[42]

Пока мыли руки, Макуха всё пошучивал, про торжище. Пересказывал слышанные от торговцев прибаутки, хвалился удачным наваром со шкур. Радовался выгодной закупке припасов для селян. Когда же сели за стол и наполнили кружки, наконец умолк, охотно принялся за еду. Вскоре появился Рощак. Постановив на стол три кувшина, присоединился к сидящим. К еде не притронулся, лишь плеснул себе сурьи и неспешно отпив, обратил взор на гостя.

— Что слыхать в Киеве? Чем дышит великий град.

Сотник дожевал, отложил куропаточью грудку, облокотился локтями на стол.

— Ныне, не то главное! Особливо чем и кто дышит. Хуже другое: в дне пути отсюда, степняков видел. Видать где-то на границах опять стая гуртуется. Как бы к вам не пожаловали.

Сотник замолчал, возвращаясь к грудке. Рощак двинул бородищей, с сомнением склонил голову на бок.

— К нам, думаю, не станут. У нас глушь, все дороги в стороне: где и весей поболе, и пожива богаче. А тут и слепой узрит, что у брать нечего. Полей вокруг не видать. Запасы все в лесу, там и главные огороды устроили. Самый глупый степняк поймёт, что зерна не растим, живём охотой. К таким заезжать — только лишние хлопоты.

Сотник увидел, как остальные согласно закивали, пожал плечами.

— Хорошо, если так. Однако, как я понял, этих привёл Радман, сын Кури. А тому голова в деле не помеха, тот ради куражу кровь льёт.

Рощак вскинул брови.

— Не тот ли Куря, что Святослава подлостью извёл?

— Тот, — мрачно подтвердил Извек и заметил, как ручища великана погладила белеющий в бороде шрам.

— Это семя действительно бешенное. — зло проронил Рощак и надолго замолчал.

Увидав, что разбудил в старом воине горькие воспоминания, Извек поспешил поблагодарить хозяев и спешно засобирался. Рощак поднялся, в глазах всё горели отсветы сражений под началом Неистового. Одним махом осушив кружку, утёр мокрые усы и, придержав гостя за локоть, указал рукой на край стола.

— Решай сам, что с собой взять. Можешь мёду стоялого, можешь новой сурицы.[43] Ежели хочешь, есть кувшин заморского. Давеча с торжища две штуки привезли. Один почали, да никому по душе не пришлось. Наши такого не пьют. У нас жалуют позабористей, с горчинкой, со звоном, да чтоб в нос молотом шибало! Так что… избавишь от заморского, только рады будем, что хоть кому-то пригодилось.

— Гоже! — рассмеялся Сотник. — Не киснуть же добру, а мне иной раз в охотку.

— Вот и договорились, — весело заключил Макуха, заворачивая в бересту куски мяса, чуть прихваченные жертвенным огнём.

Светозар тоже подпоясался в дорогу. Сдернул со стены мешок, закинул за плечи, подался за Извеком. На крыльце взял рогатину, ещё раз проверил, достаточно ли остра и, успокоившись заточкой, обернулся к дружиннику.

— Провожу тебя маленько. Мне тоже в ту сторону, а за околицей к лесу сверну.

Прощались коротко. Хлопнули по рукам, глянули друг другу в очи. Рощак впервые за день двинул губы в улыбке.

— Будешь в наших местах, заезжай.

— Попробуем. — без особой уверенности ответил Извек.

— И много сразу не пей! — напутствовал Макуха. — А то случись что в чистом поле… а отхожего места под рукой нет…

Ворон покосился на шутника, всхрюкнул, собираясь заржать, но рука Сотника развернула и заставила идти рядом со Светозаром. Пока не миновали деревушку, Извек успел заметить стайку мелкой ребятни, двух-трёх взрослых и старуху рядом с белоголовым мальчонкой. Охотник вполголоса пояснял:

— То Дубыня, по шкурам голова. То Корнил—Мастак, одним плотницким топором мелкий гребень может, руки золотые. А это Осина—Травница с Ратиборкой. Смышлёный малый, травы за полёт стрелы чует. Нам бы такого в охотники, да бабке надо кому-то веды передавать. Скоро ограда осталась позади и Светозар погладил Ворона.