Наталья Резанова - Ветер и меч

Но город Керне не зря показался мне самым прекрасным в свете. Строительное искусство они довели едва ли не до совершенства. У них были такие приспособления для того, чтобы передвигать и поднимать тяжелые каменные блоки, тесать, укладывать и скреплять плиты, что мы и представить не могли. Не только мой народ, но даже Менипп или Эргин. Разве что в Черной Земле есть нечто подобное, но никто из нас там не бывал.

Не странно ли — именно атланты, которых от века учили ненавидеть и презирать Богиню, строили теперь Ее святилище? И они делали это без видимого принуждения. Горгоны могли расценивать сие как победу Богини — или как унижение своих противников. Несколько раз я замечала их, наблюдающими за ходом работ, но ни одна из них не сняла маски — обычной маски, кожаной, не золотой.

Однажды это определенно была Мормо. Она стояла, грузно опершись на посох, и приморский ветер шевелил полосы кожи, прикрепленные к маске. Стояла долго. Возможно, ей доставляло удовольствие наблюдать за страхом атлантов — а те нескрываемо боялись ее присутствия, и творили знаки от зла. А может, я ошибалась. В возрасте Мормо столь мелочные развлечения должны утерять свою сладость. Но старейшая из горгон, удовлетворив любопытство, либо любое другое чувство, коим она руководствовалась, больше не появлялась.

Прочие горгоны продолжали приходить. Мне показалось, что Алфито там мелькала по меньшей мере дважды. Горго я не замечала ни разу. Не думаю, что она сумела бы сохранить самообладание в толпе иноверцев — а при ее нетерпимости даже мы, народ Темискиры, были иноверными.

Время шло, новая луна приходила на смену луне умирающей, и работы в храме приблизились к завершению. Пока шла внутренняя отделка, Мормо неожиданно предупредила, что желает встретиться со мной. Я ответила согласием.

В крепость нынче она не захотела приходить, но и на болото вызывать меня не стала. Она посетила меня там, где я обычно занималась разбором судебных дел — под навесом на деревянном помосте рядом с торговой площадью. По этой причине площадь иногда именовали площадью судилища.

В тот час именно таковое разбирательство и происходило. Переселенец с Керне доказывал, что его ограбил другой переселенец, из племени иевуссеев (это народ, родственный хатти, но живущий ближе к нашим пределам). А тот нудно бубнил, что не для того оставил тенистую сень Великого Дома, чтобы здесь страдать от вопиющего беззакония. Завидев воздвигшуюся у края помоста горгону, он осекся и, пробормотав: «О, могучие Хеба и Анат», вцепился в болтавшийся на груди амулет. Атлант молчал, но его било крупной дрожью.

— Передохните, добрые люди, — сказала я им, — мы разрешим ваше дело позже. Их словно ветром сдуло.

Но, в отличие от них, не все, кто крутился вокруг, поспешили ретироваться. Несколько зевак глазели на нас, правда, с почтительного расстояния. Архилох, которого Кирена пригнала следить за порядком на площади, принес мне кружку с водой.

— Охотно предложила бы тебе разделить эту воду, — сказала я горгоне, — но тебе пришлось бы открыть лицо Солнцу.

— Оставь. Мы знаем, что ты соблюдаешь обязанности гостеприимства как подобает, — в скрипучем голосе Мормо я не расслышала издевки. — Я пришла поговорить о важном.

— Тогда садись, — на помосте находилась скамья, где обычно дожидались очереди жалобщики и свидетели. Сейчас она, разумеется, пустовала.

— Нет.

А ведь в крепости она не отказывалась сидеть со мной за одним столом. Стоя, горгона, безусловно, выглядела внушительнее, и не потому ли она отвергла мое приглашение? Это предположение представилось мне слишком мелочным, и я его отбросила.

— Ты построила святилище, — без всякого перехода продолжила она.

— Счастлива, что ты это заметила.

Я не ожидала, что Мормо поддержит шутку. Но и возмущения кощунством она тоже не выразила.

— Дозволь спросить: твой храм предназначен для… этих? — концом посоха она указала на зевак, и при ее движении они порскнули прочь. — Или только для твоего народа?

— Странные вопросы ты задаешь, жрица Мормо. Храмы строятся для всех, кто желает вознести в них молитвы.

— И принести жертвы.

— Верно.

— Значит, твой храм будет для всех. И для нас тоже?

— Ты снова угадала, Мормо.

— Какая же участь нам приготовлена? Уж не помянутых ли жертв?

Тут она могла поймать меня на слове. «Зазывала лиса зайца на обед», — есть, кажется, у фригийцев такое присловье. Но я не собиралась с ней играть.

— Брось, жрица. Ты превосходно знаешь, что я не приношу Богине человеческих жизней, и ради вас не стану делать исключение.

— И относишь нас к числу прихожан. Однако ты сама сказала — не жертва,.но жрица! А ты жрицей быть не можешь.

— У себя в храме ты вещала иное. И вы не только готовы были допустить меня к служению — вы призывали меня к нему!

— Разве я сказала, что ты вовсе не можешь стать жрицей? Ты не можешь стать ею сейчас! Ты не готова, не прошла соответственного обучения. Для того мы тебя и призывали.

Она была не права. По нашим обычаям моего обучения для жреческого служения вполне достаточно. (И под обучением мы понимали нечто совсем иное, чем те ритуалы, что я наблюдала на Змеином Болоте.) Просто у нас не принято уходить в храм раньше, чем минуешь возраст войны, а мне до этого оставалось лет двенадцать-пятнадцать. Таков обычай, но не закон.

Я не стала этого объяснять, и все же Мор-мо, по-видимому, угадала мои мысли:

— Здесь не Темискира.

О Богиня, сколько раз за последний год я слышала эту фразу!

— Но и не Змеиное Болото. Здешний храм не будет отрицать ни Змеиного Болота — в его нынешнем состоянии, ни Темискиры. Еще раз повторю — он для всех.

— Сказать нетрудно. Но кто освятит его? Кто будет в нем служить?

Это был дельный вопрос. К сожалению, цель, с которой он был задан, просматривалась слишком ясно. Мормо, как при нашей беседе в крепости, стремилась внушить мне, что горгоны. должны быть мне единственной опорой в сфере религии. В данном случае — что служить в храме могут только они.

— Освящение храма проведу я сама. А затем найду достойных людей, способных служить Богине.

На ее месте я бы спросила, что будет признано мерой достоинства. Но ее волновало другое.

— Из какой же среды ты выберешь этих достойных людей? Из твоего народа, горгон, солнцепоклонников?

— Не заставляй меня повторять сказанное в третий раз. Я думала, только мужчины могут быть такими непонятливыми.

— Выходит, из всех? В это трудно поверить, а еще труднее осуществить.

— Не стану спорить, ибо ты глаголешь правду, Мормо. Но ты подала мне хорошую мысль… Надеюсь, что ты и достойные сестры во Богине почтят освящение храма своим присутствием. Без вас церемония не будет полной.