Виктор Гвор - Сказка о дружбе

Тут только трупы! Это плюс, самому не придется зубы марать. Уж больно у них вкус противный! Так, а кто здесь работал? Двое. Незнакомые. Двинулись в сторону скрытни! Напрямую пошли, вот и не встретились по дороге. Неважно, догоню! А то у скрытни один штатский! Личный состав еще не вернулся!

А это еще что?! Опять вы? И снова железяками машете?! Ну сами напросились, малахольные! Отпускать их всё равно нельзя!

Я ведь показал тебе, что быстр и увертлив! Могу не только увернуться, но и ножку придержать… Больно ударился? Стерпишь? Ну и ладно! Продолжим? Что ты знаешь об айкидо, а, Эва? Ничего? А о капоэйре? Тоже? А… Да понял, понял, ты вообще с земными единоборствами не знаком! Ты будешь смеяться, но я тоже только названия знаю. То, чему меня учил дедушка Панас, оно официально не зарегистрировано. Не будешь смеяться? Почему? А, у тебя рот землей забит! Так может, сдашься? Честно обещаю вас с братом не есть, не убивать и вообще ничего плохого с вами не делать! Нет? Драться будешь? Ну, давай еще раунд! А теперь? Слышь, Эвкалиптик, куда тебе драться, ты же не видишь ни хрена! Ты и зрячий меня достал раза три за всё время, и то несильно. А теперь-то как? У тебя же не было деда Панаса! Твой дед Баобабом каким-нибудь был! Ну, упрямый мужик! Да не хочу я тебя убивать! Вот так попробую! Человек бы сознание мигом потерял от недостатка кислорода. Ага! И с тобой сработало…

Отпускаю окосевшего дроу и спрашиваю Кипариса:

— Всё? Поединок закончен? Или твоего брата надо обязательно добить?

Тот колеблется. Явно не знает, как себя вести в данной ситуации. Наконец выдавливает:

— Не добивай! Я готов принять смерть!

Тоже мне самурай доморощенный!

— На хрен ты мне сдался! Приводи братана в чувство!

— Но почему?

А времени зря не теряет. Снял с пояса флягу и льет на лицо Эвкалипту.

Вздыхаю.

— Как надоело. Сейчас ты спросишь, почему я не убил его. А заодно, как мне удалось победить дроу. Почему не убил тебя. Почему не считаю вас врагами. Потом начнешь выяснять, почему жив Аар. Как в нашей компании уживаются эльфийка и людоед. Кто такой Шарик и умеет ли он разговаривать!.. Потом придет в себя твой брат и повторит все твои вопросы. А потом Аар оклемается! И по третьему разу объяснять. Хотя оборотень кое-что уже знает. Давай, все очухаются, и я один раз объясню. Надеюсь, больше сегодня никто на огонек не заглянет.

— А Шарик умеет разговаривать? — спрашивает дроу.

— Умеет. Но не любит!

Кипарис кивает, и мужественно не задает остальных вопросов. Вместо этого сообщает.

— В лесу бродят орки. Мы прирезали двоих у опушки и пятерых на поляне. Последние были странные.

— Безоружные и с порванными задницами?

— Откуда ты знаешь? — удивляется Кипарис.

— Мы их предупреждали! Они не послушали!

Эвкалипт приходит в себя и долго откашливается. Но, похоже, конец разговора он слышал.

— Это ты им порвал жопы?

— Мы.

— А с нами что сделаешь?

По крайней мере, не спрашивает, «почему».

— Пальцем не трону. Если драться не полезете. Я вам не враг!

— Может, объяснишь, как ты меня взял? Я даже не понял! Удивительные приемы!

— Дед Панас учил меня много лет, — дроу понимающе кивают. — Если хотите — оставайтесь. Покажу. Но для этого надо стать другом всем остальным.

— Эльфийка, людоед и Шарик? — уточняет Кипарис.

— И Аар. И любой, кто захочет стать нашим другом. Хоть орк, хоть гоблин!

Дроу переглядываются и хором отвечают:

— Мы согласны, учитель!

Быстрей! Слишком долго возился с этим чертовыми орками! Как бы не опоздать! Быстрей! Блин! А это еще откуда?

Сидим, пьем чай, никого не трогаем. Объясняю новичкам общие принципы мирного сосуществования. Выспрашиваю родословную. Результаты, примерно, как с Ильей. Подробностей много, но ничего принципиально нового. Гипотезы обрастают новыми фактами. Еще через пару драк теорией станут.

Елка возникает, как из-под земли. Уши прижаты к черепу, лук натянут! Оглядывает картину и расслабляется.

— Ты победил в поединке дроу?

— Угу! — я же говорил, что она умница.

— Мы тебе друзья, — хором произносят братья.

Эльфийка бурчит ответ и исчезает. Через пару минут из леса доносится треск.

— Красивая, — мечтательно говорит Кип.

— Только сунься! — вспыхиваю я. — Молодая еще!

— У нее же СВОЕ оружие есть! — удивляется парень. — Значит, взрослая!

— Убью!!! — и только когда парень почтительно склоняют голову, задумываюсь: а с чего это я так завелся?

— А куда это она? — спрашивает Эвка.

— За людоедом!

Парни ощутимо напрягаются.

— Илюша оленя тащит, — ладно, успокою. — А Шарик…

И замолкаю. К нам бежит Шарик! Теперь мне понятно, чего неделю назад испугался Илюша. Пес несется со скоростью, которой позавидует любой гепард, успевая при этом совершать противопульный маневр. Под шкурой перекатываются бугры мышц! Оскаленные клыки производят впечатление кинжалов. От тела веет такой мощью, что хочется лечь на землю, укрыться саваном и ползти на кладбище. Атакующая смерть в густо заляпанной кровью белой шкуре с рыжими подпалинами. С Елкой в первый день он общался куда спокойнее! Наверное, пожалел ребенка. Дроу стремительно бледнеют. На серебристой коже оттенок получается — не дай бог увидеть! Дернуться даже не пытаются: от Смерти не убежишь!

— Шарик, свои, все нормально! — ору я, не очень надеюсь на успех. С тем же успехом можно динозавров криком останавливать.

Но Шарик реагирует. Чуть меняет траекторию, и проскакивает в двадцати сантиметрах от плеча Эвкалипта. Тормозит, разворачивается и разражается получасовой вполне осмысленной тирадой. На отборном русском языке товарищ песпец первого ранга, ни разу не повторившись, красочно высказывает всё, что он думает обо мне, себе, Елке, Илюше, новобранцах, организации обороны в вверенном подразделении, привычке чертовых шпаков влипать в истории, находить приключения на свою задницу, спасать кого попало, оставлять в живых побежденных врагов, разбазаривать ценные пищевые ресурсы и прочих действиях, несовместимых с гордым званием представителя России на Кверте. Заодно достается шляющимся (то есть, шлявшимся) по лесу орочьим отрядам, бестолковой косуле, не вовремя попавшей под Елкину стрелу, дурным коням, не желающим идти, куда велят, и протчая, и протчая, и протчая…

Единственным не матерным словосочетанием (и одновременно единственным повторением), встречающимся в речи, является «старший прапорщик Петров», которого очень не хватает в нашей команде для пресечения бардака и наведения образцово показательного порядка. Девять десятых идиом, употребляемых оратором, встречаются мне первый раз в жизни. Остальные я раньше относил к малоупотребляемым ввиду повышенной сложности. А ведь думал, что умею ругаться!