Ричард Байерс - Нечисть

— Тебе не нужно оружие. Ты сама — оружие, — сказал Тсагот. — Перестань быть марионеткой в его руках, порви те нити, за которые он тебя дергает. Они не смогут удержать того, кто уже не будет являться человеком.

— Ты хочешь… изменить меня?

— Да. — Его клеймо тут же пронзило острой болью, и он почесал его верхней левой рукой. — Я кровавый изверг. Я выше смертных. Как вампиры охотятся на людей, так мой народ охотится на демонов. Мы и других можем наделить частью своей силы, если сочтем нужным.

— Обычно это существа с вашего родного плана, не так ли?

— Да, — произнес Тсагот. — Не знаю, сработает ли это в твоем случае. Вы, смертные, такие хрупкие. Выдержит ли твое тело ту силу, которую я тебе дам? Могу лишь сказать, что тот, кто меня сюда послал, поможет нам своими заклинаниями.

— О ком ты говоришь?

— Мне запрещено рассказывать. Тот, кто хочет помочь тебе отомстить. Разве что-нибудь ещё имеет значение?

Мари нахмурилась.

— Возможно. Ты собираешься заставить меня поставить на кон свою жизнь. Я воин и рисковала ею несчетное множество раз, но останусь ли я после твоего превращения той же, кем и была? Сохраню ли свою душу?

Кровавый изверг опешил. Необычное зрелище, учитывая его четыре руки.

— Понятия не имею. Я охотник, а не ученый. Но спроси себя, много ли пользы принесла тебе эта штука, которую вы, смертные, цените так высоко? Облегчила ли она твои страдания? Если нет, что она значит по сравнению с возможностью отомстить?

Возможно, он был прав. Женщина поняла, что, с её согласия или без, Тсагот все равно собирается изменить её. Он был таким же рабом, как и она. Но он все же дал ей возможность пойти на это добровольно, потому что… она не была уверена, почему. Возможно, они с Тсаготом и родственные души, но глупо было предположить, что кровавый изверг из-за этого почувствовал к ней симпатию. Возможно, его впечатлила твердость её духа.

Хорошо, если так. Даже слуга, приносивший еду, и тот презирал её; она уже забыла, когда кто-либо относился к ней иначе. Она не позволит Тсаготу разочароваться в себе, смалодушничав и вынудив его применить силу. Она станет его сообщницей, а не пешкой. Возможно, именно эта мысль её окончательно убедила.

— Да, — произнесли Мари. — Верни мне силу.

Тсагот ухмыльнулся.

— У тебя никогда не было силы, смертная, но теперь будет. — Вонзив коготь в левую нижнюю руку, он протянул её ей. — Пей.

Его кровь обжигала не хуже огня, но она заставила себя проглотить все.

Барерис так и не понял, был он у гноллов пленником или гостем, и поначалу из-за проклятия слабости Со-Кехура юноша чувствовал себя так плохо, что ему было все равно. Обычно эффекты подобных заклинаний проходят довольно быстро, но, возможно, недавно перенесенная болезнь сделала барда особенно восприимчивым — или дело было в его тайной магии, непредсказуемой, словно сам хаос. В любом случае, силы начали возвращаться к нему только на следующий день.

Поэтому, когда рабы, подгоняемые кнутами и окриками охранников, продолжили свой путь, ему ничего не оставалось, кроме как лежать и смотреть. Лежать и смотреть, как хозяева Таммит уводят её прочь в сгущающиеся сумерки. Помешать им юноша никак не мог.

Когда процессия исчезла из виду, гнолл, затащивший его в один из оврагов, чтобы скрыть от глаз Красных Волшебников и их слуг, поднялся, взвалил его на плечо и направился на север. Это создание с гиеньей головой, жесткой гривой и пятнистым мехом было на голову выше даже долговязых мулан. Широко шагая, гнолл оставлял позади мили и мили, не выказывая никаких признаков усталости — похоже, запасы его силы и выносливости были воистину неисчерпаемы. Наконец они вышли к примитивному походному лагерю, устроенному им и его собратьями, — трем навесам и неглубокой яме для костра.

Очевидно, остальные обитатели этой небольшой стоянки сейчас были на охоте. Ночью они вернулись — поодиночке или парами; кто нес с собой тушку кролика, кто — какие-то съедобные коренья. Сложив все припасы в неглубокую сковороду, они приготовили еду на костре. Спаситель Барериса — или его пленитель? — настоял на том, чтобы юноше тоже досталась доля ужина. Он был самым большим и сильным из отряда, поэтому никто из гноллов не осмелился выступить против его решения, хотя они и начали недовольно рычать и скалить клыки.

С восходом солнца один гнолл остался стоять на страже, а остальные завалились спать. Когда силы начали к нему возвращаться, Барерис прикинул, сможет ли он застать часового врасплох — убить его или оглушить — и бежать, пока остальные все ещё дрыхнут без задних ног.

Возможно, стоило попробовать. У гноллов была не лучшая репутация. Кто знает, вдруг они вскоре захотят пожарить на своей сковородке немного свежего бардовского мяса?

Но до сих пор юноша видел от них больше добра, чем зла, и ему не хотелось нападать первым. Вдобавок из-за не желавшей проходить слабости и расстройства от провалившейся попытки освободить Таммит на него навалилась сильная апатия. Поэтому бард просто лежал и отдыхал до самого заката, когда гноллы наконец-то начали просыпаться.

Спаситель барда подошел и пристально уставился на него.

— Ты лучше? — спросил он. Как и натура этого существа, его голос был одновременно похож и на человеческую речь, и на гиенье рычание. Не обладай Барерис тренированным слухом барда, он бы вряд ли вообще его понял.

— Да, мне уже лучше, — согласился он, поднимаясь на ноги. — Проклятие наконец ослабевает. Меня зовут Барерис Анскулд.

Гнолл ударил себя в грудь.

— Веск Бэкбитер, я.

— Спасибо за то, что спрятал меня от врагов.

— Прятать легко. Всегда сновать между людей и вонючих кровавых орков. Они не видеть, — Веск рассмеялся, и, хотя его смех звучал более резко и грубо, чем человеческий, Барерис уловил горечь в его голосе. — Если видеть, то убивать. Мало гноллов, чтобы сражаться с ними. Мало и певца. Ты чокнутый, раз решить напасть на них.

Барерис вздохнул.

— Возможно.

— Но ты храбр. Драться хорошо. Как гнолл.

— Это высокая честь. Я видел, как вы сражаетесь. — Юноша решил не упоминать о том, что на протяжении своих странствий всегда бился на противоположной стороне. — Почему ты решил меня спасти?

— Ты отрезать пальцы Красного Волшебника, я помочь тебе.

— Он тебе чем-то досадил?

Веск фыркнул.

— Не только он. Все Красные Волшебники. Клан гноллов драться в легионе. Отец Веска. Отец отца. Всегда. Пока Красные Волшебники не сказать, не нужно больше войны. Торговля. Затем они взять кровавых орков и сказать, что кровавые орки лучше, чем гноллы.