Галина Ли - Своя дорога

Вопрос не праздный, если ничем не защитили, то за время существования могил, на дармовой плоти наверняка расплодилась куча монстров, встреча с которыми не предвещала ничего хорошего. Но они хотя бы будут сыты и, может быть, поленятся гоняться за живой и еще шустрой добычей, а вот если защита, все-таки, наведена… Тогда нам надо убираться отсюда резво и быстро, иначе с темнотой существенно прибавится забот. Запах давно привлек внимание всей голодной окрестной нежити, а уж как ее рассердила невозможность покушать…

Волшебник натянул поводья, останавливаясь, прикрыл глаза и сосредоточился на видной одному ему картине.

- Да, есть, - подтвердил мои опасения юноша, - Много и разной.

Увы, всегда не может везти. Что за дурной народ тут поселился?! Это надо же так себе жизнь усложнять! Как они только до сих пор не вымерли, с таким то поклонением богам. Интересно, а своих мертвых они как хоронят? Надо будет спросить у рош-мах на досуге, а сейчас…

- Убираемся отсюда! - приказал я и перевел лошадь в галоп.

Животное припустило с великой радостью, видно чувствовало, что место не подходит для долгой прогулки

Виновники нашей спешки объявились внезапно, вынырнув почти под самым храпом лошадей. Испуганные кони повставали на дыбы, и пока с ними справлялись, нас успели окружить плотным кольцом невысокие коренастые люди, с нечесаными патлами ниже плеч и лицами частично закрашенными синей и белой глиной.

Одно радовало - нападать, они, похоже, не собирались: лики хоть и смотрелись сурово, но во взглядах больше любопытства, чем вражды. Особенно когда они смотрели на Таниту. Точнее сказать - пялились, притом с откровенным интересом.

Наконец, вперед выступил самый кряжистый дикарь и медленно заговорил, с трудом подбирая слова, - Ехать, маглук ждать. Тепно - плохо.

Плохо, а кто бы спорил. Когда темно, здесь всегда плохо.

Я кивнул головой, и подтвердил наше согласие уверенным, - Ехать, темно - плохо.

Синемордый красавчик сипло гикнул пару слов, его люди быстро перестроились и припустили бегом, впрочем, кольцо вокруг нас они так и не разорвали.

Гости или все-таки пленники? Ладно, поглядим, что дальше будет.

Поселение оправдало ожидания: высокая ограда из кольев в два ряда, первый направлен острым концом к Пустоши, второй смотрит вверх, ну и, естественно, без украшений из отрубленных голов и полусгнивших остовов они обойтись не смогли. Странное у них чувство прекрасного, но Фириту понравился бы такой элемент архитектуры.

Дома невысокие, бревенчатые, наполовину вкопаны в землю, даже не дома, а землянки, с заросшими дерном крышами. Окна - как бойницы на стенах, узкие, затянуты бычьими пузырями. Такое впечатление, что общинные. Ни одного забора вокруг, оградки или хотя бы плетня.

Нас спешили и проводили в большой деревянный сарай, оказавшийся жилищем главного 'маглука', уж не знаю, кого это слово обозначает: вождя или колдуна. Судя по развешанным атрибутам - все-таки колдуна.

Я с интересом прогулялся вдоль стены, разглядывая ее.

Точно - колдуна! У вождя веники из трав и сушеные тонкие лапы, то ли крыс, то ли ящериц, болтаться не будут. Правители сходных племен, как правило, вешают сушеные головы, отрубленные руки или скальпы врагов. Хотя…

Я покосился на испятнанную кровью, ухоженную гриву волос, снятую то ли с женщины, то ли с придворного франта: слабый запах духов можно было уловить даже на расстоянии.

Мда… Добрые люди… Как бы не пожалеть, что рядом с кладбищем ночевать не остались.

Дверь распахнулась, через порог ступил пожилой мужчина. В отличие от своих воинов, он выглядел ухоженным: лицо вымыто, расчесанные волосы забраны назад, и несколько прядей закручены на затылке вокруг желтоватой заколки. Выбрит гладко. Одежды чистые, двухслойные. Нижняя - белого цвета рубаха из домотканой холстины, верхняя - подобие плаща из коричневой шерсти.

И в лице ничего демонического: крупный нос с горбинкой, неяркие зеленые глаза, щеки уже по-старчески впалые.

Ну, словом, обычный человек. Только заколка странная… Что-то напоминает.

Я присмотрелся и вздрогнул.

Чтоб я сдох! Да это кость! Притом человеческая! Кажется, фаланга большого пальца.

Колдун /или жрец?/ уверенно прошел к тяжелому стулу, не здороваясь и не обращая на нас никакого внимания, уселся, и только потом окинул моих притихших спутников тяжелым взглядом.

В последнюю очередь он обратил свой взор на меня, зато сразу признал главного и жестом указал на пустую скамью, сопроводив жест вполне внятной фразой на языке Наорга, - Садись белоглазый, поговорим о выкупе.

Твою мать! Я тебе старый раз…, поговорю и о выкупе, и о здоровье и о погоде, заодно. Разбойничек тощебрюхий. И 'белоглазый' тебе еще аукнется!

Скамья прогнулась под потяжелевшим от злости телом. Я зацепил ногой и пододвинул маленький табурет, нахально водрузив на нее свои конечности, и улыбнулся, - Что же ты дорогой, не накормил, не напоил, а уже о деньгах речь ведешь.

Колдун шевельнул бровями, нехорошо усмехнулся и насмешливо заявил, - Хороший хозяин не обидит случайного гостя требованием золота за кров и еду, добрый гость сам отблагодарит за оказанное гостеприимство.

Вот оно как… Ну-ну.

- И что нынче стоит благодарность?

Улыбка стала шире, еще чуть-чуть и уголки губ окажутся близ ушей. За моей спиной, кажется, перестали дышать.

- Мне нравится она!

Сухой палец ткнул в сторону рош-мах.

Во дурак!

Глава 13

- И она!

А вот это выкуси, детьми не торгуем. Да и без нашей красотки обойдешься, не по годам тебе с таким темпераментом справиться. И с такими когтями.

Таните, похоже, тоже не понравилось предложение, потому что ее громкий выдох походил на шипение,

Едва заметная ухмылка тронула уголки рта колдуна, - Горяча…

А потом, я уловил желание оборотня согласиться с наглым требованием.

Следом возникла железная уверенность, что оставлять рош-мах с дикарями нельзя. На этот раз ее не выручит ни сила, ни когти, и при всей своей кошачьей живучести девушка умрет до захода солнца.

Откуда пришла такая уверенность? Не знаю. Просто этот маглук походил на трость с секретом, скрывающую смертоносное лезвие, смазанное ядом.

Надо заставить взбалмошную девицу промолчать.

Я нагло, на виду у чародея, поманил девушку пальцем, приник к ее ушку и прошептал, - Молчи и готовься, но не перекидывайся. И… смутись, что ли.

Вид у колдуна, когда я вновь повернул к нему голову, был недовольный.

Не понравилось ему наше шушуканье, правда, вслух он этого высказывать не стал.